Симеон Новый Богослов

Вся тварь по повелению Божию, когда наступит всеобщее воскресение, будет не такой какой была создана — вещественною и чувственною, но будет пересоздана и станет неким невещественным и духовным обиталищем, превысшим всякого чувства.

...Все твари, когда увидели, что Адам изгнан из рая, не хотели более повиноваться ему, преступнику: солнце не хотело светить ему, ни луна и прочие звезды не хотели показываться ему; источники не хотели источать воду, и реки продолжать течение свое; воздух думал не дуть более, чтобы не давать дышать Адаму, согрешившему; звери и все животные земные, когда увидели, что он обнажился от первой славы, стали презирать его, и все тотчас готовы были напасть на него; небо, некоторым образом, устремлялось было пасть на него, и земля не хотела носить его более. Но Бог, сотворивший всяческая и человека создавший, — что сделал? Зная прежде создания мира, что Адам имел преступить заповедь Его, и имея  предопределенную для него новую жизнь и воссоздание, какие имел он получить чрез возрождение во Святом крещении, в силу воплощенного Домостроительства Единородного Сына Своего и Бога нашего, — Он сдержал все эти твари силою Своею и по благоутробию и благости Своей не дал им тотчас устремиться против человека и повелел, чтобы тварь оставалась в подчинении ему и, сделавшись тленною, служила тленному человеку, для которого создана, с тем чтобы, когда человек опять обновится и сделается духовным, нетленным и бессмертным, и вся тварь, подчиненная Богом человеку в работу ему, освободилась от этой работы, обновилась вместе с ним и сделалась нетленною и как бы духовною. Все это предопределил Всещедрый Бог прежде сложения мира.

...Вся тварь вначале была нетленною и создана Богом в чине рая. Но после Богом подчинена тлению и покорилась суете человеков.

<В начале> не было ни воздуха, как ныне, ни тьмы не было вовсе, ни света, ни воды, ни эфира, ни чего-либо другого, но был один Бог — Дух совершенно световидный и вместе всемогущий и невещественный. Он сотворил Ангелов, Начала и Власти, Херувимов и Серафимов, Господства, Престолы и неименуемые чины, служащие Ему и предстоящие со страхом и трепетом. После же того Он произвел небо как свод, вещественное и видимое, чувственное и грубое, и, как один Он ведает, распростер его во мгновение <ока>. И вместе землю, воды и все бездны посреди <неба> тою же мыслию одною Он сотворил такими, как и ныне мы все видим. И внутри <их> остался тот невещественный Свет, непричастный <ничему из этого>. Небо, распростертое, чувственное... не пресекло сияния невещественного Света.

Поелику... крест соделался как бы жертвенником... страшной жертвы, ибо на Кресте умер Сын Божий за падение людей, то справедливо крест и чтится и поклоняем бывает, и изображается как знамение общего всех людей спасения, чтобы поклоняющиеся древу креста освобождались от клятвы Адамовой и получали благословение и благодать Божию на делание всякой добродетели. Для христиан крест — величание, слава и сила; ибо вся наша сила в силе распеншегося Христа; вся грешность наша умерщвляется смертию Христа на Кресте, и все возвеличение наше и вся слава наша в смирении Бога, Который до того смирил Себя, что благоволил умереть даже между злодеями и разбойниками. По сей-то причине христиане, верующие во Христа, знаменуют себя знамением креста не просто, не как попало, не с небрежением, но со всем вниманием, со страхом и с трепетом и с крайним благоговением. Ибо образ креста показывает примирение и содружество, в какое вступил человек с Богом. Посему и демоны боятся образа креста и не терпят видеть знамение креста изображаемым даже и на воздухе, но бегут от этого тотчас, зная, что крест есть знамение содружества человеков с Богом, и что они, как отступники и враги Богу, удаленные от Божественного лица Его, не имеют более свободы приближаться к тем, кои примирились с Богом и соединились с Ним, и не могут более искушать их. Если и кажется, что они искушают некоторых христиан, да ведает всякий, что это борют они тех, которые не познали как следует высокого таинства креста. Те же, которые уразумели сие таинство и на самом деле опытно познали власть и силу, какую имеет крест на демонов, познали также, что крест дает душе крепость, силу, смысл и божественную мудрость, — эти с великою радостию восклицают: мне же да не будет хвалитися токмо о кресте Господа нашего, имже мне мир распяся и аз миру (ср.; Гал. 6, 14). Итак, поскольку знамение креста велико и страшно, то всякий христианин имеет долг совершать его со страхом и с трепетом, с благоговением и вниманием, а не просто и как попало, по привычке только и с небрежением, ибо по мере благоговения, какое кто имеет ко кресту, получает он соответственную силу и помощь от Бога, — Коему слава и держава вовеки.

