Иоанн Златоуст

Смиренный же будет благодарить Бога не за блага только, но и за то, что считается противным; и что бы он ни терпел, он не будет думать, что потерпел незаслуженно. Так и мы, чем более преуспеем в добродетели, тем более станем смирять самих себя, потому что и это составляет великую добродетель.

Смиренный угоден и приятен всем, живет в постоянном мире и не имеет никакой причины ко вражде.

Бог не столько любит род человеческий за девство, за пост, за презрение имущества, за готовность простирать руку нуждающимся, сколько за кротость и достойные нравы.

Ты и царя не осмелишься облобызать, когда изо рта у тебя дурной запах: как же ты со зловонною душою дерзаешь лобызать Царя Небесного?

...Мы, сподобившиеся этой печати, вкусившие этой Жертвы, участвующие в Бессмертной Трапезе, будем сохранять свое благородство и честь, так как отпадение небезопасно.

Эта Трапеза есть сила для души нашей, крепость для сердца, основание упования, надежда, спасение, свет и жизнь. Отошедши туда с этою Жертвою, мы с великим дерзновением вступим в священные обители, как бы огражденные со всех сторон золотым оружием. Но что я говорю о будущем? Это Таинство и здесь делает для тебя землю небом.

Не в том состоит дерзость, что часто приступают, но в том, что <приступают> недостойно, хотя бы даже кто-либо один раз во всю жизнь сделал это.

Пусть язык, приобщившись Тела Господня, не произносит ничего неприятного.

Ты сподобляешься Трапезы духовной, Трапезы Царской и потом опять оскверняешь уста нечистотою? Ты намащаешься миром и потом опять наполняешься зловонием?

Когда ты приступаешь даже к чувственной пище, ты моешь свои руки, полощешь рот; а намереваясь приступить к духовной пище, ты не обмываешь своей души, но приходишь, будучи исполнен нечистоты?

...Не столько опасно приступать к этому Таинству бесноватым, сколько тем, которые, как говорит <апостол> Павел, попирают Христа, Кровь Завета не почитают за святыню и ругаются над благодатью Духа (Евр. 10:29). Приступающий во грехах хуже бесноватого. Последний не наказывается, потому что он беснуется, а приступающий недостойно предается вечному мучению.

Если ты приступаешь к Евхаристии, то не делай ничего недостойного благодарения, не посрамляй брата, не презирай алчущего, не упивайся, не оскорбляй Церкви. Ты приступаешь, чтобы благодарить за те блага, которые получил: воздавай же отплату и со своей стороны и не отделяйся от ближнего.

Многие, вижу, не часто причащаются: это дело диавола, он мешает частому принятию Тела Христова. И очевидно, что тот, кто не часто причащается, дает большую власть над собой диаволу, и диавол волю над ним принимает и ведет его на все злое.

...Одно только время для приступания к Тайнам и причащения — когда чиста совесть.

Чаша Крови Господней не производит пьянства, не производит расслабления; она не расслабляет сил, а возбуждает силы; не ослабляет нерв, но напрягает нервы; она производит бодрость; она служит предметом благоговения для ангелов, предметом ужаса для бесов, предметом почитания для людей, предметом любви для Владыки.

Если прикасающиеся к краю одежды Христа привлекали на себя чудодейственную силу, то не гораздо ли в большей мере привлекут ее приемлющие в себя всего Христа? Приступить же с верою – значит не только принять предложенное, но прикоснуться к нему с чистым сердцем, с таким расположением, как бы приступали к Самому Христу.

Мы делаемся со Христом одна плоть, по причастию, и мы гораздо более, чем дитя в отношении к родителям.

Так как священники не знают всех грешников и людей, недостойно причащающихся Святых Таин, то Бог часто наказывает этих людей, как Иуду и предает их сатане. Когда случаются болезни, когда наветы, когда скорби и несчастья, когда постигают тому подобные бедствия,– то это происходит по такой причине.

Причащаясь, мы не только делаемся участниками и сообщниками жизни во Христе, но соединяемся со Христом. Как Тело соединено со Христом, так и мы через этот Хлеб соединяемся с Ним.

Когда тебе случится съесть за обедом что-нибудь приятное, ты остерегаешься, чтобы другим дурным кушаньем не испортить прежнего; а приняв Духа в Евхаристии, предаешься сатанинским удовольствиям.

Скорее душу свою положу, чем дозволю причаститься Крови Владычней недостойно, и скорее пролью собственную свою кровь, чем допущу до причастия столь страшной Крови недолжным образом.

На тех, которые недостойно причащаются Божественных Тайн, особенно нападает и постоянно входит диавол, как и тогда в Иуду.

Повинны мы в нечестии против Господа, когда без достаточной подготовки тела приступаем к соединению с Его Телом, которое Он дал нам для того, чтобы мы, соединившись с Ним, могли соединиться с Духом Святым.

Готовящихся отойти отсюда, если они причастятся Таин с чистой совестью, при последнем дыхании окружают Ангелы и препровождают их ради принятых ими Таин.

