Иоанн Златоуст

Не решаемся ли мы часто лучше умереть, чем открыть перед почтенными друзьями наше тайное преступление? Как же будем мы чувствовать себя, когда грехи наши откроются пред всеми Ангелами и всеми людьми и предстанут перед нашими глазами?

...<На Страшном Суде> нельзя извратить правды деньгами или избавить себя от геенны подарками, там не спасает ни покровительство, ни красноречие и ничто другое подобное. Как бы ты ни был богат, какую бы ни имел власть, с кем бы ни был знаком – все это тщетно и бесполезно, там каждый наказывается и увенчивается по делам своим.

...Ангелы соберут воскресших, а облака восхитят собранных, и все это произойдет в кратчайшее время, во мгновение. Господь будет призывать их, не пребывая на высоте, но Сам придет с трубным гласом. Для чего же будут трубы и глас? Для возбуждения, для радости, для представления ужасных событий, для мучения тех, которые оставляются.

Там не нужны ни свидетели, ни обвинители, ни доказательства, ни подтверждение; но самые дела явятся перед очами нашими в том виде, как мы их совершили.

...Хотя бы грехи предавали нас погибели, мы не должны падать духом и отчаиваться. Там, где милость и человеколюбие, не требуется строгого отчета в грехах, так как Судия, по великой милости Своей и по расположению к человеколюбию, многое прощает. Такой Судия — Бог, готовый и расположенный постоянно миловать и давать прощение.

Как от самого себя никто не может убежать, так и от приговора Страшного Суда. Этот Суд не подкупается ни деньгами, ни ложью, потому что он – Суд Божественный, внедренный Богом в наши души.

«О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец» (Мк. 13:32). Словом «ни Ангелы» Иисус Христос предупреждает учеников Своих, чтобы они не старались узнать того, чего не знают и Ангелы. Словом «ни Сын» запрещает им не только знать, но и спрашивать об этом. Что слова эти сказаны Им с таким намерением, познай из того, что по Воскресении с большей силой запретил им любопытство, когда заметил, что они излишне предаются ему. Теперь упомянул о многих и бесчисленных признаках, а тогда сказал просто: «Не ваше дело знать времена или сроки» (Деян. 1:7). И чтобы ученики не сказали: вот нас презирают за наше недоумение, неужели мы этого достойны, Он и присоединяет: «...которые Отец положил в Своей власти». Если бы это было не так, если бы и самом деле Сын БОЖИЙ не знал времени конца, то когда же Он узнал бы о нем? Вместе с нами? Но кто станет утверждать это? Он знал Отца так, как и Отец Сына, и неужели не знал о последнем дне? Кроме того, «Дух все проницает, и глубины Божии» (1 Кор. 2:10). А Сын будто бы не знал и времени Суда? Он знал, каким образом должно судить, знал тайны каждого, возможно ли, чтобы Он не знал того, что менее важно? Если «все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть» (Ин. 1:3), возможно ли, чтобы Он не знал этого дня? Ибо если Он сотворил веки, то сотворил и времена, если сотворил времена, то, без сомнения, сотворил и день. Как же Ему не знать этого дня, который Он сотворил?

Будем постоянно говорить себе и другим: есть Воскресение, и Страшный Суд ожидает нас. Если кого-либо увидим тщеславящимся и превозносящимся настоящими благами, скажем ему то же самое и объявим, что все это останется здесь. Если увидим другого удрученным скорбями и унывающим, скажем и ему то же самое, ибо скорбям будет конец. Если увидим кого-либо преданным беспечности и лени, напомним ему, что нужно будет дать отчет в беспечности. Эта речь лучше всякого лекарства может излечить душу...

...Истинен только тот Суд, в котором Бог, судящий все справедливо, назирает все сокровенное нашего сердца. Так как Он разумеет все, то Он не произнесет суда по каким-либо душевным замешательствам, по ненависти или почему-либо иному. Только в таком суде присутствует истина, так что сами преступники и виновные сознаются, что они осуждены по праву.

...Как здесь преступники из темниц приводятся на суд в оковах, так и по отшествии из этой жизни все души приведутся на Страшный Суд, обремененные различными узами грехов.

Одному Богу свойственно судить не по подозрению, а нам свойственно — часто отступать от справедливости.