Когда мы крещаемся, будучи нечувствующими детьми, как несовершенные, мы и благодать принимаем несовершенным образом, получая только разрешение от первого преступления.

...Всякий, кто, не укрепившись прежде силою святого крещения, возьмется творить заповеди Христовы, зря будет трудиться. И кто тому, кто не укреплен силою святого крещения, повелевает исполнять заповеди Христовы, безумный есть и слепец. Ибо прежде надлежит его укрепить в духе благодатью Христовой, очищающей душу через святое крещение, и тогда уже давать исполнять и заповеди. Ибо как возможно, чтобы земля, исполненная зарослей сорняков, приняв чистое семя, не заглушило его? Но божественное крещение Христово имеет великую силу — тех, которые не крещены и удобоподвижны на зло, делать  неподвижными на зло, как только окрестятся. Или если и не делаются они тотчас такими неподвижными, но всячески делаются неудобоподвижными. Это и есть знамение силы, какая принимается от святого крещения. Оно делает их еще удобоподвижными на добро, как бы и ангелами, сильными крепостью, творящими волю Божию (Пс. 102:20).

...Что для Христа Господа были Крест и гроб, то для нас есть крещение; и как Христос умер плотию и воскрес, так и мы умираем греху и воскресаем для добродетели силою Божиею...

Всякая душа тотчас, как окрестится человек, принимает в духе благодать Христову, по коей тотчас воображается в ней Христос. Но крещенные младенцами не чувствуют освящения, получаемого в крещении, потому что такое чувство освящения есть умное дело, а младенцы еще несовершенны умом, чтобы разуметь принятую благодать. Потому с продолжением времени они мало-помалу изменяются и переходят на сторону худа; и благодать святого крещения в иных погасает и совсем теряется, а в иных сохраняется малая ее искра, от которой потом великая сия милость опять в них воспламеняется, если прибегнут к духовным отцам и покаются... примут оглашение, восстановят веру, как следует, и возуповают на Бога.

Крещение не отъемлет самовластия и самопроизволения нашего, но дарует нам свободу от тиранства диавола, который не может уже более против воли нашей властвовать над нами. По крещении в нашей уже состоит воле или пребывать самоохотно в заповедях Того, в Кого крестились, Христа, Владыки и Бога, и ходить путем повелений Его, или, уклонясь от правого пути сего, опять возвратиться к диаволу, противоборцу и врагу нашему.

Дух Святой бывает как бы божественной и световидной купелью – найдя достойных. Он всецело объемлет их и заключает внутри.

...Мы, возрождаемые святым крещением, освобождаемые от рабства и делаясь свободными, если не послушаемся по своей воле врага нашего диавола, то этот лукавый никаким способом не может поселить в нас какое-либо зло.

Любящий Бога и соблюдающий заповеди Его облекается сходящей свыше силой Святого Духа, Который бывает зрим умно, как умный Свет, и приходит с тихостью, принося обрадование, и это отсвет вечного Света и отблеск непрестанного блаженства. Как только воссияет этот Свет в душе, тотчас исчезает всякий нечистый помысел, изгоняется всякая душевная страсть и всякая телесная немощь получает исцеление. Тогда очищаются очи сердца, ум и мысль и зрят Бога, как написано в Евангелии о блаженствах. Тогда душа, как в зеркале, видит все даже и малейшие свои прегрешения и приходит в величайшее смирение. Помышляя же о величии этой Славы, она исполняется всякой радостью и веселием и, дивясь неожиданно увиденному чуду, проливает обильные слезы. Так, наконец, совершенно изменяется весь человек и познает Бога, будучи сам прежде познан Богом. Одна эта благодать Всесвятого Духа делает то, что человек начинает презирать все земное и небесное, настоящее и будущее, радостное и скорбное. Она делает его другом и сыном Божиим и богом, насколько это вместимо для человека. О, сколь величественны дарования Божии!

Принявшие крещение Христово от младенчества и недостойно его прожившие всю жизнь будут иметь большее осуждение, чем некрещеные, как поругавшие, по словам Твоим (Евр. 10:29), святую одежду Твою.

