Девство

Священный образ девства, который уважается всеми полагающими совершенство в чистоте, но усвояется одними теми, коим по благоволению содействует благодать Божия в сем благом стремлении...

Принесенное в дар Богу и дева должны быть неприкосновенны не для одних оскверненных, но и для взора всех.

...Велико и преестественно есть дело девства: оно соприкасается с ангельским жительством и вводит человека в первоначальное состояние, имевшее место в раю, когда ни брака не было, ни рабства, но жизнь некая текла безнуждная и беспечальная.

Как тучная и плодоносная земля питает корень, так превосходная жизнь возвращает плоды девства, или лучше сказать, крестная жизнь есть и корень и плод девства.

Я могу называть девственницею только <ту>, которая, быв властна вступить в брак, однако не вступила; а когда ты говоришь, что брак принадлежит к числу запрещенных дел, то твой подвиг становится уже не подвигом произволения, но требованием закона.

Никогда у язычников не было имени девства, потому что сила девства и добродетелей была трудна, сурова и неудобна; теперь же она стала так легка и доступна, что даже и женщинам даровано стремиться по этой царской и безопасной дороге; многие вступают на эту дорогу без сомнения и страха, так как Христос призывает и нас к тому, что совершил Сам.

Не чистотою только тела... но и невозмущаемостью духа определяет девство богомудрый Павел.

Какою кто одержим бывает злою страстью, тою и растлевает свое девство.

Добродетелей много: одни — великие, другие — большие, третьи — меньшие, но ничто не представляет большей трудности, чем девство: оно борется с природою; эта война не имеет перемирия; это — сражение, никогда не имеющее мира, разве только по милости Христовой.

Тебя, девство, возлюбил и святой евангелист Иоанн и за это удостоился возлежать на груди Господа славы.

Что сладостнее, прекраснее и светлее девства? Оно издает лучи светлее самых лучей солнечных, освобождая нас от всего житейского и приготовляя смотреть чистыми очами прямо на Солнце Правды.

Девство потому и хорошо, что оно отклоняет всякий повод к излишней заботе и доставляет полный досуг для богоугодных дел; так что, если этого нет, оно бывает гораздо хуже брака, нося в душе терние и заглушая чистое и небесное семя.

Девство, ведь, столь великое дело, и требует такого труда, что Христос, сойдя с неба для того, чтобы сделать людей ангелами и здесь насадить вышний образ жизни, не решился даже и при такой цели предписать его и возвести на степень закона; и несмотря на то, что дал закон умирать за Него, – а что могло бы быть тяжелее этого? – постоянно распинать себя и благотворить врагам, девства тем не менее не узаконил, но предоставил на произволение слушателей, сказав: «Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19:12).

Девство недоступно всем бедствиям: оно не плачет о сиротстве, оно всегда вместе с нетленным Женихом, всегда радуется порождениям благочестия; поистине в доме своем видит постоянно изобилие всего, что ни есть самого прекрасного, потому что в нем всегда присутствует и обитает Владыка дома, смерть причиняет не разлуку, но соединение с Любимым, ибо когда разрешается, тогда бывает со Христом.

Девство и на небесах у Отца духов пребывает, и с небесными силами торжествует, и к человеческому спасению имеет отношение, потому что собою вводит Бога в общение с человеческою жизнью, а человека окрыляет желанием небесного и делается как бы некоторою связью содружества человека с Богом, приводя своим посредством столь далеко отстоящее друг от друга по естеству в согласие, — то какая сила слова будет в состоянии объять величие столь чудного предмета?

Сосуд ведь священный дева, — одежда, в которую не позволительно облекаться никому другому, кроме Царя всех.

Приветствую тебя, великое богодарованное девство – податель благ, жребий Христа, свойство небесных сил, которым не известны супружеские узы! А не знают этих уз, во-первых - Бог, потом – лик присносущного Бога.

Девство – дело столь великое и чудное, что превосходит все человеческие добродетели. Девство украшало первых людей больше, чем царей диадема и золотые одежды. Что достойнее, сладостнее, светозарнее девства? Ибо оно издает сияние ярче солнечных лучей, и отрешив нас от всего житейского, приучает светлыми очами со вниманием созерцать Солнце правды. Как драгоценное миро, хотя и заключено в сосуде, наполняет воздух благовонием, так и благовоние девственной души, воспринятое чувством, свидетельствует о сокровенной внутри добродетели.