«От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето; так, когда вы увидите все сие, знайте, что близко, при дверях» (Мф. 24: 32–33). Иисус Христос сказал: «...после скорби дней тех, солнце померкнет» и будет конец (Мф. 24:29). Ученики же Его спросили, когда это будет, желая знать самый день. И Он представил им в пример смоковницу, показывая этим, что немного осталось времени и скоро будет Его Пришествие. И это подтвердил Он не одной только притчей, но словами: «знайте, что близко, при дверях» (Мф. 24:33). Вместе с этим Иисус Христос пророчествует и о духовном лете, то есть о той тишине, которая в тот день настанет для праведных после обуревающей их теперь зимы. Грешникам же, напротив, предсказывает зиму по прошествии лета, что подтвердил впоследствии, сказав, что день тот застигнет их среди роскоши и удовольствий. ...Потом Иисус Христос, чтобы опять не приступили к Нему ученики с вопросом, когда это случится, напоминает им о приближении этого времени: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет» (Мф. 24:34). Что Он подразумевал под словами «все сие»? – То же, что случилось с Иерусалимом: войны, голод, мор, землетрясения, лжехристы, лжепророки, повсеместное распространение Евангелия, мятежи, раздоры, и все, что должно случиться до Его Пришествия. Как же Он сказал: «Не прейдет род сей»? Здесь говорится не о роде, тогда жившем, но о роде верных; ибо род означает не только время, но и образ религии и жизни. Так сказано: «Таков род ищущих Его» (Пс. 23:6), ищущих Господа, Сверх того Иисус Христос прежде сказал: «...надлежит всему тому быть» (Мф. 24:6) и еще: «...проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной» (Мф. 24:14). О том же и здесь Он говорит: все это непременно сбудется, а род верных пребудет и не прервется ни от одного из указанных бедствий. Разрушится Иерусалим, и погибнет большая часть иудеев, но ничто не одолеет рода сего: ни голод, ни мор, ни землетрясение, ни ужасы войн, ни лжехристы, ни лжепророки, ни обольстители, ни соблазнители, ни предатели, ни лжебратия, ни другие подобные этим искушения.

Суд всеобщий будет там, а частный бывает и здесь; Бог совершает многое и теперь, чтобы люди бесчувственные не подумали, будто все существует без Промысла.

Диавол не будет перед Богом, т. е. не будет предстоять Ему во время Суда, потому что предстоять Богу, когда Он станет судить, будут Ангелы, а диавол не будет предстоять, потому что он хотя и имеет бытие, но лишился своего достоинства. Почему же он не будет предстоять? Потому что Бог судит как человеколюбец, а диавол является величайшим человеконенавистником. Диавол не будет предстоять Богу на будущем Суде, потому что он со своими слугами не побоится уловить и душу праведника, воспользовавшись для того грехами, допущенными по незнанию и невольно, а равно и потому, что кровь неповинную осудят (Пс. 93:21), если бы у них была какая-нибудь власть судить. Вот почему Бог и не позволяет им обвинять нас и быть против нас свидетелями, когда Он судит наши поступки, а призывает в качестве обвинителей наши помыслы, а в качестве свидетеля — совесть.

Кто забывает о правосудии Божием, тот впоследствии времени забывает и о самом себе.

В день будущего Суда Бог будет судить нас не только за то, в чем мы грешили, но и за то, в чем осуждали других.

Разве ты не знаешь, что подобно тому, как мы, вверяя деньги своим слугам, требуем у них отчета в каждом деле, — так и Бог потребует от нас отчета в днях нашей жизни, как мы прожили каждый день?

За одни и те же грехи мы подвергаемся не одному и тому же осуждению, но гораздо строжайшему, когда согрешаем после освящения Таинствами.

Если нет суда, то Бог, судя по-человечески, несправедлив; а если Бог несправедлив, то Он и не Бог; когда же Он не Бог — все сразу рушится: нет ни добродетели, ни порока.

«День тот не придет, пока не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели» (2 Фес. 2:3). «Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, пока не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными; и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения» (2 Фес. 2:3; 4:8–10). «Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист; и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время» (1 Ин. 2:18). «Восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф. 24:24). «Всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире» (1 Ин. 4:3). Апостол называет антихриста «человеком греха», потому что он совершит тысячи беззаконий и побудит других к совершению их. А «сыном погибели» называет его, потому что и сам он погибнет. Кто же он будет? Неужели сатана? Нет, но человек некий, который воспримет всю его силу. Он не будет призывать к идолослужению, а будет богопротивником, отвергнет всех богов. И велит поклоняться себе вместо Бога, и будет восседать в храме Божием, не в Иерусалимском только, но и повсюду в церквах. «В храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. 2:4), – говорит апостол Павел. Не сказал, что он будет называть себя Богом, но что будет выдавать себя за Бога. Он совершит великие дела и покажет чудесные знамения.

В самых малых делах – как дурных, так и добрых, будет строгое испытание. Подвергнемся наказанию и за нескромный взгляд, дадим отчет за праздное слово и сказанное для смеха, за злоречие, помыслы, пьянство. А в добрых делах получим награду за чашу студеной воды, за ласковое слово, за один вздох.

Мы не можем оправдываться незнанием и роптать на суд Божий ввиду того, что будто бы не знали Его закона, потому что Евангелие Христово пронеслось по всей земле.

