Кротость

Не столько Бог любит род человеческий за девство, за пост, за презрение имущества, за готовность простирать руку нуждающимся, сколько за кротость и благопорядок в нравах.

Ничто так не доставляет душе спокойствия и тишины, как кротость и смиренномудрие.

Кротость есть начало смирения, смирение же есть дверь бесстрастия, а чрез бесстрастие неотпадающую и совершенную любовь приобретет познавший свое естество — что он был прежде рождения и что будет по смерти.

Каким же образом мы можем приобрести кротость? Если будем постоянно размышлять о своих грехах, если будем скорбеть и плакать. Душа, погруженная в такое жалование, не может ни раздражаться, ни гневаться.

Если же за несправедливость мы заплатим кротостью, то, утоливши весь гнев <врага>, мы через это при нем самом как бы воссели на судилище, решающее дело в нашу пользу...

С кротостью иногда сплетаются тонкое лукавство, медлительность и леность, прекословие, самоволие и непослушание.

Подлинно блажен и трекратно блажен человек, в котором есть кротость. О нем Святой Спаситель и Господь подтверждает это, говоря: «Блаженны кроткие: ибо они наследуют землю» (Мф. 5:5).

Подлинно нет ничего сильнее кротости, нет ничего могущественнее. Она вводит душу нашу в постоянный мир, заставляя ее стремиться к нему, как бы в пристань, и таким образом служит для нас источником всякого успокоения.

Тогда особенно и нужно показывать кротость, когда мы имеем дело со злобными и враждебными; тогда и открывается ее сила, тогда и сияет ее действенность, достоинство и польза.

Всякий добрый и кроткий легко привлекается к человеколюбию и не может перенести пренебрежение к находящимся в нужде, считая бедность других несчастьем для самого себя.

Из многого и великого, чем была и украшена жизнь праведных, жизнь по доброте и кроткое отношение к обижающим прежде всего другого сделали блестящими этих мужей.

Кто предал себя простоте и добровольному незлобию, в том лукавый уже не находит себе места ни на мгновение.

Тебя ударили по щеке? Для чего же допускаешь, чтоб другая твоя щека оставалась без приобретения? Если первая потерпела это непроизвольно, не велика ее заслуга, и тебе, если хочешь, остается сделать нечто большее, а именно произвольно подставить другую щеку, чтобы сделаться достойным награды. С тебя сняли хитон? Отдай и другую одежду, если она есть у тебя; пусть снимут даже и третью: ты не останешься без приобретения, если предоставишь дело это Богу. Нас злословят? Будем благословлять злых. Мы оплеваны? Поспешим приобрести почесть у Бога. Мы гонимы? Но никто не разлучит нас с Богом. Он — единственное неотъемлемое наше сокровище. Проклинает тебя кто-нибудь? Молись за клянущего. Грозит сделать тебе зло? И ты угрожай, что будешь терпеть. Приступает к исполнению угроз? Твой долг — делать добро. Таким образом приобретешь две важные выгоды: сам будешь совершенным хранителем закона, да и оскорбителя твоего кротость твоя обратит к кротости же, и из врага сделает учеником, преодолев тем самым, что он взял над тобою верх.

...Приобретите кротость, потому что кроткий украшен всяким добрым делом. Кроткий, если и обижен, радуется; если и скорбен, благодарит; гневных укрощает любовью; принимая на себя удары, остается тверд; во время ссоры спокоен, в подчинении веселится, не уязвляется гордынею, в унижениях радуется, заслугами не превозносится, не кичится, со всеми живет в тишине; всякому начальству покорен, на всякое дело готов, во всем заслуживает одобрение, все его хвалят. Он прочь от лукавства, далек от лицемерия. Он не служит пронырству, не покоряется зависти, отвращается злоречия, не терпит наушничества, ненавидит порицателей, отвращается наушников. О блаженное богатство — кротость! Она прославляется всеми.

Нет ничего могущественнее кротости. Как вылитая вода погашает сильно горящее пламя, так и слово, сказанное с кротостью, утишает гнев, воспламененный сильнее огня в печи, вследствие чего происходит двоякая для нас польза, этим и сами мы обнаруживаем в себе кротость и, успокоив раздражительный дух брата, спасаем от потрясения его рассудок.

За кротостью обыкновенно следует и незлобие, потому что кротость есть матерь незлобия. А в людях истинно кротких, не имеющих тяжелого нрава, не менее сего бывает и благости, потому что благость — основа кротости. Все же это, взаимно срастворенное и совокупленное вместе, производит из себя наилучшую из добродетелей — любовь.

Кто незлобив, тот совершен и богоподобен. Он исполнен радования и есть покоище Духа Божия.

Кротость есть неизменное устроение ума, которое и в чести, и в бесчестии пребывает одинаковым.
Кротость состоит в том, чтобы при оскорблениях от ближнего без смущения и искренне о нем молиться.
Кротость есть скала, возвышающаяся над морем раздражительности, о которую разбиваются все волны, к ней приражающиеся, а сама она не колеблется.
Кротость есть утверждение терпения, дверь или, лучше сказать, матерь любви, начало рассуждения духовного, ибо Писание говорит: научит Господь кроткия путем Своим (Пс. 24: 9). Она есть ходатаица отпущения грехов, дерзновение в молитве, вместилище Духа Святого. На кого воззрю, глаголет Господь, только на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим. (Ис. 66: 2).
Кротость есть споспешница послушания, путеводительница братства, узда неистовству, пресечение гнева, подательница радости, подражание Христу, свойство ангельское, узы на бесов и щит против огорчения.

