Исидор Пелусиот

Если пронзаемые острыми жалами мирской славы любят произвольные труды, то уязвленным острейшими стрелами премирного прославления тем справедливее будет с гораздо большим юношеским жаром выступать на подвиг трудов.

Что слава мира сего — лилия, т. е. цветок, распускающийся почти на один день, а слава добродетели неувядаема и нескончаема — это подтвердит всякий, не лишенный разума и доброго смысла. Если же многие домогаются мирской славы и пренебрегают добродетелью, то это нисколько не удивительно, потому что и больные отказываются от здоровой пищи, находят же приятность в пище вредной для здоровья; а похотливые жене целомудренной предпочитают наложницу. Но здравомысленным надлежит заимствовать суждения не у больных, а у здоровых.

Славолюбивым называть должно того, кто величается тем, что делает.

Внешняя слава усиливает внутреннее бесславие; и мнимое здоровье, внушая человеку мысль, что он действительно здоров, не дозволяет допускать врачевания.

Представив себе, что слава в этой жизни малозначительнее паутины и ничтожнее сновидений, возведи ум свой к премирному и удобно утешишь смятение души. Кто желает той и другой славы, тому невозможно достигнуть обеих. Можно достигнуть обеих, когда возлюбим не обе, но одну, именно небесную. Кто любит обе, тот не получит ту и другую. Потому, если желаешь славы, возлюби божественную, за нею нередко следует и здешняя слава.

Не возжигай пламени, не давай пищи огню, не смотри с любопытством на благообразные лица, не заглядывайся на чужие красоты, не ходи на зрелища, где тучи удовольствий, не утучняй плоти забавами, не утопляй в вине браздодержца-рассудка; тогда не подымется вверх пламень, не разгорится костер, не сделается страшным зверем, не прорвется, как от порывистых ветров, чистота разумения.

Слезы покаяния не только не укоризненны, но и приятны Богу, как фимиам.

Воскресение души, умерщвленной грехами, совершается здесь, когда она возрождается в жизнь делами правды. Под умерщвлением души нужно понимать делание худого, а не уничтожение в небытие.

Справедливо будет оказывать снисхождение тому, кого благость не поощряет к большим грехопадениям; а наказание должно преследовать того, кто не пользуется благостью.

Если зависим от Бога и имеем нужду испрашивать у Него снисхождения, то будем прощать долги подчиненным, чтобы через это приобрести возможность не быть должниками перед Богом.

Кто впал в великий грех, но тайно и никого не соблазнив, тот понесет меньшее наказание, нежели кто прегрешил меньше, но открыто и с соблазном для многих.

Более всего, друг, бойся кого-либо соблазнить; ибо доброе в людях не трезво, и едва стоит, когда и никто не колеблет.

Закон Божий требует, чтобы мы были совершенны, однако же не иначе достигнуть совершенства, как при постепенном восхождении и преуспеянии, будучи сперва питаемы молоком, как новорожденные младенцы, и о нем возрастая во спасении (1 Пет. 2:2).

Живописцы и ткачи, работающие шелковые ткани, искусственные свои произведения испещряют множеством красок и нитей, чтобы составилась совершенная картина или одежда. И преспеяние по Богу состоит не в чем-либо одном, потому что требует для совершенства всех добродетелей.

Достойны одобрения те, которые руководятся врожденным законом и делают что должно, потому что естество человеческое само в себе имеет точное и неподкупное судилище добродетелей...

Достоин одобрения исполняющий свою обязанность, порицания же и осуждения достоин не убеждающийся добрыми советами. А кто вину убеждаемого обращает на неубедившего, тот мало осмыслен, как незнающий свойства вещей Божественных и человеческих.

С желающими рассказать о своих бедствиях надобно обходиться кротко, и после того уже, как облегчат словами свое страдание, предлагать возможное врачевство. Ибо если вначале заградим их уста, то приобретем о себе такое мнение, что мы несострадательны; и помощь нашу сделаем недействительною, отняв у нее силу. А если приложим лечение по облегчении боли, то получим две выгоды: признают нас сострадательными, и в лечении не будем безуспешны.

Кто подает вид, что скорбит о чужих бедствиях, имеет же возможность поправить дело и отказывается, тот этим самым, что не помог, предоставляет на себя самое сильное доказательство, что он не чувствует и скорби, а только показывает притворную доброту.