Хочу, чтобы вы, девственники, подражали в девстве апостолу Павлу, который удалился от брачных связей, чтобы теснее соединиться с Иисусом Христом. Он не мог бы достичь такого апостольского дара, если бы был связан узами брака.

Девство, хотя бы оно было соединено со всеми другими добродетелями, будучи чуждо дел милосердия, осуждается вместе с людьми прелюбодейными.

О, девство! – богатство неистощимое, венец неувядаемый, храм Божий, жилище Святого Духа, драгоценный алмаз, радость пророков, слава апостолов, жизнь Ангелов, венец святых. Есть два пути: один обыкновенный и житейский, то есть брак; другой же ангельский, которого нет превосходнее, то есть девство. Если кто избрал мирской путь, то есть брак, тот не подлежит порицанию, но не получит стольких даров, хотя и получит некие, ибо и он приносит плод тридцатикратный. Кто же воспринял чистый и неземной путь, хотя он и труднее первого, тот принимает более чудные дарования, ибо принес плод совершенный, стократный.

Девство утвердилось с тех пор, как вырос цвет девства. Никто из древних не мог хранить девство, потому что великое дело — обуздать тело.

Видишь ли достоинство девства, как оно способствует пребывающим на земле проводить жизнь подобно небожителям, облеченным плотью, не позволяет уступать силам бесплотным, людей ведет к соревнованию с самими Ангелами?

Первая Дева Божия есть Преблагословенная Мария. В непорочности младенческой посвященная Богу на постоянную чистоту, Она навсегда сделалась непоколебимым основанием ангельской жизни на земле.

Православная Церковь признает девство естественным человечеству, признавая собственно естеством человеческим то естество, в котором он был сотворен. Состояние падения, в котором ныне находится все человечество, есть состояние неестественное, нижеестественное, противоестественное. Но так как все человечество объято недугом падения, то это состояние общего недуга можно называть естественным падшему человечеству.

Нет другого столь великого подвига, как подвиг целомудрия и девственности. Честно хранящий безбрачие составляет предмет удивления для Ангелов и увенчивается не менее мучеников. Ибо от того, кто, будучи связан плотию и кровию, всегда старается подражать безвещественности бесплотных посредством чистоты, сколько требуется трудов и потов? И воистину столь велико и высоко это дело, что было бы невозможным, как вышеестественное, если бы Бог свыше не являл Своего заступления, укрепляя и утверждая немощное и бренное естество и некиим образом от земли восставляя его божественною любовью и упованием обетованных воздаяний.

...Девство есть название многих трудов и подвигов, но не бойся – оно не есть повеление и не вводится как обязательная заповедь, но тем, которые принимают его на себя добровольно и по избранию, оно воздает собственными благами, возлагая на голову их блестящий и доброцветный венец; тех же, которые отказываются и не желают принять его, оно не наказывает и не принуждает к тому против воли.

Сущность девства состоит в святости тела и духа.

Хотя вы и не давали обещания поступить в монастырь, но имели намерение не вступать в супружество, а оставаться девою, служа в этом положении Христу Богу, Жениху Небесному. Но различия в этом мало: поступить ли девою в монастырь или оставаться девою в мире для служения Богу, кроме обетов монашеских, почти все равно. Различие только то, что в монастыре удобнее соблюдать девство, хотя по-видимому и труднее. Апостол не указывает места, а говорит просто: «Замужняя заботится, как угодить мужу, а незамужняя заботится, как угодить Господу: разделися жена и дева» (1 Кор. 7:34).

