Иоанн Златоуст

Пасху празднуем и мы, но не как избавление от временной смерти, подобно тем иудеям, и не как освобождение от временного рабства, но как совершенное избавление от смерти. Смерть первенцев миновала тех, которые принесли в жертву преобразовательного агнца и помазали кровью части дверей, нас же смерть, начавшаяся от первозданного человека, минует, не будучи в силах удержать тех, которые вкусили жертвы Божественного Агнца и запечатлены верою в спасительную Кровь.

Рождество Христово — праздник увенчания всех добродетелей, источник и корень всех благ наших; праздник, которым небо отверзто, Дух ниспослан, преграда уничтожена.

...Вместо слов, произнесенных безрассудно, будем произносить молитвы...

Праздное слово есть слово, несообразное с делом, ложное, дышащее клеветой, а также, по изъяснению некоторых, и пустое слово, например, возбуждающее неприличный смех, срамное, бесстыдное, неблагопристойное.

Какая польза от поста, если мы целый день воздерживаемся от пищи, но тратим его в пустословии?

Нет ничего бесполезнее человека, который проводит все время в бездействии и роскоши.

Удовольствие от кушаний и от бездействия отнюдь не таково <как кажется>, но все это кратковременно и скоропреходяще. Не будем же заботиться о такой жизни. Если мы посмотрим, кто приятнее проводит время, трудящийся ли и живущий в бедности или предающийся роскоши, то найдем, что первый. Во-первых, самое тело последнего изнежено и расслаблено; потом, телесные чувства его не в здравом состоянии, но слабы и безжизненны; а без этого нет и приятного ощущения здоровья. Какой конь бывает полезнее, утучняемый в бездействии или употребляемый на работу? Какой корабль — плавающий или стоящий без движения? Какая вода — текучая или стоячая? Какое железо — употребляемое в деле или не употребляемое? То блестит и уподобляется серебру, а это покрывается ржавчиной и остается бесполезным и даже теряет часть вещества своего. Нечто подобное происходит и в празднолюбивой душе: как бы ржавчина покрывает ее и истребляет ее светлость и все прочее. Чем же можно уничтожить эту ржавчину? <Точильным камнем> скорбей; они делают душу полезной и способной на все. Скажи мне, может ли она посекать страсти, когда острие ее притупилось и гнется, как олово? Может ли наносить раны диаволу? И кому может быть приятен человек, утучняющий плоть свою и движущийся наподобие тюленя?

Всего неприличнее и несвойственнее христианину — искать праздности и покоя; ничто так не противно призванию нашему и воинствованию, как сильная привязанность к настоящей жизни. Твой Владыка был распят, а ты ищешь покоя? Твой Владыка был пригвожден, а ты предаешься удовольствиям? Это ли дело благородного воина?

Нет, подлинно нет ничего в мире, что не испортилось бы от бездействия.

Если кто живет в праздности, то хотя бы он и был здоров, он несчастнее одержимых горячкой: эти имеют извинения в своей болезни и могут найти сострадание, а те, позоря телесное здоровье, справедливо всеми ненавидятся как преступающие закон Божий, и причиняющие вред трапезе немощных, и делающие свою душу худшей.

Бездействие вредит всему и даже телесным членам. Если глаз или уста, или желудок и какой угодно член не исполняет своего дела, то впадает в крайнюю болезнь; но ничто так не терпит от этого, как душа.

Если бы безделие было добром, то все произращала бы земля незасеянная и невозделанная; но она не производит ничего такого.

Тело, остающееся в праздности и бездействии, бывает болезненно и безобразно, а движущееся, трудящееся и переносящее тяжести бывает благообразнее и здоровее; то же бывает и с душой.

Безделье и роскошь негодны ни к чему, а только служат для тщеславия и удовольствия.

Положим, например, что человеку целомудренному, или отличающемуся какой-либо другой добродетелью, не нужны были бы никакие подвиги... к чему бы привело такое ослабление? Не к гордости ли и высокомерию?

Некто премудрый, показывая, что праздность научила всякому злу, и, беседуя о слугах, говорит: «Употребляй его на работу, чтобы он не оставался в праздности­» (Сир. 33:28).

...Пусть не входит в Церковь никто из предающихся этому прелюбодеянию, но пусть будет он отвержен и вами и станет общим врагом.

Вина прелюбодеяния зависит не только от тех, которым наносится позор, но и от тех, которые наносят его.

Тягчайшее наказание, непростительный грех, если, имея дома у себя жену, <муж> оскверняет себя с блудницами и творит прелюбодеяние... Отсюда — распри, ругательства, разорение домов и ежедневные ссоры...

Если через сожитие <муж и жена> составляют одно тело, то и живущий с блудницею необходимо становится одним с нею телом.

...Прелюбодеяние не есть следствие стремления к совокуплению, а следствие тщеславия, чувственного раздражения и чрезмерного сладострастия.

Не говори: что в том, если я пристально посмотрю на красивую женщину? Если ты в сердце учинишь прелюбодеяние, то скоро осмелишься сделать это и плотию.

Кто любит смотреть на красивые лица, тот больше всего сам возжигает в себе пламя страсти и, делая душу пленницею страсти, скоро затем приступает и к совершению пожелания.

