Совесть

Телесное око не терпит и малейшей пылинки в себя принять, так и совесть чем-нибудь замарав, нельзя молитвы коснуться.

Добрая совесть обыкновенно бывает от жизни и правых дел.

Человеколюбивый Владыка, созидая вначале человека, и вложил в него совесть, как неумолкающего обличителя, который не может быть обманут или обольщен.

Свидетель верный — непорочная совесть: она избавит душу, внимающую советам ее, от согрешений до наступления смерти и от вечных мук по смерти.

...Хранение совести многоразлично: ибо человек должен сохранять ее в отношении к Богу, к ближнему и к вещам. В отношении к Богу хранит совесть тот, кто не пренебрегает Его заповедями и даже в том, чего не видят люди и чего никто не требует от нас, он хранит совесть свою в отношении к Богу втайне. Например: обленился ли кто в молитве, или страстный помысл вошел в сердце его, а он не воспротивился ему и не восстягнул себя, но принял его; также, если кто, видя ближнего, делающего или говорящего что-либо, и, как обыкновенно случается, осудил его; короче сказать, все, что бывает втайне, чего никто не знает, кроме Бога и совести нашей, должны мы хранить; и сие-то есть хранение совести в отношении к Богу. — А хранение совести в отношении к ближнему требует, чтобы не делать отнюдь ничего такого, что, как мы знаем, оскорбляет или соблазняет ближнего делом, или словом, или видом, или взглядом: ибо и видом, как я часто повторяю, даже и взглядом можно оскорбить брата. Короче сказать, человек не должен делать ничего такого, о чем знает, что он делает это с намерением оскорбить ближнего. Сим оскверняется его совесть, сознающая, что это сделано с тем, чтобы повредить брату или опечалить его; и сие-то значит хранить свою совесть в отношении к ближнему. А хранение совести в отношении к вещам состоит в том, чтобы не обращаться небрежно с какою-либо вещью, не допускать ей портиться и не бросать ее как-нибудь; а если увидим что-либо брошенное, то не должно пренебрегать сим, хотя бы оно было и ничтожно, но поднять и положить на свое место.

Не будем ложными умствованиями отклонять требования совести, потому что она внушает нам спасительное и деятельное и всегда изрекает, в чем долг наш и к чему мы обязаны, особенно когда бывает очищаема живым, деятельным и тонким трезвением ума. В этом случае она, по причине чистоты своей, обычно износит ясный суд <о всем встречающемся, суд достодолжный и решительный>, исключающий всякое колебание. Ради всего этого не должно сбиваться с пути ложными умствованиями, ибо она внутри возвещает нам жизнь, угодную Богу, и, строго обличая душу, если она осквернила смысл грехами, показывает способ исправления прегрешений, внушая сердцу падшему покаяться, и указывая ему врачевство со сладостным убеждением.

...Подлинно нет между людьми ни одного судии, столь неусыпного, как наша совесть. Внешние судьи и деньгами подкупаются, и лестью смягчаются, и от страха потворствуют, и много есть других средств, извращающих правоту их суда; а судилище совести ничему такому не подчиняется, но хотя бы ты давал деньги, хотя бы льстил, хотя бы угрожал или другое что делал, она произносит справедливый приговор против греховных помыслов, и согрешивший осуждает сам себя, хотя бы никто другой не обвинял его. Притом совесть делает это не однажды, не дважды, но многократно и во всю жизнь; и хотя бы прошло много времени, она никогда не забывает сделанного, но сильно обличает нас и при совершении греха, и до совершения, и особенно — по совершении...

Когда Бог сотворил человека, Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысел, имеющий в себе, подобно искре, и свет, и теплоту; помысел, который просвещает ум и показывает ему, что доброе и что злое, — это называется совестью, а она есть естественный закон. Это те кладези, которые, как толкуют святые отцы, искапывал Исаак, а филистимляне засыпали (Быт. 26). Последуя этому закону, т. е. совести, патриархи и все святые, прежде написанного закона, угодили Богу. Но когда люди через грехопадение зарыли и попрали ее, тогда сделался нужен закон написанный, стали нужны святые пророки, нужно сделалось самое пришествие Владыки нашего Иисуса Христа, чтобы открыть и воздвигнуть <совесть>; чтобы засыпанную эту искру снова возжечь хранением святых Его заповедей.
Ныне в нашей власти или опять засыпать ее, или дать ей светиться в нас и просвещать нас, если будем повиноваться ей. Ибо когда совесть наша говорит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем этим, и когда она снова говорит, а мы не делаем, но продолжаем попирать ее, тогда мы засыпаем ее, и она не может уже явственно говорить нам от тяготы, лежащей на ней, но как светильник, сияющий за завесою, начинает показывать нам вещи темнее. И как в воде, помутившейся от многого ила, никто не может узнать лица своего, так и мы по преступлении не разумеем, что говорит нам совесть наша, так что нам кажется, будто ее вовсе нет у нас. Однако нет человека, не имеющего совести, ибо она есть... нечто Божественное и никогда не погибает, но всегда напоминает нам полезное, а мы не ощущаем этого, потому что, как уже сказано, пренебрегаем ею и попираем ее.

