Вся разумная тварь делится на естество бесплотное и на облеченное телом. Бесплотное естество есть ангельское, а другой вид естества — мы, люди. Посему первое духовно, как отрешенное от бременящего тела <разумею же тело это грубое и к земле тяготеющее>, проходит горний жребий, по легкости и удобоподвижности естества пребывая в странах легких и эфирных. А другое, по сродству нашего тела с оземленевшим, по необходимости получило в удел как бы некий отстой грязи, жизнь земную. Не знаю, что устрояла этим Божия воля, то ли, чтобы всю тварь сблизить между собою, чтобы и дольний жребий не был безучастным в небесных высотах, и небо не вовсе было безучастно в том, что на земле, но вследствие образования человеческого естества из обоих стихий происходило некое общение усматриваемого в той и другой стихии, так как духовная часть души, которая, по видимому, есть нечто сродное и одноплеменное с небесными силами, обитает в земных телах, и оземленевшая сия плоть, при изменении тленных и восхищении праведных, вместе с душею переселится в небесную область. Ибо восхищены будем, как говорит Апостол, на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем (1 Сол. 4:17). Поэтому сие или иное что устрояла сим Божия премудрость — все разумное естество, по двоякой сей жизни делится на части, и естество бесплотное прияло в свой жребий небесное блаженство, а другое, по причине плоти, обитает на земле по сродству с нею. Хотя вожделение прекрасного и доброго равномерно осуществлено в том и другом естестве, и Правитель вселенной в обоих соделал равными самоуправление, самовластие и свободу от всякой необходимости, чтобы все одаренное словом и разумением распоряжалось собою по самозаконному некоему произволу; однако же жизнь горняя во всем хранит себя чистою от порока, и с нею несовместно ничто представляющееся противоположным, всякое же страстное движение и расположение, которым подвержен род человеческий, приводит в кружение жизнь дольнюю. Посему житие святых Сил на небесах богодухновенное слово признает не имеющим примеси порока и чистым от всякой греховной скверны. Все же, что умышлением худого и отступлением от доброго превращается в зло, подобно какому-то отстою или грязи, стекается в эту обыкновенную жизнь; и оскверняется человеческий род, находя в этой тьме препятствие к тому, чтобы усматривать Божественный свет истины. Посему если высшая жизнь бесстрастна и чиста, а земная бедственная жизнь погружена во всякие страсти и злострадания, то явно, что горнее житие как чистое от всякого худого, преуспевает в благой воле Божией, ибо где нет зла, там по всей необходимости добро.