Дева, невеста Христова, прославляй своего Жениха, непрестанно очищай себя словом и мудростью, чтобы ты, чистая, вечно могла сожительствовать с Чистым. Этот союз гораздо выше тленного сочетания. Живя в теле, подражай духовным Силам, проходи на земле ангельскую жизнь. Здесь заключаются и расторгаются союзы; здесь тела родятся от тел, а в горней жизни каждая Сила живет одиноко, и она неразрушима. Первые Силы приемлют в себя луч Чистой Сущности; это духи и огонь — служители Божиих велений. А плотское сочетание изобретено веществом, — этою непрестанно текучею природою. Впрочем, Бог и сему положил меру, узаконив брак. Но ты, которая бежала от дел вещества, сдружись с горним, как ум сдружается с умом, сливаясь в божественную гармонию, и, ведя брань с плотию, вспомоществуй Божию образу. Ибо ты — Божие дыхание, для того сопряженное с худшим, чтобы, после борьбы и победы, получить венец, возведя в горнее и персть, прекрасно подчинившуюся.

...Дарование девства заключается не в одном только воздержании от деторождения, но вся жизнь и быт и нрав должны быть девственны, во всяком занятии безбрачного показывая нерастленность. Можно и словом соблудить, и оком прелюбодействовать, и слухом оскверниться, и в сердце принять нечистоту, и неумеренностью в пище и питии преступить пределы целомудрия. А кто чрез воздержание во всем этом соблюдает себя под законом девства, тот действительно показывает в себе совершенную и во всем преуспевшую благодать девства.

...Девству достаточно одной похвалы, — объявить его добродетелью выше всяких похвал, и выражать удивление к его чистоте более жизнью, нежели словом. Если же кто, по ревности к прославлению, делает предметом похвалы девство, тот, как кажется, думает, что может каплею своего пота увеличить беспредельное море, полагая, что человеческим словом можно возвеличить такой дар: он или не знает своих сил, или не понимает того, что хвалит.

...Как в прочих занятиях придуманы некоторые искусства для того, чтобы совершеннее выполнить то дело, о котором заботимся, так... и подвиг девства составляет некоторое искусство и способность к достижению более божественной жизни, содействуя живущим во плоти уподобляться естеству бесплотному. Ибо вся забота настоящей жизни состоит в том, чтобы высота души не унизилась напором удовольствий, и чтобы разум наш, вместо того чтобы воспарять к небу и созерцать горняя, не пал, низвергшись к страстям плоти и крови. Ибо как может свободным оком взирать на сродный себе и умный свет душа, прилепившаяся к дольним плотским удовольствиям и устремившая все желание к человеческим страстям, когда по какому-то худому и невежественному представлению склоняется к предметам вещественным? Как глаза свиней, по природе обращенные вниз, не могут видеть чудных красот небесных, так душа, привязавшись к телу, не может созерцать горних красот, потому что преклонилась к грубому и скотоподобному по природе. Итак, чтобы душа наша могла свободно и беспрепятственно взирать на оное божественное и блаженное удовольствие, она не должна обращаться ни к чему земному и принимать участия в тех мнимых удовольствиях, которые дозволяются брачною жизнию, но всю силу любви от плотских предметов должна обратить к созерцанию умственной и невещественной красоты. К такому расположению души содействует нам телесное девство: оно производит то, что душа совершенно забывает о естественных страстных движениях и не помнит их, не имея никакой необходимости заниматься удовлетворением низких потребностей плоти. Ибо, освободившись однажды от сих обязанностей, она уже не подвергается опасности, по привычке мало-помалу снисходя к удовольствиям, кажущимся дозволенными законом природы, отвратиться и не познать того божественного к нетленного удовольствия, которого обыкновенно достигает одно только чистое сердце <при содействии> господственного начала в нас — ума.

Если вмещаешь, и девство храни, да возможешь весь быть Божиим и к Нему прилепиться совершенною любовью, Ему посвящая всю жизнь, не развлеченно всегда заботясь об одном Господнем, будущую предвкушая жизнь, и как Ангел Божий, жительствуя на земле: ибо девство – их принадлежность, и им уподобляется тот, кто прилепляется к девству; но еще более, чем им, уподобляется он Отцу, прежде всех век девственно рождшему Сына, и девственному Сыну из девственного Отца рожденно произшедшему вначале, в последняя же лета от Девы Матери, плотию нетленно рождшемуся, и Духу, из единого Отца, нерожденно, но исходно происходящему неизреченно. Сему единому Богу уподобляется, и нетленным браком сочетается предызбравший истинное девство, и, девствуя душою и телом, всякое чувство, слово и помышление украшающий красотами девства.