...Хотя бы однажды, или дважды, или трижды, или тысячу раз ты не послушал голоса <совести>, она снова будет говорить и не отстанет до последнего твоего издыхания; и в доме, и на распутиях, за трапезою, и на торжище, и на пути, а часто и в самых сновидениях она представляет нам образы и виды сделанных грехов.
...Бог не сделал обличение совести ни непрерывным <ибо мы, непрестанно быв обличаемы, не снесли бы этой тяжести>, ни столь слабым, чтобы она, после первого или второго увещания, прекратила его. Если бы она стала угрызать нас каждый день и час, мы были бы подавлены унынием; а если бы, напомнив однажды или дважды, перестала обличать, мы не много получили бы пользы. Поэтому Он сделал это обличение хотя и всегдашним, но не непрерывным; всегдашним, чтобы мы не впали в беспечность, но, слыша всегда ее напоминания, пребыли до самой кончины бдительными; не непрерывным и не непрестанным, чтобы мы не падали духом, но ободрялись, получая некоторое облегчение и отраду.

Бог вложил в нас судилище неподкупное и никогда неизменное, хотя бы мы впали в глубину зла; потому и сами порочные люди осуждают самих себя и, если  кто-нибудь назовет их тем, что они на самом деле, стыдятся, гневаются, обижаются. Так, если не на деле, то на словах они в совести осуждают свои поступки или, лучше, осуждают и на деле. Ведь если они скрытно и тайно совершают дела свои, то этим дают ясное доказательство того мнения, которое имеют они об этих делах.

Если человек не послушает совести внушений, то она предает его врагам.

Всяким хранением храни совесть свою чистой и в мыслях, и в словах, и в делах, да будет она всегда безукоризненна и никогда да не осуждает и не грызет тебя ни за что. Если будешь так делать, она большую приобретет у тебя силу и во внутреннем, и во внешнем действовании, и, став госпожою над всем, станет добре править твоею жизнью. Чистая совесть и жизнь твою сделает безукоризненною, ибо тогда она будет чутка и сильна на добро и против зла. Она закон, Богом начертанный в сердцах людей, в освящение путей их и в руководство во всем достодолжном
В четырех отношениях должно тебе блюсти совесть свою безукоризненною: в отношении к Богу, к себе самому, к ближним и ко всем вещам, которые в руках у тебя...
В отношении к Богу — пребывай в памяти Божией и ходи в присутствии Божием; сознавай себя носимым и хранимым силою Божиею и ведомым к тому концу, для которого Он воззвал тебя к бытию; и себя и все свое посвящай на служение Богу и во славу имени Его; в Нем живи, на Него надейся и Ему предай участь свою, и временную, и вечную.
В отношении к себе самому — будь справедлив к себе и каждой части своего естества отдавай должное: дух твой, ищущий Бога, небесного и вечного, да властвует над душою и телом, которых назначение устроять временную жизнь; душа, подчиняясь внушениям духа, шею ума да склоняет богооткровенной истине и ею да освещает всю область своего ведения; волю да держит в порядках заповедей Божиих, не давая ей, в противность им, уклоняться к своим похотениям; сердце да учит находить вкус только в вещах Божественных и в том, что носит отпечатки и служит выражением Божественного, и в этом духе да ведет свои дела и порядки житейские и общественные; телу давай нужное и соблюдай во всем строгую мерность, имей законом — никогда ни в чем «попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13:14). Храня это, будешь добрым правителем себя самого и истинным себе благодетелем.
В отношении к ближним — чти всех, как образы Божии, всем благожелай и благодетельствуй по силе, перед всеми смиряйся и всем угождай в пределах добра, радуйся с радующимися и соскорби скорбящим, никого не осуждай и не уничижай, даже в мысли и чувстве, от ищущих у тебя совета и вразумления не скрывай истины, когда знаешь, сам же в учители никому не навязывайся, более же всего блюди мир и согласие со всеми, с готовностью на всякие для того со своей стороны жертвы, и всевозможно избегай соблазнить кого.
В отношении к вещам — почтительно относись ко всем, как к творениям Божиим; какие Бог дает тебе во владение, храни и употребляй во славу Божию, будь всякою мерой их доволен и благодари за них Бога, ни к чему не пристращайся, на все смотри, как на способы и орудия внешние, чтобы свободно распоряжаться ими и не иметь в них связи и препятствия в добрых начинаниях своих, и не допускай в себе отдыха на них, как на хрупких опорах, не хвались своими, не завидуй чужим, не скупись и не будь расточителен не на доброе. Все это исполнять каждодневно всякому приходится в том или другом виде, чуть не на каждом шагу. Если так добре будешь жить, добру будешь иметь и совесть, подражая святому Павлу (Евр. 13:18).

