Иоанн Златоуст

Многое могут сделать ноги святых, входя в дом, они освящают самый помост, вносят сокровище бесчисленных благ, исправляют расслабленную природу, утоляют голод, приносят многий достаток.

Таков обычай святых: если они сделают что-нибудь худое, то торжественно это показывают, каждый день стонут и делают открытым для всех; если же что-нибудь благородное и великое, то скрывают это и предают забвению.

Таковы души святых: для исправления других они жертвуют собственной безопасностью.

Чувственные склонности лишают нас одежды праведности; они – огонь, сжигающий эту одежду.

Нельзя быть совершенным не отказавшись не только от денег и дома, но даже от души своей.

Таковы души святых: они восстают прежде, чем упадут, и прежде, чем дойдут до греха, удерживают себя, потому что трезвенны и непрестанно бодрствуют.

Воспоминание о святых обыкновенно избавляет от смятения в душе, происходящего от злых и нечистых духов и непристойных помыслов.

Свят тот, кто чист, а чист не тот, кто не творит только блуда, но кто чужд вместе и сребролюбия, и зависти, и надменности, и тщеславия...

Чествуются мученики, пострадавшие за Христа — воздается поклонение Христу, Который пострадал за всех.

Когда вспомним о святых, то, если мы в беспечности — пробуждаемся, если в бесстрашии — устрашаемся.

Праведность есть уничижение и попрание смерти.

Ибо если грех породил смерть, то вполне ясно, что праведность, сообщаемая благодатью, уничтожает ее и ниспровергает все царство греха.

Бог вселенной не стыдится называться Богом троих человек (Авраама, Исаака и Иакова) — и справедливо, потому что святые равняются не только этому миру, но бесчисленному множеству их: «Лучше один праведник, нежели тысяча грешников» (Сир. 16:3).

Мы для того непрестанно напоминаем о геенне, чтобы подвигнуть вас к Царству, чтобы, умягчивши страхом сердце ваше, расположить к делам, достойным Царства.

Если бы мы постоянно помышляли о геенне, то не скоро низринулись бы в нее. Для этого-то Бог и угрожает наказанием. Если бы размышление о геенне не приносило нам великой пользы, то Бог и не угрожал бы ею, но так как память о ней может способствовать надлежащему исполнению великих дел, то Он, как бы некоторое спасительное лекарство, посеял в наших душах грозную мысль о ней.

Посмотри здесь на воинов, служащих своим начальникам, как они влекут виновных, как вяжут, как бичуют, как прокалывают бока, как для умножения мук подносят факелы, как отсекают члены тела. Но все это игрушка и смех в сравнении с будущими мучениями.

Мы находимся в таком бедственном положении, что, не будь страха геенны, мы, пожалуй, и не подумали бы совершить что-нибудь доброе.

Диавол для того убеждает некоторых думать, что нет геенны, чтобы ввергнуть в нее. Напротив, Бог угрожает геенною и ее приготовил, чтобы мы, зная о ней, так жили, чтобы не впасть в геенну.

Сошедши во ад, где никто не может исповедаться (Пс. 6:6) и откуда уже никто не освободит нас, уже будет необходимо в стеснении и глубоком мраке и при полном отсутствии утешителей терпеть бесконечное наказание и быть несжигаемою пищею для всепожирающего пламени.

И Христос постоянно беседовал о геенне, потому что хотя это опечаливает слушателя, однако и приносит ему величайшую пользу.

Как сосланные в рудники отдаются под власть людей немилостивых и не могут видеть никого из своих домашних и друзей, а только видят своих надзирателей, так будет и тогда, и еще не так, а несравненно хуже. Здесь еще можно прибегнуть к царю и умолить его, и таким образом снять с осужденного оковы; а там это уже невозможно.

Если кто не верит, что есть геенна, тот, видя халдейскую печь, пусть через настоящее уверится в будущем и убоится не печи нищеты, но печи греха. Грех есть пламень и мучение, а нищета — роса и прохлада. В греховной печи предстоит диавол, а в печи нищеты — Ангелы, отражающие пламень.

Если никакое слово не может выразить и тех лютых страданий, какие терпят люди, сжигаемые здесь, то тем более неизобразимы страдания мучимых в аду. Здесь, по крайней мере, все страдание оканчивается в несколько минут, а там палимый грешник вечно горит, но не сгорает.

Самая угроза преисподней, не меньше обещания Царства Небесного, показывает Божие человеколюбие. Если бы Он не угрожал преисподней, то не скоро можно было бы достигнуть небесных благ. Одно обещание благ не достаточно для побуждения к добродетели, если не имеющих усердия к ней не поощряет и страх наказания.

Многие из неразумнейших одно считают для себя желательным — избавиться от геенны. Я же считаю наказанием гораздо более тягостным, чем геенна, не находиться в славе Христа.