Неприятно и не заслуживает одобрения сострадание, когда страждет кто по собственному изволению.

Божественная благодать, срастворяясь с человеческим усердием, спасает человека.

...Не насилием и самоуправством, но убеждением и добродушием уготовляется спасение человеков. Потому всякий полновластен в собственном спасении, чтобы и увенчиваемые, и наказываемые справедливо получали то, что сами избрали.

Не входи в спор с людьми опасными, но скорее уступай, когда это нимало не вредит добродетели; и злоумышление их вскоре обратится в ничто.

...Не напрягайся, не утверждай, не входи в споры, если когда вознамеришься что доказать, потому что многие имеющие такое расположение духа, если и хорошо будут говорить, воспрекословят. Напротив того, благоразумием, кротостью и вопросом придай доказательству большую силу. В таком случае с победою приобретешь славу, что ты человек кроткий.

Как срамно побеждать, в чем надлежит уступать над собою победу; так еще срамнее — оставаться побежденным, в чем надлежит побеждать. Ибо не во всяком случае победа — прекрасное дело; но, если предлог хорош и благороден, то она доблестна; а если предлог гнусен и дурен, то и победа весьма худа.

Не тот, кто остается победителем по немощи сопротивников, но тот, кто по величию собственной своей силы овладевает крепкими, и славен, и достоин провозглашения.

Кто желает поколебать и опровергнуть мнение старое и утвердившееся, которое человек сильно предубежденный признает хорошим, тому так, как намерение его весьма странно, и не может сделаться приемлемым без предварительных объяснений, не вдруг нужно говорить противное. Он будет смешон, над ним станут издеваться предубежденные противным решением; напротив того, сначала подкопав мнение многим иным, тогда уже должно обратиться к противоположному. В таком случае слово его будет принимаемо и произведет убеждение.

Несправедливым правосудие должно воздать, и непременно воздаст правдивым наказанием, если только не будет несправедливо само правосудие, правдиво всем располагающее и имеющее великое промышление о правде.

Кто не нарушает справедливости ни из милости, ни по неприязни, ни из ожидания даров, тот — превосходнейшее правило справедливости и неподкупный судия в делах спорных.

Не тому справедливо называться справедливым, кто лишен даже всякого случая сделать неправду, но тому, кто, имея и полную возможность, не подымет руки для неправого дела.

Что тысячи бурь восстают в душе сребролюбца — всякому это небезызвестно; и что среди стольких бурь не чувствует душа ни успокоения, ни сытости, ни свободы, ни другого чего подобного, как обуреваемая множеством ветров, — известно также и это. Поэтому, кто же изберет такую жизнь, в которой везде утесы, звери, вихри, волны, а веселия и мира вовсе нет?

Уметь стыдиться того, чего должно, — это в действительности избавляет от стыда, а не уметь — подвергает бессмертному стыду.

Кто столько ест, сколько нужно, чтобы утолить голод, и так одевается, чтобы прилично себя прикрыть, тот уготовляет тело свое в прекрасную колесницу душе, в весло, которым легко править кормчему, в оружие сручное воину, в мусикийскую лиру для любителя стройности. А кто утучняет тело роскошью и прикрашивает одеждами, тот делает его способным скакать, разжигает к неуместным пожеланиям, доводит до изнеженности, расстраивает его здоровье, расслабляет его великою леностию и уготовляет в нем врага душе.

Если послушаешься Христа Бога и будешь подражать всепремудрому Павлу, то или обучи трудиться людей, или объясни предлог, по которому будут питаться, и жить в покое, и быть чистыми от лукавых помыслов те, которые и Христу не повинуются, и Павлу не последуют.

Любовь к нарядам, цветность камней, золотая при них оправа, завитые кудри, подкрашивание глаз, поддельная красота и всякие в этом ухищрения, которыми, как все рассказывают, озабочен ты, оскорбляют скромность в удовлетворении потребностей, выражают же неистовство страстей.

Ночные мечтания бывают не только повторениями дневных свиданий и бесед, но и порождениями беспечного навыка; потому что ум, когда объят крепким сном упоения, делается оплотом страстей; а когда осторожен и, препоясавшись, с нетерпением ожидает Господа, не преодолевается ни чревом, ни ведущими от него начало страстями.

Как философа показывает не плащ и трость, но свобода в слове и образе жизни, так и христианина — не наружность и речь, но нрав и жизнь, сообразные с правым словом.

