Иоанн Златоуст

Что для тела мороз, то для души плохая совесть.

Никто не должен оправдывать себя тем, что не заботится о добродетели по незнанию, или потому, что не имеет руководителя на пути ее. У нас есть достаточное руководство — совесть, и невозможно, чтобы кто-нибудь лишен был ее помощи.

Бог показал Свою любовь к роду человеческому тем, что в каждом из нас поставил нелицеприятное судилище — совесть, которая делает строгое различие между добром и злом; а это-то особенно и лишит нас всякого оправдания, что мы впадаем в грехи не по неведению, но по беспечности душевной и по нерадению о добродетели.

Наша совесть имеет способность точно отличать хорошее от нехорошего.

У кого совесть чиста и свободна от всякого порока, в том будет обитать Сам Господь всяческих.

Человеколюбивый Владыка, созидая вначале человека, и вложил в него совесть, как неумолкающего обличителя, который не может быть обманут или обольщен.

Если сделавший... грех решится, как следует, воспользоваться помощью совести, принести раскаяние в своих делах и показать рану Врачу, который исцеляет не укоряя, принять от Него врачевство... открыть Ему и исповедать все подробно, то он скоро исправит грехи свои, потому что признание во грехах заглаживает их.

Не переносит душа суда совести и поступает так же, как человекоубийца: сперва поставляет себя в такие обстоятельства, чтобы не поймали, а потом убивает. Находясь перед судом совести, не скоро переходит к преступлению, — и знает, и притворяется, что не знает, чтобы не мучиться совестью и страхом, и не ослабить себя для убийства.

Совесть, путем внутреннего внушения, научает всему, что должно делать.

Душа трепещет и ужасается, долго занимаясь вышними созерцаниями.

Сокрушение есть мать покаянных слез и трезвенности; оно делает душу легкою и окрыленною.

Как трудно и невозможно смешать огонь с водою, так, думаю, невозможно совместить наслаждение <земными благами> с сокрушением; потому что они противоположны и взаимно исключают друг друга.

Сетующему должно сетовать не о том, что он наказывается, но о грехах, которыми он оскорбляет Бога...

Как совершенное равнодушие ко грехам пагубно и порождает в нас крайнюю бесчувственность, так непрерывное и чрезмерное сокрушение о них вредно. Чрезмерное уныние, нередко отнимая естественную рассудительность, может подавить душу и сделать неспособною ни к чему доброму.

Как легкая пыль не может устоять против напора сильного ветра, так и множество нечистых пожеланий не может выдержать устремившейся против них силы сокрушения, но исчезает и рассеивается скорее всякой пыли и дыма.

Всякий, кто бы то ни был, не говори только: я грешник, но и старайся избавить себя от этой славы; не говори только, но и сокрушайся. Если ты сокрушаешься, то прилагаешь старание; если не стараешься, то и не  сокрушаешься; если же не сокрушаешься, то издеваешься.

Немаловажное дело и один день провести в сокрушении о грехах, устремить свой взор к высшему любомудрию и дать душе, хотя немного, успокоиться от житейских забот.

Предадимся же мысленно скорби о грехах здесь, чтобы там не испытать скорби от наказания, но чтобы насладиться вечными благами.

Ничто столько не располагает души к любомудрию, как сокрушение. Нет ничего сладостнее, чем плач по Боге.

Научимся сострадать несчастиям ближних; тогда научимся переносить от них и зло.

...Кто не хочет сострадать другим, тот пострадает сам.

Праведник, когда его собственная жизнь нуждается в исправлении, плачет и печалится о том, чтобы свой грех совершенно загладить; но когда видит грехи других, тогда, оставив свой грех, начинает уже оплакивать грехи других...

Будем иметь душу сострадательную, будем иметь сердце, способное сочувствовать страждущим; не будем жестокими и бесчеловечными. Хотя бы ты не мог оказать никакой помощи, — плачь, скорби, сетуй о случившемся, — и это не останется бесполезным для тебя. Если мы должны сострадать тем, которые праведно наказываются Богом, то тем более тем, которые несправедливо терпят от людей.

Будем сострадательны, будем милосердны, чтобы таким образом благоугодить Богу и достигнуть благ, обещанных любящим Его.

Не будем радоваться о тех, кого постигают наказания, но будем жалеть их, будем скорбеть, будем плакать о них, чтобы и за это получить нам воздаяние.

Чтобы не подпасть совершенному осуждению, будем сострадательны к людям. Так мы сделаемся достойными благ на земле и на Небе.

Если ты упражняешься даже в высшем любомудрии, а о других, погибающих, не заботишься, то не будешь иметь никакого дерзновения перед Богом.

