Симеон Новый Богослов

Симеон Новый Богослов

Преподобный (949–1022)
Тематика цитат

Загрузка плеера...

Цитаты:

О праздниках

Если хочешь разумно и благочестно праздновать праздники, да будет у тебя празднеством не свет лампад, которые спустя немного погашаются, но чистая лампада души твоей, то есть ведение небесных и божественных вещей, которое подается Духом Святым тому, кто есть израильтянин — человек высокого и созерцательного ума. Оно да сияет в тебе все дни жизни твоей более лучей солнечных. Оно да светится во всех христианах чистым светом слова, так чтобы благодатью Духа Святого исполнялась в них заповедь: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16). Вместо многих лампад да будут в тебе светлые помышления, из которых составляется ткань на украшение добродетелей и через которые для имеющих правое умное зрение явным бывает все благообразие духовного храма души твоей. Вместо благовонных курений да облагоухает тебя благоухание Святого Духа неизъяснимое. Вместо множества народа да будут с тобой сонмы святых Ангелов, которые бы славили Бога за твои добрые дела и радовались о спасении и преуспевании души твоей. Вместо друзей, вельмож и царей да спразднуют тебе, как друзья твои духовные, святые, более вельмож и царей досточтимые. Эти святые да будут возлюбленными твоими, предпочтительно перед всеми, чтобы они по смерти твоей приняли тебя в вечные жилища свои, как Авраам принял Лазаря на лоно свое.
Вместо трапезы, обремененной разными яствами, да будет тебе единый Хлеб животный, который для чувств видится хлебом, а мысленно есть Тело Христово. Это есть Хлеб, сходящий с неба и дающий живот миру, от которого вкушающий не только питается, но и животворится и восставляется как бы из мертвых. Этот Хлеб да будет для тебя и пищей, и услаждением, ненасытимыми и неистощимыми. Вино же, которое в этом Таинстве воистину есть Кровь Божия, да будет для тебя светом неизреченным, сладостью несказанной и радованием вечным. Если будешь пить от этого вина достойно, то не будешь жаждать вовеки, только пей с чувством душевным и с мирным настроением душевных сил. И лучше вникни в смысл сказанного. Если причащаешься небесного хлеба и вина, то есть Тела и Крови Христовых, с чувством и сознанием того, что они есть, то знай, что причащаешься их достойно; если же не таким образом причащаешься, то ешь и пьешь недостойно. Причащаясь с чистым сердцем и верою, ты являешься достойным таинственной трапезы; если же ты не удостаиваешься этого, то не имеешь единения со Христом.

О Промысле Божием

Поскольку все другие твари, кроме существ разумных, то есть Ангелов и людей, не имеют разума, как неразумные, то Бог промышление о них творит просто, без того, чтобы они знали об этом, так как они не имеют разума. И об Ангелах и людях, существах разумных, Он тоже имеет всегда промышление, но так как они есть твари разумные и естественно имеют разум, то Он хочет, чтобы они знали и сами Творца и Промыслителя своего Бога. Для того и созданы они разумными, с естественным разумом, чтобы, познавая Творца своего и Промыслителя, всегда прославляли Его и благодарили, не только за себя самих, но и за все прочие твари. Почему Бог, будучи Царем всех тварей, над одними людьми хочет царствовать по воле их, как и над Ангелами царствует по воле их. И если люди не хотят, чтобы Бог царствовал над ними, то Он не делает им в этом насилия, чтобы не отнять у них через то самовластного произволения; ибо как возможно быть твари разумною, если она не имеет своей воли?

Одно созерцание Его служит для меня пищей и прекрасным питанием; соединяясь же с Ним, я восхожу превыше небес и знаю, что это истинно и достоверно бывает. Где же тогда находится это тело – не знаю. Знаю, что пребывающий недвижимым нисходит ко мне. Знаю, что по природе невидимый – видится мне. Знаю, что далеко отстоящий от всей твари воспринимает меня внутрь Себя и скрывает в объятиях, и я нахожусь тогда вне всего мира. С другой стороны, и я, смертный и ничтожный, среди мира внутри себя созерцаю всего Творца мира, и знаю, что не умру, пребывая внутри самой Жизни и имея всецелую, внутри меня возрастающую Жизнь. Она и в сердце моем находится, и на Небе пребывает; здесь и там Она видится мне в равной мере блистающей. Но могу ли я хорошо уразуметь, каким образом это бывает? И в состоянии ли я высказать тебе хотя бы то, что понимаю и вижу? Ибо поистине совершенно невыразимо то, «чего око не видело, ухо не слышало, и что на сердце плотское никогда не приходило» (Ис. 64:4; 1 Кор. 2:9). Благодарю Тебя, Владыко, что Ты помиловал меня и дал мне видеть это и таким образом записать, и потомкам моим поведать о Твоем человеколюбии, чтобы и сейчас этим тайнам научались народы, племена и языки, что всех горячо кающихся Ты милуешь, как помиловал апостолов Твоих и всех святых, благодетельствуешь им, почитаешь их и прославляешь. Боже мой, как взыскующих Тебя с великой любовью и страхом, и к Тебе единому взирающих – Творцу мира, Которому подобает слава и честь, держава и величие, как Царю и Богу и Владыке всего мира, ныне и всегда непрестанно во веки веков. Аминь.