Надлежит быть ни высокомерным, ни ласкательным, но, сдерживая неумеренность обоих сих пороков, оставаться свободным, не уклоняясь в надменность и не впадая в раболепство.

Таково наше любомудрие: в одной душе соединяет и смиренномудрие, и высоту, — смиренномудрие, чтобы ни перед кем не превозноситься, и высоту, чтобы не иметь готовности кому-либо льстить.

Автор притч сказал: «Доброе имя лучше большого богатства, и добрая слава лучше серебра и золота» (Притч. 22:). Так и Христос повелел: «Да светит свет ваш перед людьми» (Мф. 5:16) – не для того, чтобы мы действовали из честолюбия, да не будет этого! Христос искореняет его, повелевая и молитву и милостыни творить не всенародно, и утаивать от одной руки, что сделано другою, но для того, чтобы мы никому не давали справедливого повода к соблазну. В таком случае и против воли нашей свет дел озарит видящих и обратит к славословию Божию. Ибо что это подразумевает Христос, видно из того, что не сказано: «чтобы вы прославились», но: «чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16).

Если хочешь увеличить свои преуспеяния, то не думай о себе высоко и они сделаются большими. Не считай себя уже сделавшим все, и тогда будет тебе больше славы. Ибо если грешник, считая себя тем, что он есть, становится праведником, как мытарь, то праведник, признавая себя грешником, не сделается ли еще более, праведным и славным?

Имей признательное сердце и твердую душу, и все, что ни случится, обратится к твоей славе и к стыду врагов. Если же не позаботишься, то своей славе нанесешь вред, а противникам доставишь торжество, и ближним своим печаль.

Если в трудных обстоятельствах все привыкли почитать для себя лучшим, чтобы удалось, чего самим хочется, или не удалось, что желательно врагам; то мы, величающиеся именем учеников Христовых, будем искать полезного не только нам самим, но и тем, которые с нами в раздоре, потому что в полезном для ближних заключается вместе полезное и для нас.

Величие духа, чистое от всякого высокомерия и при спокойном нраве сохраняющее всю деятельность, проникается скромностью, а нимало не показывая гордости, но проникаясь скромностью, о чем невозможно и сказать без удивления, уклоняется от унижения, потому что, как соблюдает скромность в том, что не превозносится над ближними, так показывает величие души в том, что не поникает головой среди страхов и опасностей, но стоит выше ласкательства и льстивого угодничества. Не льстеца признает смиренным, а также не самоуверенного и высокомерного — премудрым, но, в том и другом уловляя доброе, уклоняется от ненавистного, чтобы, избегая близких к добродетелям пороков, приобрести самую добродетель во всей ее чистоте.

<Воскресший> уничтожил бесчисленные списки эллинских богов, ниспроверг всех идолов, истребил нечестивые жертвенники, обагренные человеческой кровью, привел в бессилие диавола, обратил в бегство демонов, укротил дикие племена. Иудеев подверг великим бедствиям, а уверовавших в Него возводит превыше неба.

Преображение на горе Владыки и Спасителя нашего предозначало наше из мертвых воскресение. Зрителям его велено было сохранить это в себе до Воскресения Господня; потому что тогда сделается оно несомненным, как усматриваемое на самом деле. Явление же Моисея и Илии свидетельствовало о владычестве Господа над живыми и мертвыми.

Бог Отец Единородного дал в цену искупления, чтобы благодать имела основание, потому что, приняв единую жертву за всех, превышающую достоинство всех жертв, Он истребил вражду, отменил осуждение, усыновил нас и украсил бесчисленными благами.

Победоносный Царь Небес, для спасения людей совершивший Свое пришествие на землю, как некоего варвара, покорил себе все грешное и после победы умилосердился над ним, как над Своей собственностью.

Не должно искать естественных доказательств тому, что превыше естества. Ибо хотя Слово и стало истинной плотью, однако же Христос – вочеловечившийся Бог, в обоих естествах Единый Божий Сын.

Добропобедный Царь небес, для спасения людей совершивший Свое пришествие на землю, как некоего варвара покорив себе все грешное, после победы умилосердился над тем как над Своею собственностью.

Бог Отец Единородного дал в цену Искупления, чтобы благодать имела основание, потому что, приняв единую за всех и превышающую достоинство всех Жертву, и вражду истребил, и осуждение отменил, и ввел в сыноположение, и украсил многочисленными благами.