Будем же человеколюбивы и сострадательны к людям, чтобы и в настоящей жизни избежать сетей, и в день будущий получить от Бога прощение.

Не удивляйся, что нам должно сожалеть о наказуемых, когда наказывает их Бог, ибо и Сам наказующий Бог не желает делать это: «Не хочу смерти грешника», - говорит Он (Иез. 18:23). Итак, если наказующий не хочет наказывать, то гораздо более нам нужно сострадать наказуемым; может быть, таким образом мы обратим их, может быть еще спасем их.

Когда увидишь, что кто-либо нуждается в лечении тела или души, не говори: почему не помог ему такой-то и такой-то? Нет,– избавь страждущего от болезни, и не обвиняй других в беспечности. Если бы ты нашел лежащее золото, то неужели сказал бы себе: почему такой-то не поднял его? Напротив, не поспешишь ли унести его прежде других? Так рассуждай и насчет братьев и заботу о них считай находкой сокровища.

Жалей ближнего, и сжалится над тобою Бог...

Бог наказывает, а я должен сострадать наказываемым? Да. Этого желает Наказывающий. Он и Сам не радуется, когда наказывает, но также весьма скорбит. Если же и Сам наказывающий не радуется, то не радуйся и ты. Но скажешь, когда наказываются справедливо, то, конечно, не должно скорбеть? Должно скорбеть о том, что они сделались достойными наказания... мы должны оказывать им братское расположение и отеческую любовь.

Если насаждаешь, то насади не в ненасытной утробе, чтобы плод не был извержен вон, но насади в чреве  алчущем, чтобы плод достиг неба. Утешь страждущую душу бедного, чтобы не скорбела твоя утучневшая.

Кто показал начало доброго пути, тот становится виновником и того что другие делают, следуя его примеру, и поэтому получает двойную награду: за то, что сам делает и за то, что других привел к лучшему образу мыслей.

...Наше спасение нуждается в перемене прежнего состояния для того, чтобы мы перестали быть тем, чем являемся ныне, начали иную жизнь, которую проводили до преступления.

Нам невозможно иначе спастись, если не пойдем таким путем. Постараемся даже более, чем любящих нас, любить тех <врагов наших>, как способствующих нам в достижении бесчисленных благ.

Жизнь праведная и без чудес получит венцы и ничего тогда не потеряет; а жизнь беззаконная и с чудесами не может избегнуть наказания.

Не говори: будет еще время, когда должно обратиться; такие слова весьма прогневляют Бога. Почему? Потому что Он обещал тебе бесконечные веки, а ты не хочешь потрудиться и в продолжение настоящей жизни, краткой и скоропреходящей, и оказываешься так нерадив и малодушен, что ищешь даже этой кратчайшей жизни.

С правым же исповеданием догматов соединим и праведность жизни и дел, чтобы нам не на половину совершать свое спасение.

...Прежде всего убоимся греха, так как от него мучение, от него геенна, от него всякое зло. И не только убоимся, но и будем убегать его и стараться всегда благоугождать Богу. В этом и состоит Царствие, в этом жизнь, в этом тысячи благ. Таким образом, мы еще и в этой жизни приобщимся Царствия Небесного и будущих благ...

...Для нашего спасения недостаточно крещения, если после него не покажем жизни, достойной этого дара.

Тебе не нужно для своего спасения предпринимать дальний путь, переплывать море и переходить горы, напротив, если ты не желаешь даже переступить и порог, то можешь спастись и сидя дома, потому что средство ко спасению у тебя на устах и в сердце.

Если же Он есть Бог всех, то о всех и промышляет; а если о всех промышляет, то всех равно спасает через веру.

...Действительная сила спасения состоит не в том, чтобы не делать зла, но в том, чтобы самим мужественно терпеть зло.

Благодать не спасет нас при нечистой жизни; напротив, еще более повредит нам и усугубит грехи наши, если мы после такого познания и дара возвратимся к прежним беззакониям.

...Мы, если хотим наследовать небеса, всеми силами должны стараться стяжать добродетель смирения.

...Никто из нерадивых, беспечных и недеятельных никогда не может спастись...

Великий и высокий образ жизни, направленной к снисканию неба, по природе вещей представляется как будто трудным; но, при мужестве и готовности ко всему принимающих его на себя, в действительности становится очень легок.

Ни целомудрие одно только без прочих добродетелей, ни попечение о бедных, ни благотворительность, ни иной какой-либо подвиг не может спасать, но требуется, чтобы все вместе стеклось в наши души; молитва же лежит под этим, как корень и основание.

Бог благоволил не все оставить Себе в деле спасения человека, чтобы не показалось, будто Он увенчал нас напрасно, и не все предоставил нам, чтобы мы не впали в гордость.