Через купель крещаемые входят внутрь райского виноградника, получая искупление от тьмы, ада и смерти, и совершенно освобождаясь от тления.

Те, которые по святом крещении повинуются желаниям лукавого и угодное ему творят, отчуждают себя от святого ложа святого крещения.

Истинно кроткий только преступления заповедей Божиих не может сносить ни в каком человеке; но и при этом он плачет о преступающих эти заповеди и грешащих, и так же искренно, как бы сам грешил.

Те, которые веруют, не бывают гневливы и вздорны, но хранят кротость, подражая Господу.

Очисти, <Христе мой>, и сердце мое от всякого лукавства, потому что оно есть корень и источник греха. Лукавство есть семя лукавого сеятеля, а где оно есть, там и произрастает, и поднимается вверх, и производит весьма много ветвей лукавства и злобы.

Лукавое сердце – корень и источник греха.

...Ни великость преступлений, ни множество грехов, ни постыдность деяний никогда не превзойдут многого, лучше же, премногого человеколюбия <Божия>...

...Бог человеколюбив к тем, которые чувствуют Его человеколюбие, чтут Его и благодарят, как подобает. Если же ты, ни во что ставя любовь Его всеуслаждающую, полюбишь что-либо другое и с тем свяжешь всецело все стремление души своей и станешь услаждаться другою какою сластью, или ястием, или питием, или одеждою, или лицом каким красивым, или золотом, или серебром, или другим чем, и душа твоя воспохотствует того и побеждена будет любовию к тому, то возможно ли, чтобы Бог, естественно чистый и тебя соделавший таковым благодатию Духа Святаго, продолжал быть в общении и обращаться с тобою, когда ты уклонился сердцем на другое, а не тотчас оставил тебя? — Само собою явно, что Он всеконечно оставит тебя.

Если бы Господь наш не был человеколюбив и не принимал нас, когда возвращаемся к Нему, если б Он не был незлобив, и гневался, а не хвалил нас за возвращение наше, то воистину не спаслась бы никакая душа пи святого, ни тем более всякого другого. Почему все, скончавшиеся в святости и добродетели, даром спасены, а не за добрые дела и добродетели свои, и не они только, но и те, которые скончаются после этого, все даром спасены будут.

Не прельщайтесь, братия мои. Воистину человеколюбив Бог, и милостив и сострадателен. Исповедую это и я и, на милосердие Его надеясь, имею дерзновение ожидать, что спасен буду. Однакож знайте, что человеколюбие Его нисколько не послужит в пользу тем, которые не каются и не соблюдают заповедей Его со страхом великим и во всей точности, а, напротив, Бог накажет их еще строже нечестивых и неверных.

...Если кто не возлюбит Бога от всей души и не покажет любви сей отвержением себя самого и всего мира, то не сподобится увидеть Его таинственно через откровение Духа Святаго, — не имеет Его и главою Своею, но есть тело, умершее и неподвижное на духовные дела и лишенное Жизни всех — Христа.

...Ни одному человеку невозможно стяжать совершенную любовь к Богу иначе, как только верою чистою и надеждою твердою и несомненною.

...Если ты искренно возлюбишь Бога и будешь твердо стоять в сей любви, то никакая страсть не возобладает тобою, и никакое нуждение тела не вознасилует тебя. Ибо как невозможно, чтобы тело подвиглось на какое-либо дело само собою без души, так невозможно, чтоб и душа, соединившаяся с Богом посредством любви, вступать стала в сношение с другим чем-либо и склонилась на пожелания и удовольствия чувственные или увлеклась похотением чего-либо видимого и какою-либо страстию. Потому что все стремление сердца ее или, лучше скажу, вся воля ее связана крепко узами сладчайшей любви к Богу; а когда душа ссоюзится и ссочетается... с Творцом своим, тогда возможно ли, скажи мне, чтоб она испытывала жжение плотское или была подвигаема на похоть, и тем паче, чтоб и исполняла ее? Никак не возможно.

Влечение и любовь к Тебе, Спасе, есть свет. Поэтому, воссияв в боголюбивых душах, любовь к Тебе тотчас прогоняет тьму страстей и чувственных наслаждений и водворяет день бесстрастия.

Истинная любовь к Богу и ближнему познается, когда кто имеет следующие качества: не гордится, не завидует брату своему, но подражает добру, которое видит в другом, делал и сам то же; не ищет одежд красивых, а только потребных; не ропщет, не шутит, и не смеется, и не спорит ни о чем, ни о большом, ни о малом; не насыщается не только пищей и сластями, но даже и водою, особенно в святые дни поста.