Пусть гневающийся говорит, что он причинил нам тысячу зол, а сам ничего не потерпел от нас, пусть говорит, что если он и еще поругается над нами, так же не потерпит ничего. Если бы он захотел хвалить нас, то не иначе стал бы проповедовать о нашей добродетели, не иные стал бы употреблять слова, как именно эти, которыми он думает унизить нас. О, если бы все говорили обо мне, что «это — человек холодный и жалкий; все оскорбляют его, а он терпит, все нападают на него, а он не мстит за себя!». О, если бы прибавили еще, что «он даже и не может сделать этого, хотя бы и хотел», — мне похвала была бы от Бога, а не от людей! Пусть говорят, что мы не мстим по трусости. Это нисколько не вредит нам; Бог видит и уготовляет нам большее сокровище. Если бы мы стали смотреть на тех людей, то лишились бы всего. Будем же смотреть не на то, что о нас говорят, а на то, что нам должно делать.

Кротость и смирение сердца такие добродетели, без которых не только Царствия Небесного наследовать, но ни счастливым быть на земле, ни душевного спокойствия ощутить в себе невозможно, а потому усердно молитесь ко Христу Богу, чтобы Он Сам научил вас смирению и кротости. В чьем сердце возродится смирение и кротость, тот и прочие добродетели найдет для себя не только легкими, но и преисполненными утешения и сладости божественной и в них обрящет истинный покой души своей.

Приходит ко мне однажды мирской человек и обращается ко мне с таким вопросом:
Как проходить путь Божий? Как ему научиться? Скажите мне это в немногих словах.
Я даже несколько задумался. Что же ему сказать? А потом и говорю:
Ты читал Псалтирь? Читал. Ну так вот там сказано:« Господь научит кротких путям Своим» (Пс. 24:9). Значит, прежде всего надо знать, что учит путям Господним Сам Господь, но учит не всех, а только тех, кто кроток, кто смиряется. Так вот и ты смиряйся, будь кроток, и Господь тебя не оставит и Сам научит, как проходить путь Господень и в чем он состоит.

Да, так-то исповедь, благочестие или добрая нравственность и молитва необходимы в деле спасения души, но это еще только внешнее, это только труды, только подвиги, это еще только листья, необходимо же принести плоды доброделания, а плоды есть следующие: кротость, смирение и любовь.

...Велика и прекрасна добродетель незлобия; не одного только того, кто обладает ею, она украшает, но простирается и на ближних, как говорит Премудрый: если ты мудр, то мудр для себя; и если буен, то один потерпит (Притч. 9:12). Итак, прекрасно незлобие — это подражание Владыке и уподобление Богу, потому что незлобив и свят Господь. Это незлобие есть охрана души, очищение мысли, спокойствие нравов, умирение помыслов, ясность лица, кротость глаз, наставник дружбы, мать любви, спутник веры, совершенство правды, — одним словом, корнем всякой добродетели и основанием всей благости является незлобие. Оно не знает самого смысла вражды, не ведает необузданности, гнева, не понимает действия злобы. И оно, как царица, превозносится над всеми добродетелями.

...Кроток тот, кто может переносить нанесенные ему самому оскорбления, и защищает несправедливо обижаемых, и сильно восстает против обижающих...

Кроткий тот, кто не изменяется в суждениях о том, что требуется для благоугождения Богу.

Что достойна ублажения кротость, можно всякому видеть в страсти раздражения. Ибо как скоро слово, или дело какое, или предположение какой-либо неприятности возбудит такую болезнь, кровь в сердце закипает, и душа готова подвигнуться к мщению; и как по баснословию иные снадобья изменяют наше естество в образ бессловесных животных, так и тогда человек от раздражения делается внезапно вепрем, или псом, или барсом, или другим каким подобным зверем; у него налившиеся кровью глаза, вставшие дыбом и ощетинившиеся волосы, голос суровый, речь колкая, язык, оцепеневший от страсти и неспособный служить внутренним порывам, губы недвижущиеся, не выговаривающие слов, не удерживающие во рту  порождаемой страстью влаги, но безобразно вместе со звуком выплевывающие эту пену, а таковы и руки, таковы и ноги, таково все строение тела, каждый член соответствует страсти. Потому, если таков раздраженный, а имеющий в виду блаженство при помощи рассудка укрощает болезнь и выражает это и спокойным взглядом, и тихим голосом, подобно какому-то врачу, который своим искусством врачует беснующихся до безобразия; то не скажешь ли и сам, сравнив одного с другим, что жалок и мерзок этот зверь, но достоин ублажения кроткий, кого и злоба ближнего не заставила утратить свое благообразие?

Не будь кроток с одним и дерзок с другим, а будь кроток со всеми, будет ли то друг или враг, великий человек или малый, потому что в этом и состоит смирение. Можно быть кротким, и между тем раздражительным и гневливым; однако в этом нет никакой пользы, потому что одержимый гневом часто губит все.

Подвижник должен, как можно более, быть исполнен кротости, потому что он или приобщился, или желает приобщиться духа кротости, а приемлющий в себя этого духа должен уподобляться приемлемому.