Кровь Агнца спасительна для тебя, если ты приступаешь к ней с верою, если чувства свои и помышления, через которые входит смерть вслед за грехом, помазываешь верою, как бы кровью, как Израиль мазал двери кровью. Ведь если страсть не войдет в тебя через глаза, слух, обоняние, вкус и осязание, а затем и через рассудок, тогда и смерть не овладеет тобою. Тогда ты, нося в теле умерщвление Иисуса Христа, будешь иметь и являющуюся в твоем теле Жизнь.

Если мы не приступаем к чувственной трапезе, страдая горячкою и приливом дурных соков, чтобы не подвергнуться смерти, то тем более нам не должно касаться этой Трапезы - Крови и Тела Христова с порочными пожеланиями, которые хуже горячки.

Время приобщения определяется не праздником и торжеством, но чистой совестью и безукоризненной жизнью.

Кого нам одобрить? Тех ли, которые причащаются однажды, или тех, которые часто, или тех, которые редко? Ни тех, ни других, ни третьих, но причащающихся с чистой совестью, с чистым сердцем, с безукоризненной жизнью.

Приношение это, какой бы священник ни совершал его – Павел или Петр, есть то же самое, которое Христос преподал ученикам и которое сейчас священники совершают; и это ничем не меньше, чем прежнее. Ибо и это освящают не люди, но Сам Тот, Кто освятил прежнее. Как слова, которые Христос провозгласил, есть те же самые, которые и сейчас священник произносит, так и приношение то же.

Предлагаемое здесь причащение есть спасительное врачевание для наших ран, богатство неиссякаемое и доставляющее нам Царство Небесное.

Тот, кто прощает деньги, сделавшему у него заем, делает прекрасное и достойное удивления дело: но такая милость касается тела, хотя он приемлет себе воздаяние сокровищами духовными и относящимися к душе. Но тот, кто простил грехи, принес пользу душе, и своей собственной, и того, кто получил прощение, потому что... сделал более кротким не только себя, но и его. Мы не столь, преследуя обидевших нас, уязвляем их души, сколько, прощая их, приводим их в смущение и стыд.

...Любостяжательным мы называем того, кто хочет присвоить чужое и не довольствуется своим...

Любостяжание в том и состоит, чтобы желать иметь больше надлежащего. Так бывает и с имуществом: когда мы хотим собрать его больше и больше, то, сами не замечая, питаем в себе дикого зверя; имея многое, нуждаемся во многом, навлекаем на себя бесчисленные заботы и представляем диаволу множество поводов.

Сребролюбец есть страж своего имения, а не владелец; раб, а не господин. Для него легче отдать часть своего тела, чем уделить сколько-нибудь из своего богатства.

Не станем оплакивать того, кто уже умер, но будем оплакивать хищника, корыстолюбца, сребролюбца, ненасытного. Зачем плакать об умерших, которым нельзя уже принести никакой пользы? Будем плакать о тех, для которых еще возможна перемена.

Пристрастившиеся к деньгам неизбежно бывают и завистливы, склонны к клятвам, вероломны, дерзки, злоречивы, исполнены всех зол, хищны и бесстыдны, наглы и неблагодарны.

Освободим себя и погасим пристрастие к деньгам, чтобы воспламенить желание небесного. Ведь не могут эти два стремления совмещаться в одной душе.

Деньгами должно владеть, как подобает господам,– так, чтобы мы властвовали над ними, а не они над нами.

Нажил ли ты богатство за счет кого-нибудь? Нажитое потратится, а корыстолюбие останется при тебе.

...Если мы не удержим рук от любостяжания и не прервем этого нечистого потока, то, хотя бы стали давать и милостыню, все будет напрасно.

Кто у другого отнимает деньги и ввергает его в нищету, тот себя предает смерти; другого в этом мире изнуряет нищетою, а себе приготовляет вечное наказание.

Удивляюсь тем, кто не пренебрегает деньгами. Это признак души, исполненной крайней лености, души... не представляющей себе ничего великого.

Кто стал служить маммоне, тот уже отказался от служения Христу.

Руки даны для того, чтобы ты простирал их на молитву; но, если ты не ведешь себя трезвенно, ты простираешь их на любостяжание.

Кто попрал страсть к богатству, тот всех богаче.

Корыстолюбие есть тление — и такое тление, которое ужаснее всех видов тления: оно ведет к идолослужению.

Прошу вас избегать идолопоклонства – так апостол Павел называет любостяжание – поняв всю важность этого порока, избегать любостяжания не только в деньгах, но и во всякой порочной склонности.

Порок любостяжания, как бы охватывая нашу душу своими, так сказать, бесстыдными руками и крепко держа ее, даже против нашей воли влечет и удаляет любовь оттуда.

Не так море вздымается волнами, как душа, объятая корыстолюбием обуревается помыслами и страстями и ко всем, своим и чужим, питает неприязнь.

Где деньги, там случай к вражде и бесчисленным раздорам; равным образом уста корыстолюбия исполнены обид, тщеславия, чрезмерной гордости, проклятий и лести.