Когда преуспеет человек в любви к Благодетелю своему, находит и Самого Благодетеля внутри себя самого, потому что и Он вполне доверяется и входит в того, кто возлюбил Его.

Желание и любовь к Тебе, Владыко Христе, побеждают всякую любовь и желание смертных. Ибо насколько Ты, Спасе, превосходишь все видимое, настолько сильнее и любовь к Тебе, которая затемняет всякую человеческую любовь, отвращает от любви плотских наслаждений и скоро прогоняет все похоти.

Любовь к Спасителю есть действие Духа или, лучше, существенное Его присутствие, ипостасно видимое внутри меня, как свет. Свет же этот несравним и весь невыразим.

Если кто ударил тебя в правую щеку, а ты не только не обращаешь к нему левой, но сам ударяешь его, то сделался ты воином и рабом диавола. Ты ударил не брата только, но через брата, которого ударил, ударил и Самого Христа, Который повелел не ударять его, но обращать к нему другую щеку.

Горе, душа, тем, которые здесь имеют упокоение, потому что там они восприимут вечную муку.

Бог поступил с отпадшим человеком так, чтоб он не находил себе покоя в настоящей жизни в вещах мира этого, и чрез то вынуждаем был опять возвращаться ко Всеблагому Богу, Господу и Владыке всяческих, Отцу, Промыслителю, Упокоителю, Искупителю и Спасителю, и всегда находиться при Нем, чтобы таким образом и человек находил успокоение, и Бог, Отец его, имея при Себе его, сына, радовался о нем.

Мир есть Сын Божий, пришедший на землю и вочеловечившийся. Через Него пришло и благоволение, или присутствие Бога в людях, потому что Бог Отец через воплощение Сына удовлетворился и опочил в людях, и благоволил через Сына Своего опять примириться с человеком, ставшим было врагом Богу через грех, и опять наполнить его божественной жизнью, которой он лишился через преступление, как говорит и апостол: «Оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа» (Рим. 5:1). «Ибо Он есть мир наш» (Еф. 2:14). «И вас, бывших некогда отчужденными и врагами, по расположению к злым делам, ныне примирил в теле Плоти Его, смертью Его, чтобы представить вас святыми и непорочными и неповинными перед Собою, если только пребываете тверды и непоколебимы в вере и не отпадаете от надежды благовествования, которое вы слышали, которое возвещено всей твари поднебесной, которого я, Павел, сделался служителем» (Кол. 1: 21–23).

Из-за грехов повелел нам Бог «не любить мира, ни того, что в мире» (1 Ин. 2:15). Не с тем повелел Он это, чтоб мы без разбора ненавидели творения Божий, но для того, чтоб через это мы отсекали поводы ко грехам. Этого-то ради и возненавидим наконец мир и все то, что ненавидит Бог; потому что все это пагубно для души.

Возненавидеть мир и все мирское и плотское никто не может, если не сделается причастником Божественной благодати и не получит силу на то от Господа Иисуса Христа.

Какую пользу принес мне мир, и что приобретают сейчас те, которые находятся в мире? Поистине ничего, но вселившись во гробах, они не воскреснут и все восплачут о том, что, оставив истинную жизнь, Свет мира — оставив Христа, говорю, они возлюбили тьму и в ней предпочли ходить все те, которые не восприняли Света, воссиявшего в мире, Которого мир не вмещает и не может видеть.

Если мы и языка своего не умеем удержать, то как возможем преодолеть прочие страсти? Какая другая страсть, скажи мне, легче этой? Плоть имеет естественное похотение и жжение и часто поднимает восстание против души и борет ее очень сильно. Чрево естественно желает насыщенным быть яствами, потому что для того и создано. О языке же ничего такого сказать нельзя. Итак, если мы не можем пресечь злого навыка языкоболия, что для нас очень удобно и легко, то как возможем одолеть другие страсти более сильные и упорные, которые опираются на естестве нашем и состоят в союзе с похотию и сластию греховною?

Дерзкий язык, по возможности, сдерживай, ибо он весьма проворен на грех, потому что из-за него одного многие даже из великих людей, сбившись с правого пути, потеряли Царство Небесное. Прежде же этого загради свои уши, чтобы не слышать ничего постыдного и суетного, тогда, быть может, ты и языком овладеешь.