Не для того Бог создал тебе глаза, чтобы ты делал их орудием прелюбодеяния, но для того, чтобы, взирая на Его творения, благоговел перед Творцом.

Кто привык засматриваться на телесную красоту, уловлять прелестные взоры, услаждать таким зрелищем свою душу и не сводить глаз с миловидных лиц, тот уже любодействует.

Как в прелюбодеянии одинаково виновен, совершит ли его кто-нибудь с женою царя, или с женою бедного, или с женою раба, потому что грех судится не по различию лиц, но по злому расположению решившегося на это. И даже я назвал бы скорее прелюбодеем того, кто совершает прелюбодеяние с какою-нибудь незначительною женщиною, чем — с самою царицею, потому что здесь богатство, красота и многое другое могли служить обольщением, — а там нет ничего такого, и, следовательно, там прелюбодеяние бывает гораздо более.

Если хочешь смотреть и услаждаться взором, то смотри постоянно на свою жену и люби ее: этого не воспрещает никакой закон. Если же ты будешь смотреть на чужую красоту, то оскорбишь и жену свою, отвращая от нее глаза свои, и ту, на которую смотришь, так как касаешься ее вопреки закону.

Блуд состоит не только в соитии или совокуплении телесном, но и в бесстыдном взгляде.

Корень прелюбодеяния — похотливый взгляд глаз.

Взирающий на женщину с желанием (Мф. 5:28), будет ли он мирянином или монахом, одинаково будет наказан за это прелюбодеяние.

Что пользы в удовольствии, если оно рождает червей, если подвергает предающегося ему непрестанному страху, вечному мучению? Не гораздо ли лучше, немного воздержав силу своих помыслов, сподобиться вечной радости, нежели за малое удовлетворение порочных пожеланий мучиться бесконечно?

Искушения блуда сильны, и ничто так не волнует юношеского возраста, как эта страсть. Поэтому оградим их отвсюду советами, увещаниями, страхом и угрозами.

Для чего ты занимаешься чужой красотой? Для чего засматриваешься не на твое лицо? Для чего стремишься в пропасть? Для чего ввергаешь себя в сети? Ограждай свои глаза; прикрывай свое зрение; положи закон очам своим; послушай Христа, Который, угрожая, поставляет бесстыдный взгляд наравне с прелюбодеянием (Мф. 5:28).

Когда муж обращается сердцем к другой, то, разделяясь в душе и управляемый уже самим диаволом, наполняет свой дом всякою скорбью. А если и жена увлечется подобною же страстью, то все, так сказать, до самого дна перевертывается: скрывая друг от друга, один подозревает жену, другая — мужа; там, где нужно быть согласию и единению, люди, которые должны быть плотью единой (Мф. 19:5) доходят до такого разъединения между собою, как будто бы уже совсем разведены были.

Если предающиеся блуду прежде брака осуждаются и наказываются, то тем более - после брака, потому что это дело не только блуд, но признается и прелюбодеянием; это тяжелее всякого греха.

Если многие и от своей жены воздерживаются, когда наступает время поста или время молитвы, то какой огонь собирает себе тот, кто не довольствуется даже своею женою, но имеет еще связь и с другою?

Беги прелюбодеяния, помня, что, впадая в него, то сразу и нарушителем закона являешься, и тело свое убиваешь, и себя позоришь, и душу свою подвергаешь мучениям, и род свой бесчестишь, и Бога прогневляешь.

Как свинья, валяясь в грязи, чувствует удовольствие, так и душа, одержимая дурной привычкой, даже и не чувствует зловония грехов.

Привычка сильна, способна одолевать и увлекать душу, особенно когда ей содействует удовольствие.

Велика сила привычки и в добрых и в злых делах; она сама влечет нас, без всякого труда с нашей стороны.

Когда начнешь исправлять худую привычку, то хотя бы раз, хотя бы два, три раза, хотя бы двадцать раз преступил закон, не отчаивайся; вставай и принимайся опять за тот же труд — и непременно останешься победителем.

Воля от привычки делается второю природою.

Не будем безрассудно раболепствовать привычке, а станем устроять свою жизнь согласно с разумом.

Человек, попавший во власть дурной привычки, даже и когда захочет, нелегко может освободиться от рабства. Привычка — вторая природа, и притом природа, с которой человеку приходится бороться.

Ничто так не приводит на путь Истины, как непорочная жизнь, потому что люди смотрят не столько на слова, сколько на дела наши.

Неверующих не столько обращают чудеса, сколько жизнь христиан; жизнь же ничто так не созидает , как любовь.

Если предшествует дело, то, хотя за ним и не следует учение, самые дела гораздо яснее слов поучают тех, кто смотрит на нас.

Сколько бы мы ни разглагольствовали о терпении, но если, когда наступит время, не покажем терпения на деле, не столько принесет пользы слово, сколько повредит дело.

Когда, смотря на нас, люди назидаются и прославляют Бога, тогда и мы удостоимся от Него большего благоволения.

...Так как всë после вышней благодати зависит от нашего произволения, поэтому и согрешающим уготованы наказания, и живущим добродетельно — воздаяния и награды.