Подвижничество

Телесный подвиг, еще не озаренный духовным разумом, всегда имеет в себе много суетного и излишнего.

Истинное безмолвие состоит в усвоившейся сердцу Иисусовой молитве, и некоторые из святых отцов совершали подвиг сердечного безмолвия и затвора, окруженные человеческой молвой.

Не начало, но конец заслуживает похвалы. Начни хорошо и закончи добром, и будешь блажен. «Близко к боящимся Бога спасение Его» (Пс. 84:10). «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни»,– говорит тебе Господь (Откр. 2:10).

Если Бог, Сотворивший нас в начале, без всякого с нашей стороны доброго дела, тотчас же даровал нам столько благ, то чего не дарует Он потерпевшим за Него и понесшим труды и подвиги?

Телесный подвиг существенно нужен для изгнания страстей действиями, противоположными требованию страстей; он необходим для насаждения в сердце добродетелей по указанию Евангелия.

И ночью и днем да обращается в устах твоих имя Иисуса, и будь осолен духовной солью. Если кто из новоначальных начнет говорить с тобою и спросит о чем-либо, относящемся к душевной пользе,– будь подобен глухому и немому.

Для людей неизбежны или плен, или борьба. Благочестивый подвиг есть ни что иное, как деятельное принятие спасения, как проявление свободы нашей воли в опыте, в самой жизни.

Видя впереди себя надежду, не пренебрегай трудом. Где подвиги, там и награды; где войны, там и почести; где борьба, там и венец.

Скорби и искушения признаются Священным Писанием и отцами величайшим даром Божиим, служат подготовительным обучением к безмолвию.

Должно снисходить и [к] душе своей, в ее немощах и несовершенствах, и терпеть свои недостатки, как терпим недостатки ближних, но не лениться и побуждать себя к лучшему.

Употребил ли пищи много или сделал что другое, подобное этому, сродное человеческой слабости, не возмущайся этим, не прибавляй ко вреду вред, но мужественно подвигнув себя к исправлению, старайся сохранить мир душевный, по слову Апостола: «Блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает» (Рим. 14:22).
Тот же смысл заключают и слова Спасителя: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3).

Тело, ослабленное подвигами или болезнями, нужно укреплять умеренным сном, пищей и питьем, не наблюдая даже и времени. Иисус Христос после воскрешения дочери Иаира от смерти тут же «велел дать ей есть» (Лк. 8:55).

Человек, который опытно познает сладость безмолвия в своей келии, избегает встречи с ближним не потому, что пренебрегает им, но ради того плода, какой пожинает от безмолвия. Почему авва Арсений предавался бегству, а не останавливался, встречая кого-либо? И если авва Феодор встречал кого, то встреча его была, как удар меча, никому не говорил он приветствия, когда находился вне своей келлии. А святой Арсений не приветствовал даже и приходящего к нему с приветствием. Один раз некто из отцов пришел к нему, и авва Арсений отворил дверь, думая, что это его служитель. Но когда увидел пришедшего, пал ниц. Тот долго умолял его встать и уверял, что примет благословение и уйдет. Но святой сказал: «Не встану, пока не уйдешь». И не встал, пока тот не ушел. И делал блаженный это для того, чтобы они снова не возвратились к нему, если он однажды подаст им руку. И авва Макарий укорил его исполненной любви укоризной: «Что ты бегаешь от нас»? Старец же представил ему чудное и достойное похвалы оправдание: «Богу известно, что люблю вас; но не могу быть вместе и с Богом и с людьми». И этому чудному знанию он научен не кем иным, но Божиим гласом. Ибо сказано было ему: «Арсений, избегай людей и спасешься». Божественному Антонию было сказано в откровении: «Если желаешь безмолвствовать, иди не только в Фиваиду, но даже в самую глубь пустыни». Поэтому если Бог повелевает нам избегать всех и так любить безмолвие, когда пребывают в нем любящие Его, кто станет выставлять на вид какие-либо предлоги к тому, чтобы пребывать в собеседовании и сближении с людьми? Если Антонию и Арсению были полезны бегство и осторожность, насколько же полезнее они немощным? И если тех, в слове, и в лицезрении, и в помощи которых нуждался весь мир, Бог больше почтил за безмолвие, чем за помощь всему братству, лучше же сказать, всему человечеству, то насколько же безмолвие нужно тому, кто не в состоянии охранять себя?