Молчание сохранишь, если будешь говорить сам в себе: что хорошего имею сказать я, столь малосмысленный и дурной, что и говорить-то недостоин, недостоин даже и к людям причисляться?

Храни молчание и от всех устраняйся, что и есть истинное странничество.

Те, которые любят жизнь мирскую под монашеской одеждой, низвергаются и падают в пропасти, сами того не чувствуя.

Монах — тот, кто не смешивается с миром и с одним Богом непрестанно беседует: видя Его, он и Им видим бывает, и любя — любим и соделывается светом неизреченно сияющим. Будучи прославляем, он тем более считает себя нищим, и принимаемый в домах, является как бы странником.

Те есть монахи и одни только те уединяющиеся, которые пребывают с одним Богом и одни в Боге, обнажившись от всевозможных помышлений и помыслов и созерцая одного только Бога в уме безмысленном, утвердившемся во свете, подобно тому, как стрела в стене, как звезда на небе, или не знаю, как иначе еще сказать. Однако они живут в своих кельях, как в некой светлой обители, и думают, что пребывают на небе или же и поистине там пребывают. Ибо они не находятся на земле, хотя и держимы землею, но живут во свете будущего века, в котором витают и шествуют Ангелы.

Монахи должны жить в монастыре, как бы на уединенном острове, находящемся среди моря, считая, что весь мир стал для них совершенно недоступным, словно вокруг всего монастыря их утверждена великая пропасть, так что ни находящиеся в мире не могут перейти в монастырь, ни живущие на острове — переправиться к тем, которые там, и, с пристрастием глядя на них, удерживать в сердце или в уме воспоминания о них, но, как мертвые к мертвым, они, и обладая чувством, должны относиться к ним без ощущения, делаясь (таким образом) поистине как бы добровольно закланными агнцами.

Если мир и что в мире проходит все, а Бог нетленен и бессмертен, то радуйтесь все, которые ради Его оставили тленное. Тленно же не только богатство и деньги, но и всякое удовольствие и наслаждение греховное есть тля. Одни заповеди Божии свет есть и жизнь, — и так всеми именуются.

Оставь весь мир и то, что в мире, один блаженный плач восприми, оплакивай только свои злые деяния, потому что они лишили тебя Творца всех — Христа и общества святых Его. Кроме этого, ни о чем другом не заботься. Даже тело твое да будет для тебя как бы чужим. Смотря вниз, как осужденный и ведомый на смерть, всегда воздыхай из глубины сердца. Лицо свое омывай одними только слезами. Ноги же, идущие на худые дела, отнюдь не омывай водою. А руки твои пусть будут у тебя согнутыми, к Богу бесстыдно не простирай их, которые ты часто употреблял для греха.

Душа, сподобившаяся стать причастницей Божественной благодати, будучи сама освящена, по естественному последствию, освящает и все тело свое; потому что соединяя и содержа тело, она находится во всех членах его; почему и благодать Святого Духа как усвояет себе душу, так усвояет и тело ее. Впрочем, пока душа находится в теле, Всесвятой Дух не проявляет в этом теле всей славы Своей, потому что предстоит необходимость, чтоб душа до конца жизни показывала сама доброе произволение свое, т. е. последует ли она, как должно, благодати Святого Духа. Но когда придет конец и душа отделится от тела, тогда, поскольку кончен уже подвиг, и душа, одержав победу, исходит из тела в венце нетления, как хорошо совершившая подвиг свой, тогда, говорю, благодать Святого Духа и в теле души этой проявляет Свою освящающую силу, от чего кости голые и целые мощи святых источают исцеления и врачуют всякие болезни. Когда душа отделится от тела со смертью его, тогда она одна, без участия в этом тела, начинает пребывать со всем Божеством, т. е. с Божественною благодатью, и сама бывает бог по благодати; тело же остается одно, без души, только с Божеством и проявляет для людей божественную силу в чудесах, не через душу, а прямо от Божества. Тогда ни душа в действиях своих не может встречать препятствий от связности телом, будучи отделена от него, ни тело из-за души не обременяется уже лишениями в удовлетворении своих потребностей, т. е. ни голодом, ни жаждою, ничем другим подобным. Но поскольку оба они, и душа, и тело, освободились от всякой нужды и всякого искушения, каким подвергались по причине взаимного союза, то и Божественная благодать как в той, так и в другом действует без всякого препятствия.