Будем постоянно говорить себе и другим: есть Воскресение, и Страшный Суд ожидает нас. Если кого-либо увидим тщеславящимся и превозносящимся настоящими благами, скажем ему то же самое и объявим, что все это останется здесь. Если увидим другого удрученным скорбями и унывающим, скажем и ему то же самое, ибо скорбям будет конец. Если увидим кого-либо преданным беспечности и лени, напомним ему, что нужно будет дать отчет в беспечности. Эта речь лучше всякого лекарства может излечить душу...

«От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето; так, когда вы увидите все сие, знайте, что близко, при дверях» (Мф. 24: 32–33). Иисус Христос сказал: «...после скорби дней тех, солнце померкнет» и будет конец (Мф. 24:29). Ученики же Его спросили, когда это будет, желая знать самый день. И Он представил им в пример смоковницу, показывая этим, что немного осталось времени и скоро будет Его Пришествие. И это подтвердил Он не одной только притчей, но словами: «знайте, что близко, при дверях» (Мф. 24:33). Вместе с этим Иисус Христос пророчествует и о духовном лете, то есть о той тишине, которая в тот день настанет для праведных после обуревающей их теперь зимы. Грешникам же, напротив, предсказывает зиму по прошествии лета, что подтвердил впоследствии, сказав, что день тот застигнет их среди роскоши и удовольствий. ...Потом Иисус Христос, чтобы опять не приступили к Нему ученики с вопросом, когда это случится, напоминает им о приближении этого времени: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет» (Мф. 24:34). Что Он подразумевал под словами «все сие»? – То же, что случилось с Иерусалимом: войны, голод, мор, землетрясения, лжехристы, лжепророки, повсеместное распространение Евангелия, мятежи, раздоры, и все, что должно случиться до Его Пришествия. Как же Он сказал: «Не прейдет род сей»? Здесь говорится не о роде, тогда жившем, но о роде верных; ибо род означает не только время, но и образ религии и жизни. Так сказано: «Таков род ищущих Его» (Пс. 23:6), ищущих Господа, Сверх того Иисус Христос прежде сказал: «...надлежит всему тому быть» (Мф. 24:6) и еще: «...проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной» (Мф. 24:14). О том же и здесь Он говорит: все это непременно сбудется, а род верных пребудет и не прервется ни от одного из указанных бедствий. Разрушится Иерусалим, и погибнет большая часть иудеев, но ничто не одолеет рода сего: ни голод, ни мор, ни землетрясение, ни ужасы войн, ни лжехристы, ни лжепророки, ни обольстители, ни соблазнители, ни предатели, ни лжебратия, ни другие подобные этим искушения.

Диавол не будет перед Богом, т. е. не будет предстоять Ему во время Суда, потому что предстоять Богу, когда Он станет судить, будут Ангелы, а диавол не будет предстоять, потому что он хотя и имеет бытие, но лишился своего достоинства. Почему же он не будет предстоять? Потому что Бог судит как человеколюбец, а диавол является величайшим человеконенавистником. Диавол не будет предстоять Богу на будущем Суде, потому что он со своими слугами не побоится уловить и душу праведника, воспользовавшись для того грехами, допущенными по незнанию и невольно, а равно и потому, что кровь неповинную осудят (Пс. 93:21), если бы у них была какая-нибудь власть судить. Вот почему Бог и не позволяет им обвинять нас и быть против нас свидетелями, когда Он судит наши поступки, а призывает в качестве обвинителей наши помыслы, а в качестве свидетеля — совесть.

За одни и те же грехи мы подвергаемся не одному и тому же осуждению, но гораздо строжайшему, когда согрешаем после освящения Таинствами.

Если нет суда, то Бог, судя по-человечески, несправедлив; а если Бог несправедлив, то Он и не Бог; когда же Он не Бог — все сразу рушится: нет ни добродетели, ни порока.

«День тот не придет, пока не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели» (2 Фес. 2:3). «Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, пока не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными; и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения» (2 Фес. 2:3; 4:8–10). «Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист; и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время» (1 Ин. 2:18). «Восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф. 24:24). «Всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире» (1 Ин. 4:3). Апостол называет антихриста «человеком греха», потому что он совершит тысячи беззаконий и побудит других к совершению их. А «сыном погибели» называет его, потому что и сам он погибнет. Кто же он будет? Неужели сатана? Нет, но человек некий, который воспримет всю его силу. Он не будет призывать к идолослужению, а будет богопротивником, отвергнет всех богов. И велит поклоняться себе вместо Бога, и будет восседать в храме Божием, не в Иерусалимском только, но и повсюду в церквах. «В храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. 2:4), – говорит апостол Павел. Не сказал, что он будет называть себя Богом, но что будет выдавать себя за Бога. Он совершит великие дела и покажет чудесные знамения.