Страсти не могут восстать на душу и смутить подвижника, если в его отшельничестве, удаленном от всякого рассеяния, сердце его не занимается житейским, разве только он будет ленив и нерадив к своему долгу. А особенно если он изучает Божественные Писания, постигая их смысл, его совсем не тревожат страсти. Ибо по мере того, как возрастает и укореняется в нем понимание Божественных Писаний, бегут от него суетные помыслы, и ум его не может отстать от желания читать Писания или размышлять о прочитанном, и не обращает он никакого внимания на жизнь настоящую – из-за великого наслаждения своим занятием, восхищаемый Писаниями в глубоком пустынном безмолвии. Поэтому он забывает себя и естество свое и делается как бы человеком, который пришел в исступление, вовсе не помнит об этом веке, преимущественно занят мыслью о величии Божием и, погружаясь в это умом, говорит: «Слава Божеству Его! Слава чудесам Его! Дивны и необычайны все дела Его! На какую высоту возвел Он мое убожество! Чему сподобил меня поучаться, на какие отваживаться помыслы, чем услаждать душу мою!» Обращаясь мыслью к этим чудесам и всегда ими умиляемый, он пребывает в непрестанном упоении и как бы уже вкушает жизнь после Воскресения, потому что безмолвие весьма содействует этой благодати. Ибо ум его находит возможность пребывать в себе самом с миром, какой приобретен им в безмолвии.

Наша плоть, которая восстает на дух наш и телесными членами, как орудиями, нас борет и веру нашу хочет умертвить, тогда приносится в жертву христианами, когда они умерщвляют члены свои, сущие на земле: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и лихоимство, которые есть идолослужение, по словам апостола (Кол. 3:5); Когда они очищают свое сердце и обрезают его нерукотворным обрезанием; когда очищают ум от суетных помыслов, от злых, гордых начинаний и богопротивных намерений; отвращают волю от злой похоти и покоряют ее воле Божией; злобу и всякую непотребность изгоняют из памяти, отвращают очи свои, «чтобы не видеть суеты» (Пс. 118:37); отвращают уши от клеветы, злословия, соблазнительных песен; удерживают язык от злословия, осуждения, клеветы, проклятий, хулы, сквернословия, празднословия и прочих зол. Так умерщвляя члены неправды и в них грех, пусть представляют себя Богу как воскресших из мертвых и члены свои делают орудиями правды Божией, как учит апостол (Рим. 6:13). Пусть направляют ум к размышлению о чудесных Божьих делах, к возрастанию славы Его, пользы своей и ближнего, волю – к угождению воле Божией, сердце – к любви Божией и любви к ближнему, язык – к славословию и прославлению имени Божьего, к созиданию ближнего, очи – к созерцанию дивного Божьего творения и в творении – Создателя, уши – к слышанию слова Божия, славы и похвалы Божией.

Пимен Великий жил в небольшом общежитии, состоящем из его родных братьев. Находясь постоянно с ними, он уединялся в себе и достиг совершенства постоянным и усиленным вниманием, устраняя все препятствия, которыми могло бы нарушиться его делание. Очень верное средство к сохранению сердечного мира и безмолвия и неразлучной с ними умной молитвы преподает святой апостол Павел: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6:2). Люди чаще всего поступают наоборот: они требуют от ближних неупустительности и совершенства в добродетели, несвойственных и невозможных человеку, притом имея о добродетели самое недостаточное, даже превратное понятие. Такое безрассудное стремление не позволяет сердцу погрузиться в самопознание и истинное смирение, из которых истекают умная молитва и сердечное молчание. Такое безрассудное стремление содержит сердце в непрестанном возмущении и приносит уму множество чуждых смысла помыслов и мечтаний.

...Первое из благ — приобретать всегда Бога и чрез приближение и восхождение к Нему делаться Его приобретением.

Будем трудолюбивыми, но в обыкновенных делах не более, чем в деле Божием.

Служителям Божиим недостаточно одного собственного подвига для предотвращения падения, гнездящегося в естестве, постоянно стремящегося восстановить свое владычество: им нужна помощь от Бога.

О подвигах, какие ты проходишь... будь уверен, что настоящее служит для нас невидимым поприщем, на котором боремся не со зверями, но со страстями. Страсти же, если овладеют нашими силами, не только телу угрожают опасностью, но и самой душе приносят смерть. А если мы преодолеем страсти и обратим их в бегство, то сподобимся и венцов, и великой славы, как нередко бывает уже здесь, несомненно же после настоящей жизни, потому что Будущему Веку предоставлены награды, как настоящему – борьба.