Как нам разобраться, если два человека затевают и делают что-то прямо противоположное, противоборствуя один другому, но при этом утверждают, что поступают “по совести” или, что ещё хуже – “по собственному убеждению”, то есть по заключению своего ума? Мы только и можем им сказать: “Вашу совесть должно оценивать и измерять Евангелием. Совесть спорна, Евангелие бесспорно. Если ваша совесть противится Евангелию, то она слепой поводырь и советчик, влекущий в преисподнюю. Если же соглашается она с Евангелием, то все обстоит благополучно. Значит, Евангелие вошло в вашу душу и воссоздало те зарубки и письмена на совести, которые нанёс и начертал Создатель в начале творения и которые под гнетом времени стёрились и изгладились".

...Имеющие порочную совесть, стараясь найти утешение и не желая омыть грехи покаянием, придумали господство судьбы и неверие воскресению.

Здравое состояние и правильное действие совести возможно только в недре Православной Церкви, потому что всякая принятая неправильная мысль имеет влияние на совесть: уклоняет ее от правильного действия.

...Берегитесь, братия, пренебрегать малым, берегитесь презирать его, как малое и ничтожное; оно не малое, потому что через него образуется худой навык. Будем же внимать себе и заботиться о легком, пока оно легко, чтобы оно не стало тяжким: ибо и добродетели, и грехи начинаются от малого и приходят к великому добру и злу. Поэтому заповедует нам Господь блюсти свою совесть и как бы особенно увещевает каждого из нас, говоря: посмотри, что ты делаешь, несчастный! Опомнись, помирись с соперником твоим, пока ты на пути с ним (Мф. 5: 25). Потом указывает бедственные последствия от несоблюдения этой заповеди: чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; (Мф. 5, 25). А затем что? — истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта. (Мф. 5, 26). Ибо совесть обличает нас, как я уже сказал, и в добре, и во зле, и показывает нам, что делать; и опять она же осудит нас в будущем веке. Поэтому и сказано: пока не отдал тебя судье (Мф. 5: 25) и прочее.

Внимание до блистания очищает совесть. Совесть же, будучи так очищена, изгоняет изнутри всякую тьму, подобно свету вдруг сияющему по снятии лежащего на нем покрова. А по изгнании тьмы совесть, при непрерывно продолжающемся истинном внимании, снова показывает то, что было забыто или что скрывалось, не будучи сознаваемо. В то же время она, посредством внимания же, научает невидимому состязанию с врагами, знаемому умом, и в войне в мыслях, — научает как метать копья в этом единоборстве, как искусно бросать во врагов стрелы помышлений благих, не допуская, чтобы их стрелы поражали ум, подобно стреле устремляя его укрываться у Христа, этого, вместо пагубной тьмы, желанного Света. Кто вкусил этого света, тот понимает, о чем я говорю. Вкушение этого света голодом больше томит душу, которая им питается, но никогда не насыщается, и чем более его вкушает, тем более голодает. Сей свет, влекущий к себе ум, как солнце очи, свет, неизъяснимый сам в себе, делающийся, однако же, истолковываемым, только не словом, а опытом того, кто принимает воздействие его или, точнее сказать, кто уязвляется им, — заповедует мне молчать, хотя ум все еще хотел бы наслаждаться беседою о том, о чем идет теперь речь.

Хотя бы учинивший грех и совершивший беззаконное дело успел укрыться от всех людей, от этого судии (совести) он скрыться не может, напротив, всегда носит внутри себя этого обличителя, который беспокоит его, мучит, карает, никогда не утихает, требует отчета в проступках, и поставляет на вид и тяжесть грехов, и угрожающее ему наказание, и, как усердный врач, не перестает прилагать свои врачевства, хотя и видит, что ее не послушают, не отступает, но продолжает постоянно заботиться.

Блудник, или прелюбодей, или другой подобный грешник не может быть спокойным, хотя бы от всех скрыл свое преступление; имея такого строгого судью (совесть), пугается и знающих, и незнающих о его поступке и таким образом носит у себя в душе постоянную бурю и непрерывное волнение. У такого человека и сон не сладок, но полон страха и боязни.