Господь говорит, что Сам Бог первоначально благословил брачный союз и вложил этот закон в нашу природу. О тех же, которые не хотят жениться, сказал: «Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19:12). Ясно, что хотя Он и признал брак законом естественным, но не настолько необходимым и неизбежным, чтобы не оставить места безбрачию. И последнее Он разрешает, но ограждает условием, которое сближает его с законом естества. Скопец от рождения безбрачен по закону естественному; но и тот, кто по своей воле приводит себя в такое состояние, в каком естественный скопец находится по рождению без участия воли, становится на один уровень с ним в отношении к естественным потребностям. Следовательно, в этом отношении как первый, так и второй – живут в естественном безбрачии. Отчего же духовное скопчество или безбрачие вольное считают неестественным? Оттого, что не понимают естества. У них только то и естественно, что естественно телу. А что естественно духу, и что вследствие воздействия его на тело, становится естественным, того они не хотят считать естественным, хотя о чем-нибудь другом способны рассуждать здраво.

Блаженна жизнь девственников, которые отстранились от плоти и приблизились к чистому Божеству.

Девство имеет великое значение перед Богом. Святая Дева сверхъестественно сподобилась быть Матерью пресущественного Сына Божия и, оставаясь всегда Девой, называется Пресвятой. Впрочем, не всякое девство хорошо и похвально, как Сам Господь объявил в Евангелии о десяти девах: «Из них пять было мудрых и пять неразумных» (Мф. 25:2), – последние соблюдали только наружное девство, а внутренно осквернялись нечистыми помышлениями, также побеждены были и другими страстями: сребролюбием и тщеславием, завистью и ненавистью, гневом и памятозлобием и вообще невоздержанием... Почему Господь и упрекает таковых в Евангелии: «Истинно говорю вам, что мытари и блудницы кающиеся вперед вас идут в Царство Божие (Мф. 21:31); «Сыны Царства извержены будут во тьму внешнюю»(Мф. 8:12).

...Если, хотя несколько, очистишь глаза свои от гноя, которым покрываются они при сиянии света, или от омрачения, и в состоянии будешь открытым оком взирать на светлость нашего солнца, разрешать все чистым умом, то найдешь, что девство, взятое во всей его целости, есть такое приношение Богу, которое светлее золота... и слоновой кости, что оно благоразумно, ясно как день, легкокрыло, высокошественно, легко, пресветло, превыше персти, неудержимо в земных юдолях, обитает в пространном небесном граде и вдали от плоти, одною рукою держится за нестареющуюся жизнь, а другою приемлет богатство и славу непрестающие, не уподобляется черепахе, которая под бременем своего костяного дома медленными шагами едва влачит свое влажное тело, не делится между Христом и владычествующею плотью, по закону водоземных, которые то держатся суши, то день и ночь остаются в водах, но устремляет к Богу всецелый ум, цветет же рождениями свыше, которые лучше земных чад, — надеждою и чистыми помыслами, посылаемыми от Чистого.

...Упражнение в девстве пусть будет положено как бы некоторое основание для добродетельной жизни; и на сем основании пусть зиждутся все дела добродетели. Ибо, хотя девство признается делом весьма почтенным и богоугодным... но если и вся жизнь не будет согласоваться с сим благим делом, если будут осквернены нестроением прочие силы души, то оно будет не что иное, как серьга в носу свиньи или жемчужина, попираемая ногами свиней.

Крест есть знамение умерщвления, призванного к соблюдению чистоты, и особенно чистоты девственной, ибо она не может жить без креста: девство соединяется с крестом, крест с девством. Посмотри на крест и увидишь на кресте и под крестом девство. Кто на кресте? Не Тот ли, Кто является Источником и началом девственной чистоты? Кто под крестом? Не Дева ли, пренепорочная Мария, Матерь Божия, вместе с девственником Иоанном?