Если милостыня, или любовь, или сердечное сочувствие, или что-либо другое, что ты считаешь сделанным для Бога, препятствует твоему безмолвию, обращает зрение твое на мир, ввергает в беспокойство, помрачает памятование о Боге, прерывает твои молитвы, приводит в смятение и беспорядок помыслы и ты перестаешь заниматься божественным чтением, оставляешь это оружие, избавляющее от блуждания ума, ослабляет осторожность твою, и ты, до тех пор связанный, начинаешь чувствовать себя свободным и возвращаешься из уединения в общество людей, пробуждает в тебе погребенные страсти, освобождает чувства от воздержания, воскрешает для мира тебя, умершего миру, низводит тебя от ангельского делания, о котором у тебя единственная забота, и уподобляет мирянам, то да погибнет такая правда! Ибо выполнять обязанность любви, доставляя успокоение телесное, есть дело мирских людей, а если и монахов, то недостаточных, не пребывающих в безмолвии, или таких, у которых безмолвие соединено с единодушным общежитием, которые непрестанно и входят, и выходят,– для таких это есть дело прекрасное и достойное удивления. А тем, которые действительно избрали для себя отшельничество от мира и телом и умом, чтобы установить мысли свои в уединенной молитве, в омертвении для всего временного, для зрения всего мирского и для памяти о нем,– таким подобает служить не чем-либо телесным и правдой дел явных, чтобы ими оправдаться перед Христом, но, по словам апостола, умерщвлением земных членов своих (Кол. 3:5) приносить Христу чистую и непорочную жертву помыслов, возделывая самих себя, и телесную скорбь в терпении опасностей, ради будущей надежды. Ибо иноческое житие равночестно ангельскому. И неприлично нам, оставив небесное делание, держаться житейского.

Когда, пребывая в безмолвии, ты обратишься к рукоделию, то не возомни, чтобы заповедь отцов могла служить покрывалом твоего сребролюбия. Рукоделие твое да будет малое, только ради того, чтобы не впасть в уныние, не смущающее ума. Если же ты желаешь заняться рукоделием в большем размере для милостыни, то знай, что молитва в порядке добродетелей выше милостыни. Если же для потребностей тела твоего, то достаточно того, что Бог посылает тебе Промыслом Своим. Ибо Бог никогда не допускал, чтобы работающие Ему имели недостаток во временном. «Ищите же,– сказал Господь,– прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:33) прежде прошения Вашего. Некто из святых сказал, что правило жительства твоего не состоит в том, чтобы ты насыщал голодных и чтобы келия твоя была домом принимающим странников, потому что это – жительство мирских, они должны делать эти добрые дела, а не отшельники, свободные от видимых забот и хранящие ум свой в молитве.

Блажен залог сердца в иноке, по которому он, упражняясь в каком бы то ни было подвиге, упражняется вполне бескорыстно, стремится и жаждет единственно исполнять волю Божию, а себя предает со всею верой и простотой управлению милосердного Господа Бога нашего.

Истинное безмолвие доставляет душе свойство, подобное чистоте зеркальных вод: в них человек видит и свое состояние, и, соразмерно преуспеянию своему, состояние ближних.

Если замечаешь в душе своей, что при каждом возникающем в ней помысле, при каждом воспоминании о Боге и во время познаний в безмолвии твои глаза наполняются слезами и слезы без принуждения текут по щекам твоим, знай, что начала перед тобою отверзаться преграда на разорение сопротивных. И если замечаешь, что по временам мысль твоя, без предварительного помышления о том, вне обычного порядка, погружается внутрь тебя и пребывает в этом состоянии около часа или сколько-нибудь времени, а потом замечаешь, что члены твои как бы в великом изнеможении и мир царствует в помыслах твоих, и то же самое повторяется с тобою всегда, то знай, что облако начало осенять храм души твоей.

Главное во всех трудах безмолвия - когда человек сподобится непрестанного пребывания в молитве. Ибо если он достиг этого, он взошел на высоту всех добродетелей и уже стал обителью Святого Духа. А если кто не принял несомненно этой благодати Утешителя, то не может свободно совершать пребывания в такой молитве, потому что, как сказано, когда вселится в человека Дух, тогда он не прекратит молитвы, но сам Дух всегда молится в нем (Рим. 8:26). Тогда и в сонном состоянии, и во время бодрствования человека молитва не пресекается в душе его, но ест ли он или пьет, спит ли, делает ли что-нибудь, даже и в глубоком сне сердце его без усилия издает благоухание молитвы. Тогда молитва не отлучается от него, но всякий час, даже если это никак не проявляется внешне, она совершает в нем службу Божию втайне. Ибо молчание чистых один из христианских мужей называет молитвой, потому что помыслы их есть божественные движения, а движения чистого сердца и ума суть кроткие голоса, которыми они совершенно воспевают Сокровенного.