Никто пусть не думает, будто тот Суд будет в умоисступлении. Но в тот день нельзя отделиться телу от души, а вместе они будут предстоять Страшному тому Судилищу, где книги дел раскрыты, Судия нелицеприятен, и суд неизменен; во многой славе позовет Он всех на суд по имени, и все мы предстанем обнаженными. Там нет ораторской речи, побеждающей правду, нет многословия языка, но испытание дел; там не нужны дары, ни защитники, но все несут собственные тяжести. Там старости не верят, знаменитости нет, телесное благородство не спрашивается; там красота лица не смущает Судию, но достоинство девства и остальных добродетелей смущает Судию, родившегося от Девы; там великий и малый равно судятся. Часто на том Суде осуждают дети родителей. Если ты родишь детей и не соблюдешь равенства между ними, но одного обогатишь, а другого возненавидишь, то дашь ответ. Тогда и раб становится перед господином с дерзновением, и рабыня перед госпожою, и ученик перед учителем. Все они судятся в Страшном Судилище: дети с родителями, жены с мужьями; и дела каждого становятся явными.

Если Господь пришел не для того, чтобы судить мир, то каким образом неверующий уже осужден, когда еще не настало время Суда? Он говорит это или потому, что неверие без раскаяния само по себе есть величайшее мучение, или же Он предвозвещает будущее. Как убийца, хотя бы и не был осужден приговором судьи, уже осужден по самому свойству своего дела, так и неверующий.

Тот, кто сурово судит о чужих делах, никогда не будет пользоваться снисхождением по отношению к себе. Бог произнесет Свой приговор, глядя не только на природу наших грехов, но и на суд о других.

Если бы Страшный Суд и не был близок, все-таки нам не следует быть беспечными, потому что конец жизни каждого имеет такую же силу для отзываемого в Будущую Жизнь, как и кончина мира.

Суждения святых не зависят ни от расположения, ни от вражды, но чужды всякого пристрастия.

Если бы мы немного захотели воспрянуть духом, мы отрясли бы, как прах, все диавольские козни; так, когда совершаем грех, не от насилия диавола терпим это, а от собственной беспечности.

Не столько страшно впасть в глубину зол, сколько, впав, оставаться в ней; не столько нечестиво впасть в глубину зол, сколько, впав, оставаться беспечным.

...Спящему, беспечному и незаботящемуся о своем спасении ничто не приносит пользы...

...Все боятся одного — как бы не сделаться бедным, а как бы не попасть в геенну, о том никто не беспокоится и не трепещет.

Беспечность наша возбудила гнев Божий — отвратим его усердием и покажем полную перемену. Есть у нас великий помощник — пост...

...Нерадивого, беспечного, не заботящегося о самом себе ничто не сделает лучшим, хотя бы употреблены были тысячи пособий.

Беспечна природа человеческая и легко увлекается к погибели не от того, что она так создана, а от произвольного нерадения.

Великое зло — беспечность: она лишает нас и тех благ, которыми мы уже пользовались, и подвергает великому стыду.

Как судно, ненагруженное и предоставленное течению буйных ветров, скоро потопляется, так и душа, живущая беспечно, подвергается бесчисленным страстям.

Благополучие делает людей беспечными.

Если предадимся беспечности, и сами подвергнемся великому наказанию, и другим дадим повод к соблазну.

Беспечность — вот тяжкое зло! Как она делает легкое для нас трудным, так старание и внимание делает легким для нас и трудное.

От беспечности падает и стоящий. Она не позволяет избавиться от постигших зол.

Если мы будем бодрствовать, то и диавол не может повредить нам; если же не станем бодрствовать, а будем беспечными, то и от полезного никогда не получим пользы, но даже потерпим величайший вред. Таково зло — беспечность.

Когда другой грешит, а ты проходишь мимо, не обличаешь и не скорбишь, то делаешь свою душу более беспечною и склонною к падению, и располагаешь ее весьма часто впадать в те же самые грехи; а тому немало вредишь своею неблаговременною снисходительностью, делая для него отчет в будущем более трудным и в настоящем приучая его к большей беспечности.

Предавшись беспечности, мы терпим вред и от самых маловажных вещей.

Бывают... частые и неожиданные <смерти>, и однако мы живем, как будто бессмертные...

Малодушному и богатство не может принести пользы, великодушному и бедность никогда не повредит.

Крайне безумно — бояться того, что недостойно страха, и смеяться над тем, чего должно страшиться.

Малодушие бывает причиной погибели, подобно беспечности. Малодушен не переносящий обид, малодушен не переносящий искушений.

Живущий духом стоит выше страхов и скорби, опасности и всякой перемены не потому, что ничего этого не претерпевает, но, что гораздо важнее, презирает все, что бы ни случилось.

Будем избегать малодушия, поспешим в пристань долготерпения, чтобы и здесь обрести покой душам своим, и достигнуть будущих благ.

Гнев мужа укрощает раб разумный: малодушна же человека кто стерпит? (Притч. 18:14). Говорит это царь Соломон потому, что малодушие хуже гнева. Последний может утишить и раб, не имеющий смелости свободного человека, а малодушия не может уничтожить. Как Господь называется нападающим тигром в отношении к грешникам и камнем соблазна для неверующих, так и малодушный между согрешающими.