Если предадимся беспечности, и сами подвергнемся великому наказанию, и другим дадим повод к соблазну.

Беспечность — вот тяжкое зло! Как она делает легкое для нас трудным, так старание и внимание делает легким для нас и трудное.

От беспечности падает и стоящий. Она не позволяет избавиться от постигших зол.

Малодушие бывает причиной погибели, подобно беспечности. Малодушен не переносящий обид, малодушен не переносящий искушений.

Гнев мужа укрощает раб разумный: малодушна же человека кто стерпит? (Притч. 18:14). Говорит это царь Соломон потому, что малодушие хуже гнева. Последний может утишить и раб, не имеющий смелости свободного человека, а малодушия не может уничтожить. Как Господь называется нападающим тигром в отношении к грешникам и камнем соблазна для неверующих, так и малодушный между согрешающими.

Если кто добр в себе, а его считают худым, то он ничего от того не теряет, оставаясь таким, каким он есть; напротив, кто питает безрассудные, пустые подозрения, подпадает крайней гибели.

Если мы не будем и к добродетели стремиться с любовию и охотою, и к пороку не будем питать великой ненависти, то не в состоянии будем ни избежать вреда от этого, ни достигнуть той.

Тогда как нас ожидают такие блага <небесные>, мы все еще пристращены к настоящим и не помышляем о коварстве диавола, который чрез малое лишает нас великого; дает грязь, чтобы похитить небо; показывает тень, чтобы отвратить от истины, обольщает сновидениями <а не иное настоящее богатство>, чтобы, когда настанет день, показать нас беднее всех.

Как же можно спастись богатому? – Все стяжание свое сделав общим для нуждающихся, ... изгоняя из души пристрастие к большему и ни в коем случае не преступая пределов необходимого.

Деньгами должно владеть, как подобает господам,– так, чтобы мы властвовали над ними, а не они над нами.

Если ты пригвождаешь себя к земле, тогда как тебе предложены блага небесные, то подумай, какое в этом оскорбление для Дарующего их.

...Приобретение богатства соединено с великим бесчестием. Оно душу делает гнусною — а что бесчестнее этого?

Душа богатого исполнена всех зол: гордости, тщеславия, бесчисленных пожеланий, гнева, ярости, корыстолюбия, неправды и тому подобного.

Если больной не слушается предписаний врачей — это хуже болезни. А богатство именно это производит, отовсюду воспаляя душу и не позволяя врачам приблизиться к ней.

...То и ужасно, что тот, кто оставляет здесь нажитые им богатства, уходит с бременем сделанных им при своем обогащении грехов. Выгоды от своих богатств он лишается, а от заслуженного благодаря им осуждения не освобождается. Его наследник пожинает плоды его трудов, а наказание несет один только он. Тот, кто не приобретал, пользуется и наслаждается, а кто приобрел... — терпит мучения, получив одну только выгоду — подвергнуться наказанию.

Почему тебе, человек, богатство кажется драгоценным? Конечно, по удовольствию, получаемому от трапез? Потому что ты можешь мстить оскорбляющим тебя и быть для них страшным? Других причин представить не можешь, кроме удовольствия, лести, страха и мщения, потому что богатство не делает никого ни мудрее, ни целомудреннее, ни смиреннее, ни благоразумнее, не делает ни добрым, ни человеколюбивым, не ставит ни выше гнева, ни чрева, ни удовольствий, не учит умеренности... и никакой другой добродетели не вселяет и не насаждает в душе.

...Если ты не уверен в благах будущих, то поверь им на основании настоящих, которые уже получил.

Рабство богатству тяжелее всякого мучительства, о чем хорошо знают все те, которые удостоились освободиться от него. Для того чтобы и вам узнать эту прекрасную свободу, разорвите узы, бегите от сетей! Пусть у вас в доме хранится не золото, но то, что дороже бесчисленных богатств,– милостыня и человеколюбие. Это дает нам дерзновение перед Богом, а золото покрывает нас великим стыдом и помогает диаволу влиять на нас.