Возненавидьте тленный мир и все, что в этом мире скоротечно, возненавидьте плоть и страсти, рождающиеся от нее, возненавидьте всякую злую похоть и лихоимство, даже до малейших вещей. И это все легко будет нам сделать, если будем содержать в мысли, какую великую славу, радость и упокоение мы получим таким образом.

Хотя Христос, всегда пребывающий с людьми, все совершает в них, но и они, при всей своей немощи, подъемлют большой труд, чтобы только удержать в себе Христа, потому что все хитрости и все козни диавола обращены на то, чтобы соблазнить их отторгнуться из рук Христа и расположить их говорить или думать в самопрельщении, что это мы сами по себе и своими усилиями породили такое и такое благое помышление или сказали разумное слово.

Подвиги должны быть своевременными и соразмерными телесным и духовным силам. Спрашивали Господа: почему ученики Твои не постятся? Он отвечал: потому что еще не пришло для них время. Потом в притче <Господь> показал, что вообще строгость внешнего подвижничества должна соответствовать обновлению внутренних сил духа (Мф. 9: 16–17). Прежде возгрей дух ревности, а потом налагай на себя и строгости, ибо в таком случае в тебе есть внутренняя новая сила, способная с пользой выдержать их. Если же, не имея этой ревности, возьмешься за строгости, увлекаясь или только примером других, или показным подвижничеством, то не на пользу это будет. Немного еще продержишься в этой строгости, а потом ослабеешь и бросишь. И будет тебе еще хуже, чем было прежде. Строгость без внутреннего духа – то же, что заплата из сырцового полотна на ветхой одежде или новое вино в старых мехах. Заплата отпадет, и дыра сделается еще больше; а вино прорывает мех, и само пропадает, и мех делается негодным. Это, впрочем, не значит, что строгости не нужны, а внушается только, что надо начинать их по порядку. Надо сделать, чтобы потребность в них шла изнутри, чтобы они удовлетворяли сердце, а не теснили только извне, как гнет.

Не уподобляй себя тем, которые с радостью приняли божественную проповедь, но не проросли в глубину разумения, а, пустив ростки вверх и разостлав корни по земле, скорее чем произносится слово, засохли, не принеся зрелого плода, но став жертвой искушений. Напротив, уподобляй себя тем, которые, глубоко укоренившись, пустили много корней, стволов и стали многоплодны, у которых колосья, красуясь и обременяясь плодом, тяготеют, и клонятся вниз, и ко времени жатвы как бы сами призывают серп жнецов. Ибо хорошо знают, что Христос повелел Ангелам вводить таких в небесные уделы, чтобы там они сопраздновали, соцарствовали и приобщились нескончаемой радости.

Богоугодному жительству в безмолвии должно предшествовать богоугодное жительство в обществе человеческом.

Подвиг же христианский, который бывает «не против плоти и крови, но против духов злобы» (Еф. 6:12), состоит в смирении, в презрении суетной славы, в терпении и кротости, отвержении себя самого, распинании плоти со страстями и похотями, в мужестве при искушении. Когда это совершают христиане, они не уступают места на брани врагу своему диаволу. Так подвизались все святые и получили венец правды от Подвигоположника Иисуса Христа. И мы должны последовать им, возлюбленный христианин, если хотим с ними иметь участие в Царствии Христовом. Иначе они не узнают нас, что мы христиане, не признает и Христос нас за Своих, ибо не имеем знамения Его, то есть крестного терпения, под которым трудятся верные Его рабы.

Берегись всякого греха, чтобы не погибнуть. Христианина без доброй совести быть не может. Христианину лучше умереть, чем согрешить и обеспокоить, и раздражить совесть. Этот подвиг против греха нужен всем христианам, которые хотят спастись. Разбивай же, христианин, беззаконного «младенца», пока он мал, чтобы не вырос и не убил тебя (Пс. 136:9). Убивай похоть, чтобы не исполнилась делом, убивай малый гнев, чтобы не обратился в ярость и злобу... Убивай всякое зло, пока мало, чтобы не выросло и не погубило тебя. Труден этот подвиг, подлинно труден, но нужен. Подвизайся же, чтобы и тебе Подвигоположник Христос подал венец жизни.