Не думай, что если геенна называется огнем, то она похожа на обыкновенный огонь, этот последний, что захватит, сожжет и перестанет, а тот однажды захваченное постоянно жжет и никогда не перестает.

Лишение небесной славы составляет гораздо более тяжкое наказание, чем геенна.

Не будем отвергать веры в ад, чтобы нам не впасть в него, - ведь неверующий делается более беспечным, а беспечный непременно попадет в него.

Умоляю вас, сокрушимся сердцем, слыша слово о преисподней. Поистине нет ничего сладостнее этой беседы, по тому самому, что нет ничего горше самой преисподней. Но как же, спросишь ты, может быть сладостна беседа о преисподней? Потому именно, что не сладко низринуться в преисподнюю; а напоминания о ней, кажущиеся несносными, предохраняют нас от этого бедствия. Кроме того, они доставляют нам и другую еще усладу — приучают наш дух к сосредоточенности, делают нас более благоговейными, возносят ум наш ввысь, воскрыляют наши мысли, прогоняют злое ополчение похотей, осаждающих нас, и таким образом врачуют нашу душу.

Бог для того уготовал и самую геенну, чтобы страх мучений и тяжесть наказания направляли нас к Царству.

Потому Он [Бог] и уготовал геенну, что Он – благ.

Антихрист придет на погибель человеческую, чтобы наносить людям обиды. В самом деле, чего он не сделает в то время? Все приведет в смятение и в замешательство как посредством своих повелений, так и посредством страха. Он будет страшен во всех отношениях — и своею властью, и жестокостью, и беззаконными повелениями. Но не бойся: он будет иметь силу только над погибающими. И Илия тогда придет, чтобы поддержать верующих.

...Зная, что мы всю настоящую жизнь должны проводить в войне, будем вооружать себя так, как будто враг стоит перед нами...

Зодчий, хотя и опытен, хотя и очень искусен, все же стоит со страхом и трепетом, боясь упасть со здания. И ты уверовал, совершил много доброго, взошел на высоту: держи же себя крепко, стой со страхом и смотри бодро, чтобы не упасть оттуда.

Нужно трезвиться, бодрствовать и быть готовым ко всему, чтобы и в счастье быть нам сдержанными, и в скорбях не унывать, а сохранять великое благоразумие.

Никакое время так не удобно для дьявола, как то, когда мы беспечны, поэтому мы должны непрестанно бодрствовать и заграждать ему доступ к нам.

Внимательный и бдительный не только не терпит никакого вреда от людей, но отклоняет и небесный гнев.

Как, предавшись беспечности, мы терпим вред и от самых маловажных вещей, так если захотим быть внимательными, то, хотя бы тысячи людей влекли нас к нечестию, ничто не может ослабить нашей ревности.

Если будем бдительны, враги не только не повредят нам, но и принесут величайшую пользу, делая нас во всем более тщательными, только бы скорбь, ими нам причиняемая, вела нас не к ругательствам и обидам, а к молитве.

...Если Бог оставляет некоторых <людей> в бедности и нищете, то оставляет для того, чтобы исправить душу их и сделать ее более любомудрою.

Бедность для многих кажется злом, но на самом деле она не такова, а напротив, если кто внимателен и любомудр, она служит даже к истреблению зла.

Богатый пусть не думает о себе много, а бедный пусть не унывает, как подающий мало, потому что часто бедный подает и больше богатого. Вследствие бедности не следует считать себя несчастными, так как она дает нам возможность более удобно подавать милостыню.

...Бедность есть мать любомудрия, и это каждый день открывается на опыте. Сколько бедных гораздо благоразумнее и мудрее богатых, и даже здоровее телом, так как бедность правильно устрояет их тело и душу.

Не будем унывать по причине бедности, но будем искать того богатства, которое состоит в добрых делах, и убегать той бедности, которая вводит нас в грех.

Бедность, если угодно, может доставить нам гораздо больше, <чем богатство>, поводов к удовольствию. Почему? Потому что она свободна от забот, ненависти, вражды, зависти, браней и бесчисленных зол.

Богатый, занятый многими заботами, надменный гордостью, происходящею от богатства, преданный лености и беспечности, не с великою ревностью и не с великим усердием принимает врачество слушания Писаний; а бедный, свободный от роскоши, невоздержания и беспечности, употребляя все время на рукоделия и праведные труды, и от этого приобретает в душе великое любомудрие.

Бедность — безопасное прибежище, тихая пристань, всегдашнее спокойствие, неомрачаемая опасностями радость, чистое удовольствие, жизнь невозмутимая и безмятежная, благополучие ненарушимое, источник мудрости, узда надменности, свобода от наказания, корень смирения.

Бедность — великое приобретение для тех, которые мудро переносят ее; это сокровище нерасхищаемое, жезл несокрушимый, приобретение неоскудеваемое, убежище безопасное.

Будем всегда искать бедности, она — великое благо. Но, скажешь, она делает человека униженным и жалким? Это нам и нужно, потому что приносит нам великую пользу.