Как птица уловляется и детьми, и сетями, и силками, и другими бесчисленными средствами, так и богатый уловляется и друзьями, и врагами. Он живет даже в большей опасности, нежели птица, имея множество людей, которые ловят его, а прежде всех — свои порочные пожелания; он изгнанник, всегда зависящий от обстоятельств времени; он боится и свирепости палачей, и гнева царя, и коварства от льстецов, и обмана от друзей; когда восстают на него враги, он трепещет больше всех; и когда бывает мир, он опасается козней, потому что не имеет богатства прочного и неотъемлемого. Потому он постоянно скитается...

Есть люди, которые до того преданы этой тиранической власти богатства, что самый вид золота производит над ними особенное действие, и они для шутки говорят, что и для глаз полезно смотреть на золотую монету. Но не шути так, человек! Поистине ничто так не вредит и телесным, и душевным очам, как эта страсть. Пагубная любовь эта погасила светильники неразумных дев и лишила их брачного чертога <...> Что может быть беззаконнее этого взгляда? Что ужаснее? Не о веществе денег говорю я, но о безмерной и необузданной к ним страсти.

Все, чем мы наслаждаемся в этой жизни, не наше, и мы не владеем им, как самовластные и господа, но как поселенцы и пришлые; мы ведемся, куда не желаем и когда не ожидаем — лишаемся существующего, когда будет угодно Господу твари. Поэтому, что принадлежит этой смертной жизни, представляет некоторую непостоянную вещь. Сегодня в славе, наутро — жалок, достоин скорби и помощи; ныне богат и изобилен вещественным богатством, а немного спустя — беден и даже нет в доме хлеба для поддержания жизни.

Скажи мне, почему ты стоишь, с изумлением смотря на богатство и готовый лететь к нему? Что ты видишь в нем удивительного и достойного остановить на себе твои взоры?.. Тебя привлекают дорогие одежды, а в них сладострастная душа, поднятые вверх брови, суета и волнение? Неужели все это достойно удивления? Чем эти люди отличаются от нищих, которые пляшут на рынке и играют на свирели? Они одержимы сильным голодом добродетели, пляшут свою пляску, которая смешнее пляски шутов,– бегают и кружатся то по роскошным обедам, то по домам непотребных женщин, то в толпе льстецов и тунеядцев. Хотя они и одеты в золото, но особенно жалки, потому что заботятся больше всего о том, что не имеет для них никакого значения. Не смотри на одежды, но раскрой их душу и вглядись, не полна ли она бесчисленных ран, не одета ли в рубище, не одинока ли она и не беззащитна ли? Какая польза в этом безумном пристрастии к внешнему? Гораздо лучше жить бедным, но быть добродетельным, чем быть царем, но порочным. Бедный сам по себе наслаждается всяким душевным удовольствием и вследствие внутреннего богатства не чувствует наружной бедности. А богатый, наслаждаясь тем, что ему вовсе неприлично, лишается того, что ему в особенности должно быть свойственно, и мучится в душе помыслами и совестью, преследующими его и среди удовольствий. Зная это, отвергнем золотые одежды и усвоим себе добродетель и удовольствие, происходящее от добродетели. Таким образом, и здесь и там мы насладимся многою радостью и достигнем обетованных благ.

Проклят жертвенник любостяжания! Если придешь к жертвеннику идолов, чувствуешь от него запах крови козлов и крови быков; если же подойдешь к жертвеннику любостяжания, почувствуешь тяжелый запах человеческой крови. А если остановишься здесь, то не увидишь ни сжигаемых птиц, ни запаха от них и поднимающегося дыма – увидишь принесенные в жертву человеческие жизни. Одни бросились с крутизны, другие накинули на себя петлю, третьи перерезали горло. Ты видел жертвы грубые и бесчеловечные. Хочешь ли посмотреть на еще более жестокие? Я покажу тебе не только человеческие тела, но и закланные человеческие души. Заклание душ преимущественно и совершается на жертвеннике любостяжания.