Приветствую тебя, великое, богодарованное девство — подательница благ, матерь безбедной жизни. Христов  жребий, сожительница небесных красот, которым неизвестны супружеские узы! А не знают сих уз, во-первых. Бог, потом — лик присносущного Бога, — Бог, этот источник светов. Свет неименуемый, непостижимый, Который убегает от быстроты приближающегося к Нему ума, всегда предупреждает всякую мысль, чтобы мы в желаниях своих простирались непрестанно к новой высоте, — и Божий лик, эти светы вторичные после Троицы, имеющей царственную славу.

Не говори в сердце своем: невозможно мне прочее приобрести чистоту девства, после того как я столько раз растлевал себя и подпадал неистовству тела. Ибо где приложены будут болезни и труды покаяния со злостраданием и теплотою душевною и источатся реки слез умиления, там все твердыни греха разрушаются, всякий огонь страстей угасает и совершается новое свыше рождение наитием Духа Утешителя; и душа опять соделывается палатою чистоты и девства, в которую преестественный Бог, снисшедши во свете и радовании неизреченном, и как на престоле славы восседши на высоте ума ее, дает мир сущим в ней силам.

Возжелавший приобрести венец чистого, невещественного и нескверного девства, распинает плоть свою подвижническими трудами, умерщвляет земные члены ваши (Кол. 3:5), весьма трудным и терпеливым воздержанием, истлевая внешнего человека, истончил его и соделывая старческим и скелетным, чтобы беспрепятственнее обновлялся внутренний человек действием благодати ради веры и подвигов духовных, день ото дня преуспевая на лучшее, — возрастая в любви, украшаясь кротостию, обвеселяясь радованием духовным, принимая от Христа залог мира, водясь милостью, облекаясь в благостыню, объемлясь страхом Божиим, просвещаясь ведением и разумом духовным, озаряясь мудростию, руководясь смиренномудрием. Этими и подобными им добродетелями обновляемый от Свята го Духа ум принимает в себя печать боговидного образа, облекается в умную неизреченную красоту Владычнего подобия и удостаивается богатства духовной премудрости.

Как живописец, изображая на картине бездушные подобия вещей, сперва легкими и неясными чертами оттеняет образ, а потом выводит полное изображение разными красками, так и девство, достояние присносущного Христа, являлось прежде в малом числе людей, и пока царствовал Закон, оттеняемое слабыми красками, в немногих чертах просиявало сокровенным светом. Но когда Христос пришел через чистую, девственную, не познавшую супружества, богобоязненную, нескверную Матерь без брака и без отца, и, поскольку Ему надлежало родиться, очистил женское естество, отринул горькую Еву, и отверг плотские законы, по великим же уставам буква уступила духу и явилась на среду благодать, тогда воссияло для людей светлое девство, отрешенное от мира и отрешающее от себя немощный мир, столько предпочитаемое супружеству и житейским узам, сколько душа предпочтительнее плоти, и широкое небо — земле, сколько неизменяемая жизнь блаженных лучше жизни скоротечной, сколько Бог совершеннее человека. И окрест светозарного Царя предстоит непорочный, небесный сонм, — это те, которые поспешают с земли, чтобы стать богами, это Христоносцы, служители Креста, презрители мира, умершие земному, заботящиеся о небесном, светила мира, ясные зерцала света. Они видят Бога, Бог — их, и они Божии.

Сколько велик и высок подвиг девства, столько же велики и даже еще более велики венцы, и награды, и блага, обещанные тем, кто, вместе с девством, несет подвиг и в прочих добродетелях.