Если кто не позаботится заранее долгим молением, с милостынею, постом и бдением, познать себя самого и свою немощность, то он не может познать и того, что без духовного отца, руководителя и учителя, нельзя человеку соблюсти, как должно, заповеди Божии, жить вполне добродетельно и не быть пойманным сетями дьявольскими; а кто этого не познает, тому как избежать строгого самомнения, что он не имеет нужды в научении, совете, внушении и помощи со стороны других? И остается он исполненным гордости, не сознавая, что ничего не знает, и пребывает в глубине незнания, или, вернее сказать, погибели. И этого самого не может он понять, что находится в числе гибнущих, так как это незнание то имеет свойство, что бывает каким-то густым покрывалом на умных глазах души, и не дает им видеть ясно истину, когда любит мир и вещи мирские. Ибо поскольку ум удаляется от памяти о Боге, о смерти и о будущем суде и не помышляет о благах, уготованных праведникам, и о муках, ожидающих грешников, — вечном огне, кромешной тьме и скрежете зубов, но всецело весь предан бывает заботам житейским и призрачным благам мира, богатству, славе, утехам, всему прочему, что в мире люди считают славным и светлым, — поскольку ум предан бывает всему такому, постольку он более и более грубеет, расстраивается, омрачается и некоторым образом весь покрывается непроницаемым покровом; следствием чего бывает выпадение из круга его познания заповедей Божиих и совершенное о них забвение.

Кто добре познает и уразумеет, что он создан из ничего и что нагим вошел в мир сей, тот познает и Творца своего, и Его единого будет бояться и любить, и Ему единому служить от всей души своей, ничего из видимых вещей не предпочитая Ему. Убеждаясь из познания себя самого, что странник есть для всего земного или, лучше сказать, и для всего небесного, он всю ревность души своей отдает на служение Творцу своему и Богу. Ибо если он странник для земного, из которого взят <при сотворении>, среди которого живет и проводит век свой, тем паче странник для небесного, от которого так далек и по образу бытия своего здешнего, и по образу жизни своей. Кто же убедится таким образом из познания себя самого, что странник есть на земле, и будет содержать в мысли, что как нагим вошел в мир сей, так нагим и выйдет из него, тому что предлежит, кроме плача и рыдания, не о себе только одном, но и о всех сродных с ним и подобострастных ему людях?

Как только прозришь ты силою Господа, прежде и в начале всего познаешь самого себя и состояние свое, а потом и все другое, что тебе потребно знать. Следствием этого будет то, что ты от всей души начнешь почитать несравненно высшими себя и святыми не только благочестивых и добродетельных людей, но и всякого вообще человека, большого и малого, праведного и грешного, даже тех, которые грешат явно. И это да будет тебе и всякому другому явным знамением, что ты получил отпущение всех грехов твоих, если придешь в эту меру и достигнешь этого доброго состояния. Ибо святое смирение на этой мере находится, и тому, кто достигает этой меры, оно первым даром дает то, чтобы он думал, что из всех людей никого нет грешнее и ничтожнее его, и чтобы всем чувством души, с полным убеждением, одного себя почитал грешным и верил, что он один может погибнуть и быть преданным на вечные муки.

Когда душа очистится слезами, по мере покаяния и исполнения заповедей, тогда человек прежде всего, по благодати Духа, удостоится познать свое состояние и всего себя. Потом, после тщательного и долговременного очищения сердца и укоренения глубокого смирения, он начинает мало-помалу и некоторым образом призрачно познавать Бога и Божественные тайны. И чем больше постигает, тем больше дивится и стяжает еще более глубокое смирение, думая о себе, что совсем недостоин познания и откровения таких таин. Поэтому, хранимый таким смирением, как бы находясь за стенами, он пребывает неуязвимым для помыслов тщеславия, хотя ежедневно растет в вере, надежде и любви к Богу и ясно видит свое преуспевание, проявляющееся в прибавлении ведения к ведению, добродетели к добродетели. Когда же достигнет наконец в меру исполнения возраста Христова и истинно стяжет ум Христов и Самого Христа, тогда приходит в такое доброе состояние смирения, в котором бывает уверен, что не знает, имеет ли что-либо в себе доброе, и считает себя рабом недостойным и ничтожным.

