Иоанн Златоуст

От скорби мы получаем немало пользы еще прежде воскресения тем, что душа наша становится испытаннее, мудрее и разумнее, и избавляется от всякой робости.

Для успокоения будет другое время; достигать совершенства нам следует посредством скорбей.

Искусство, являющееся из скорби, внушает нам надежду на будущее, и пребывание в искушениях заставляет нас иметь хорошие надежды на будущее.

Ибо ничто так не располагает душу к мудрости, как бедствия, искушения и угрожающая скорбь.

Пусть никто не плачет, подвергаясь сиротству и бедности, потому что в какой мере возрастают они, в такой же мере увеличивается и помощь Божия.

Если ты для Господа не хочешь терпеть скорби, то все же будешь терпеть скорби по другим причинам, но без всякой для себя пользы.

Кто здесь переносит скорби благодушно, тот и здесь и там будет блистать и наслаждаться славою бессмертною и истинною.

Скорби удерживают нас от пристрастия к настоящему миру; мы благодушно ожидаем смерти и не бываем привязаны к благам телесным, а в том и состоит важнейшая часть любомудрия, чтобы не быть привязанным и пристрастным к настоящей жизни.

Для того и болезни тела, для того и скудость плодов, для того и голод, чтобы мы из-за этих бедствий всегда прилеплялись к Богу и таким образом через временные скорби сделались наследниками вечной жизни.

Как ненастное время есть самое лучшее для земледелия, так и скорбь — для заботы о душе.

Скорбь — великое дело, великое для того, чтобы человек стал доблестным и научился добродетели терпения.

Бог может доставить людям, впавшим в скорби, столько же радости, облегчая их скорби, сколько имеют ее люди, пользующиеся счастьем.

...Здешние скорби располагают нас благоугождать Богу...

Для верующего во Христа неизбежно терпеть скорби, потому что «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2 Тим. 3:12).

Имея в виду, с одной стороны, мимолетность и временность скорби, а с другой — постоянство и вечность наград, мужественно переносите все, не смущаясь встречающимися неприятностями.

И когда увидишь умножающиеся бедствия, не унывай, но еще более ободряйся: Бог попускает их для того, чтобы прогнать твою беспечность, чтобы пробудить тебя от сна греховного.

Особенно сильна бывает скорбь в том случае, когда ею невозможно ни с кем поделиться.

Не навлекая скорбь сами на себя, когда она постигает нас, будем переносить ее благодушно, как виновницу множества благ, чтобы нам сподобиться благоволения Божия и благ, уготованных любящим Его.

Как от покоя произошла скорбь, так и от скорби нужно ожидать покоя.

Если ты, возлюбленный, подвергнешься болезни, горячке или ранам, и боль будет заставлять тебя сказать какую-нибудь хулу, но ты воздержишься, будешь благодарить и славить Бога, то получишь награду Иова.

Если душа при всякой неприятности станет беспокоиться и раздражаться, то она не может быть бодрою, изнемогая от печали.

Господь всяческих, имея заботу о наших немощах, не всегда ведь попускает терпеть и скорби нам, чтобы они не слишком отягчали немощь нашу, — напротив, Сам скоро подает нам Свою помощь, укрепляя наше сердце и ободряя дух; равно и в благополучии не всегда оставляет нас, чтобы мы, сделавшись беспечными, не склонились ко злу.

Скорбь искореняет высокомерие, отсекает всякое нерадение, приучает к терпению, обнаруживает ничтожество дел человеческих и приводит к великому любомудрию. Ей уступают все страсти: зависть, ревность, похоть, властолюбие, пристрастие к богатству, плотская любовь, гордость, высокомерие, гнев и весь остальной рой душевных недугов.

Все, что бы ни случилось, будет нам на пользу, и если ты будешь иметь такое убеждение, то скоро отгонишь от себя и то, что называешь верхом своих несчастий.

Если бы не было диких зверей и непостоянства ветров, ни болезней, ни печалей, ни скорбей и ничего подобного, то чем сделался бы человек?
Мне кажется, не подвергаясь ничему такому, он уподобился бы более свинье, чем человеку, стал бы предаваться объядению и пьянству. А теперь заботы и беспокойства — для него упражнение и училище любомудрия, средства доброго воспитания. Еще представь, что кто-нибудь воспитывается в царских чертогах, не зная ни скорбей, ни забот, ни беспокойств, не имея случаев ни ко гневу, ни к недовольству; пусть делается и исполняется все, чего бы он ни пожелал, и пусть все готовы служить ему: не может ли такой человек сделаться неразумнее всякого животного?

Но как можно, скажешь ты, человеку не скорбеть? Напротив, я скажу: как можно скорбеть человеку, почтенному словом, и разумом, и надеждами будущих благ?

Бог для того и попустил тебе подвергнуться бедствию, чтобы ты призвал Его. Но многие тогда особенно и падают и теряют бывшее у них благочестие, когда постигают их бедствия.