Девство есть не простое дело, как может быть кто-нибудь думает, и не к одному только телу относится, но мысленно простирается и проникает во все признаваемые правильными действия души. Ибо прилепившаяся посредством девства к истинному Жениху душа не только будет удаляться от плотских нечистот, но, положив отсюда начало своей чистоте, во всем поступает также с одинаковою непоколебимостью, боясь, чтобы, склонившись сердцем к чему-либо сверх должного, через общение с каким-либо злом, не допустить в эту часть души какой-нибудь прелюбодейной страсти. Душа, прилепившаяся ко Господу, чтобы быть с Ним единым духом, заключив как бы некоторый договор совместной жизни, — Его одного любить всем сердцем и душою, не будет уже прилепляться к блуду, чтобы не быть одним с ним телом, также не допустит ничего другого, что противно спасению, так как все нечистые дела тесно связаны между собою, и душа, осквернив себя одним каким-либо из них, не может уже более сохранить в себе непорочности. Эти слова можно подтвердить примерами. Так, вода в озере до тех пор остается чистою и спокойною, пока что-нибудь брошенное извне, не возмутит и не приведет в движение ее ровную поверхность.
Точно так же тихое и спокойное состояние души, от искушения одной какой-либо страсти, все приходит в колебание и сочувствует повреждению этой части. Ибо исследователи этого рода предметов говорят, что добродетели нераздельны между собою и что невозможно составить точное понятие об одной какой-либо добродетели, не коснувшись и прочих, но в ком рождается одна добродетель, за нею необходимо следуют и прочие. Также и наоборот, вкравшееся в нас какое-либо зло простирается на всю добродетельную жизнь; и подлинно, как говорит Апостол Павел, целое сострадает своим частям, так что «если страдает один член, страдает вместе с ним все тело, и если прославляется один, радуется вместе с ним и целое тело» (1 Кор. 12:26).

Вступившая в брак да принадлежит Христу; и дева да будет всецело Христова! Одна да не прилепляется совершенно к миру, другая да не будет вовсе от мира! Что замужней принадлежит частью, то деве принадлежит всецело. Ты избрала жизнь ангельскую, стала в чине безбрачных; не ниспадай же в плотское, не ниспадай в вещественное, не сочетайся с веществом, тогда как ведешь жизнь безбрачную. Блудный взор не охранит девства; блудный язык вступает в общение с лукавым; ноги,  идущие бесчинно, обличают болезнь или приводятся в движение болезнью. Да будет девственною и мысль; да не кружится, да не блуждает, да не носит в себе образов того, что лукаво, такой образ есть уже часть любодейства; да не созидает в душе ненавистных кумиров!
«Господь же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано» (Мф. 19:11). Видите ли высоту этой добродетели? Она оказывается едва легко исполнимой. Да и не выше ли плоти — рожденному от плоти не рождать в плоть? Не ангельское ли свойство — душе, связанной с плотью, жить не по плоти, и быть выше самой природы? Плоть связала ее с миром, а разум возвел к Богу; плоть обременила, а разум окрылил; плоть заключила в узы, а любовь разрушила их. Всей душой стремись, дева, к Богу! Один и тот же закон даю мужам и женам. Не представляй себе благом всего того, что кажется благом для многих, — ни рода, ни богатства, ни престола, ни господства, ни красоты, поставляемой в доброцветности и стройности членов — этого игралища времени и болезней! Если ты всю силу любви истощила пред Богом, если не два у тебя предмета любви, т. е. и скоропреходящее и постоянное, и видимое и невидимое; то уязвлена ли ты столько избранною стрелою, и познала ли красоту Жениха, чтоб могла сказать словами брачного описания и брачной песни: «Ты сладость, и весь желание» (Песн. 5:16)? Видите в свинцовых трубах заключенные токи, как они, при сильном стеснении и устремлении к одному месту, до того часто отступают от естественного свойства воды, что, давимые непрестанно сзади, устремляются вверх, так и ты, если сосредоточишь любовь и всецело сопряжешься со Христом, то будешь стремиться ввысь, а не падать вниз и не разливаться. Ты вся пребудешь Христова, пока наконец увидишь и Самого Христа, Жениха твоего. Храни себя неприступною и в слове, и в деле, и в жизни, и в помыслах и движениях сердечных, ибо лукавый отовсюду пытает, и все высматривает, где низложить, где уязвить тебя, если найдет что незащищенным и открытым для удара. Чем более видит в тебе чистоты, тем более усиливается осквернить; потому что пятна виднее на чистой одежде. Да не привлекают взор — взора, смех — смеха, короткость обхождения — ночных сходбищ, а ночь — погибели! Ибо понемногу отъемлемое и похищаемое, хотя в настоящем производит ущерб неощутимый, однако же впоследствии совершенно уничтожает вещь.