Духовное ведение подобно дому, построенному посреди эллинского и мирского знания, в каком доме находится, как сундук какой, крепко-накрепко замкнутый, знание Божественных Писаний и неизреченное богатство, скрытое в этом знании Писаний, т. е. Божественная благодать. Этого богатства не могут видеть входящие в дом, если не будет для них открыт сундук; сундука же этого невозможно открыть никакою человеческою мудростию. Почему все люди, мудрствующие по мирски, не знают духовного сокровища, которое лежит в сундуке духовного ведения. И как, если кто подымет этот сундук на плечи, не может еще по одному этому видеть сокровище, которое внутри его; так если кто прочитает и даже на память заучит все Божественные Писания, и может прочитать их все, как один псалом, не может по одному этому постигнуть благодать Святаго Духа, которая сокрыта в них: ибо ни того, что находится внутри сундука, нельзя обнаружить посредством самого сундука, ни того, что сокрыто в Божественных Писаниях нельзя открыть посредством самих Писаний. Каким же образом это можно, послушай.
Предположи, что ты видишь небольшой сундучок, крепко запертый отовсюду, и, судя по тяжести его и по внешней видимой тебе красоте его, догадываешься или от другого кого узнаешь, что внутри его находится богатое сокровище; предположи также, что ты схватил этот сундучок на плечи и убежал с ним. Спрошу тебя теперь: какая тебе от него польза, если он навсегда останется для тебя запертым и ты не откроешь его и не увидишь во всю жизнь свою сокровищ его — ни блеска многоценных камней и жемчугов, ни золота, что внутри его? Какая тебе польза, если ты не ухитришься достать хоть малость какую из тех сокровищ и купить себе что съестное или из одежд, а пробережешь тот сундук всю жизнь запертым, как мы сказали, и запечатанным, полным великих и многоценных сокровищ, тогда как ты умираешь от голода, жажды и наготы? Конечно никакой. То же самое, брате мой, бывает и в духовных вещах. Сундук, скажем так, есть Евангелие Христово и прочие Божественные Писания, которые имеют внутри себя сокрытую вечную жизнь и вместе с нею неизреченные блага небесные, как говорит Христос: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную» (Ин. 5:39). Человек же, который поднял сундук на плечи, положим, изображает того, кто выучил на память все Божественные Писания, всегда имеет их в устах и хранит в памяти душевной, как в сундуке, содержащем многоценные камни — заповеди Божии, в которых жизнь вечная, а вместе с заповедями Божиими и добродетели, как жемчуга. Ибо от заповедей рождаются добродетели, а от добродетелей явными делаются таинства, сокрытые в букве Писания. Тогда преуспевают в добродетелях, когда хранят заповеди; и опять тогда хранят заповеди, когда ревнуют о добродетелях, а посредством добродетелей и заповедей открывается для нас дверь ведения, или, лучше сказать, она открывается Иисусом Христом, Который сказал: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин. 14:21). Таким образом, когда вселится в нас Бог и откроет нам Себя сознательно и осязательно, тогда и мы прозрим к ведению, т. е. уразумеем действенно те Божественные таинства, которые сокрыты в Божественных Писаниях. Другим же каким-либо способом достигнуть сего невозможно. И пусть никто себя не обманывает, думая, что открыл иначе как этот сундучок ведения и вкусил благ, которые внутри его, т. е. достиг причастия их и созерцания их.

В отношении к Божественному Писанию, то, чтобы читать его, в нашей состоит власти; а то, чтобы понимать читаемое, и от нас самих зависит, и не от нас. От нас зависит старание и внимание, какие надлежит иметь при чтении; а чтобы понимать читаемое, есть дело благодати Божией. Но то, чтобы удерживать в уме и помнить понятое, есть дело единой благодати Божией. Почему немного таких, которые удерживают это в уме, как и вообще спасаемых избранников немного. Чтение научает человека тому, что руководит его к Богу и делает Божиим; а молитва делает то, что Бог милосердствует к человеку и просвещает ум его, чтобы понимал и помнил прочитываемое. То, что написано об иных мирских делах, читающие могут понимать и сами, но вещей божественных и спасительных никому не возможно понять или помнить без просвещения от Святаго Духа.