Мы всеми силами стараемся приобрести землю и за несколько десятин земли и домов не только не жалеем денег, но даже проливаем кровь, а для приобретения неба не хотим пожертвовать и самыми избытками, между тем как могли бы купить его за малую цену и, купивши его, обладать им вечно. Потому-то мы и подвергнемся крайнему наказанию, если придем туда нагими и нищими, и не за свою только бедность в милостыне будем терпеть несносные мучения, но и за то особенно, что и других вовлекли в подобное состояние. В самом деле, если язычники увидят, что и мы, сподобившись великих таинств, привязаны к земному, то тем более сами будут прилепляться к нему. Чрез это мы сами собираем сильнейший огонь на голову нашу. Нам надлежало бы учить их презирать все видимое, а мы вместо того больше всех возбуждаем в них пристрастие к нему. Как же мы можем спастись, когда должны будем подвергнуться истязанию за погибель других?

Человек, слишком занятый земными делами, не может должным образом усвоить небесного, но по необходимости, заботясь об одном, лишается другого.

Руки даны для того, чтобы ты простирал их на молитву, но если ты не ведешь себя трезвенно, ты простираешь их на любостяжание.

Богатым мы назовем того, кто презирает все настоящее, потому что никто, поистине никто не решится пренебречь этими ничтожными вещами — серебром, золотом и другими призрачными благами, если не имеет любви к небесному.

Освободим себя и погасим пристрастие к деньгам, чтобы воспламенить желание небесного. Ведь не могут эти два стремления совмещаться в одной душе.

Кто же богат: тот ли, кто терзается из-за малого или кто презирает все?

Для того-то Бог и не позволяет нам любить богатство и славу, чтобы они не овладевали нами. А когда мы достигнем такого совершенства, то Он и подаст нам их с великою щедростью.

Блага духовные да будут предметом наших особенных забот. Потому что когда есть блага духовные, не бывает никакого вреда от неимения благ телесных.

Заботящиеся только об украшении своего дома, богатые только внешними благами, не заботятся о внутренних благах и не обращают внимания на то, что душа их пуста, нечиста и покрыта паутиной. Но если, презрев внешнее, они всю свою заботливость обратят на душу свою и будут украшать ее со всех сторон, душа таких людей сделается жилищем Христовым.

Отсеки эту страсть; она рождает следующие болезни: делает нечестивыми, ведет к забвению Бога, несмотря на Его бесчисленные благодеяния. Немаловажна эта страсть, она способна произвести тысячи гибельных смертей.

Когда злой навык или страсть к корыстолюбию будет сильно обольщать тебя, вооружись против них такой мыслью: презрев временное удовольствие, я получу великую награду. Скажи своей душе: ты скорбишь о том, что я лишаю тебя удовольствия, но радуйся, потому что я готовлю для тебя Небо. Ты трудишься не для человека, но для Бога; потерпи немного и ты увидишь, какая произойдет отсюда польза; пребудь твердой в настоящей жизни и ты получишь неизреченную свободу. Если таким образом будем беседовать с душою, если будем представлять не одну тягость добродетели, но и венец ее, то скоро отвлечем ее от всякого зла.

Богатства, по свойству своему, не только не придают славы обладающим ими, но совершенно уничтожают ее. Тех, которые хвалятся их обилием, все признают людьми жестокими, бесчеловечными, негодными и чуждыми мудрости.

Богатство обыкновенно само ищет того, кто его избегает и убегает того, кто его ищет; не столько чтит ищущего его, сколько презирающего; ни над кем так не издевается, как над своими искателями; и не только издевается над ними, но и опутывает их бесчисленными узами.

Богатый не боится голода, но боится за многое другое, часто за самое свое спасение.

Нет ничего обманчивее богатства: оно сегодня с тобою, а завтра против тебя; оно со всех сторон вооружает против тебя завистливые глаза.

Если бы все были богаты, то все стали бы жить в безделии, и тогда бы все расстроилось и погибло.

Как пьяные, чем больше вливают в себя вина, тем большей распаляются жаждой, так и сребролюбцы никогда не могут остановить этой неукротимой страсти, но чем более возрастает их имущество, тем сильнее разжигаются они корыстолюбием и не отстают от этой страсти, пока не упадут в самую бездну зла.

Хотя бы мы в остальных отношениях и были добродетельны, богатство истребляет все эти добродетели.

Имение сребролюбца нередко разделяют между собою многие, а грехи, сделанные им из-за этого имения, уносит с собою он один.

Богатство – это неприятель, живущий под одним кровом с тобою; это домашний враг.

Ничто так не подчиняет нас диаволу, как желание большего и корыстолюбие.