Бог весьма любит нас, потому и попускает нам подвергаться скорбям, чтобы мы искренне прилеплялись к Нему. Как матери, устрашая непослушных детей различными страшилищами, заставляют их прибегать к себе, и делают это не с тем, чтобы огорчать их, но чтобы привязать их к себе, так и Бог, всегда желая привязать нас к Себе, как сильно любящий или больше всякого любящего, попускает тебе впадать в такие нужды, чтобы ты постоянно упражнялся в молитве, постоянно призывал Его и, оставив все прочее, помышлял о Нем.

Бог не препятствует постигать нас скорбям, но, когда они постигли, Он помогает нам, доставляя нам таким образом пользу и опытность.

Если бы мы скорбели о грехах, если бы воздыхали о прегрешениях, то ничто другое не печалило бы нас, потому что эта скорбь отгоняет всякую печаль.

Знать, когда должны кончаться наши скорби, принадлежит Богу, Который их попускает, а переносить эти скорби со всею благодарностью — есть дело ума нашей благопризнательности.

Скорбящий о потере богатства не вознаграждает тем убытка; скорбящий об умершем не воскрешает его; скорбящий по причине болезни не только не избавляется от болезни, но еще усиливает ее. Только скорбящий о грехах приобретает пользу от скорби, потому что истощает и истребляет грехи.

Кто здесь не имеет скорби, тот чужд и радости о Боге.

Скорбеть не предосудительно, но предосудительно от скорби говорить или делать что-нибудь, неугодное Богу.

Для удрученных скорбью нет ничего полезнее вначале, как тишина и молчание.

Что сказать о людях... которые под влиянием скорби нередко изменяются к худшему? Такая порча бывает следствием не скорби, но людской слабости. Если кто, имея больной желудок, не может принять горького лекарства, которое бы его очистило, и погибает, то мы обвиняем не лекарство, а слабость органа; так и здесь причина в слабости души. Если человек испортился в нужде, то тем более подвергнется этому в довольстве. Если он падает, когда связан — а таков человек в нужде, — то тем более упадет, когда развязан. Если в тесных обстоятельствах портится, то еще легче испортится в благополучии. Но как я могу, спросишь, не испортиться под влиянием несчастий? Если поймешь, что хочешь или не хочешь, но ты должен перенести то, что терпишь, и если станешь переносить с благодарением, то получишь весьма большую пользу, а если будешь сетовать, негодовать и роптать, то и несчастия своего этим не убавишь, и воздвигнешь еще большую бурю.

Когда диавол, отняв у Иова имущество и поразив его тело, увидел его приносящим благодарение Богу, то не посмел более приступать, но потерпел постыдное и решительное поражение и отступил, сделав подвижника Божия более славным.

Хотя бы кто отнял у нас имущество, хотя бы изрезал наше тело, все это для нас ничто, когда душа у нас остается здоровою.

Скорбь рождает терпение — эту матерь всех благ, эту необуреваемую пристань, эту основу мирной жизни, более крепкую, чем скала, более твердую, чем алмаз, более могущественную, чем всякое оружие, более надежную, чем все крепостные стены.

У нас бесчисленное множество поводов к скорбям. Один только есть путь, избавляющий от этой несообразности,– путь добродетели. И он, конечно, не чужд горестей, но горестей не напрасных, а приносящих благо и пользу.

Когда тебя в настоящей жизни обнимает скорбь, прославляй Бога; когда подвергаешься и бедствиям, также благодари, нисколько не смущайся, потому что промышление Божие бесконечно и неисследимо, и все получит свой должный конец в настоящей ли жизни, или в будущей.

Если Христос столько потерпел за нас, бывших врагами, то на что мы сможем сослаться, если ничего за Него не потерпим?

Ничто так не отгоняет беспечность и рассеянность, как скорбь и печаль; они сосредоточивают душу и обращают ее к самой себе.

Хотя бы мы и не решились потерпеть для Христа некоторые скорби, все же совершенно необходимо будет потерпеть их, только иным образом.

Великое благо — скорбь; это мы можем видеть и на детях своих; ничему полезному они не могут научиться без скорби. Но мы еще более, нежели они, имеем нужду в скорби.

Душе благородной и боголюбивой свойственно терпеть скорби и злострадать, но мужественно переносить искушение и благодарить Того, Кто попускает скорби, — это знак величайшего мужества, это свойственно душе бодрственной и освободившейся от всего человеческого.

Как крепкие деревья устремляющийся на них напор ветра, качающий во все стороны, не вырывает, а делает еще более крепкими посредством таких напоров, так и сильную душу, живущую благочестиво, нашествия скорбей не сокрушают, а приучают к большему терпению, и не могут вредить добродетели человека.

Бог может и сегодня же прекратить все бедствия; но Он не прекратит скорби, пока не увидит, что мы очистились, пока не увидит, что в нас произошла перемена и наступило покаяние, твердое и непоколебимое.

Что огонь для золота, то скорбь для души: она стирает с нее скверну, делает ее чистою, светлою и ясною. Скорбь вводит в Царство, а беспечальная жизнь в геенну.

Скорби, искушения и все случающиеся с нами неприятности не менее радостей доказывают Божию о нас заботу.