Отчаяние

Отчаяние гибельно не только потому, что затворяет нам врата Небесного града и приводит к великой беспечности и небрежению, но и потому, что ввергает в сатанинское безумие; ибо и дьявол сделался таким не от чего-либо другого, как оттого, что сперва отчаялся, а потом от отчаяния впал в безумие.

Отчаиваться бедственнее, чем согрешать. Иуда предатель был малодушен и неискусен в борьбе со грехом, почему впал в отчаяние; и враг, набежав, набросил на него петлю.

Отчаиваться ли мне в своем спасении? Нисколько. Ибо этого только и домогается противник. Как скоро доводит он кого до отчаяния, тотчас побеждает его.

Пусть никто не отчаивается в своем спасении. Грех не в нашей природе; мы сподоблены воли и свободы. Ты — мытарь? Можешь сделаться евангелистом. Ты — богохульник? Можешь сделаться апостолом. Ты — разбойник? Можешь приобрести рай. Ты — волхв? Можешь поклониться Владыке. Нет такого греха, который не сглаживался бы покаянием.

Нет ничего равного милости Божией: нет ничего больше ее. Потому отчаивающийся сам себя губит.

«Бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк. 15:10). Для чего предаешься беззаботности, грешник? Для чего отчаиваешься? Если на небе бывает радость, когда каешься, то чего тебе страшиться?

Отчаивающийся в другом может скоро получить прощение, а отчаивающийся в самом себе — никогда.

Душа, раз отчаившаяся в своем спасении, никогда не отстанет от безумия, но, отдав власть своего спасения безрассудным страстям, носится всюду, внушая ужас встречным, так что все ее избегают и никто не осмеливается удержать, она бежит через все места нечестия, пока наконец, увлекаемая в самую бездну погибели, не лишится своего спасения.

Когда в скорбях кто, или в треволнении страстей, не должен терять надежду, потому что отчаянием еще более вводится в душу грех и становится бесчувственным в ней.

Согрешить — дело человеческое; отчаяться же — сатанинское и всегубительное; почему и сам дьявол отчаянием низвергнут в таковую погибель, не захотев покаяться.

«Итак, братия, – учит преподобный Антиох, – когда отчаяние будет нападать на нас, не покоримся ему, но, укрепляясь и ограждаясь светом веры, с великим мужеством скажем лукавому духу: «Что нам и тебе, отчужденный от Бога беглец с небес и раб лукавый? Ты не смеешь сделать нам ничего. Христос, Сын Божий, власть имеет и над нами, и над всеми. Ему согрешили мы, Ему и оправдаемся. А ты, пагубный, удались от нас. Укрепляемые Честным Его Крестом, мы попираем твою змеиную главу» (Прп. Антиох. Слово 27).
И с умилением будем молиться ко Господу:
«Владыко Господи небесе и земли, Царю веков! Благоволи отверзти мне дверь покаяния, ибо я в болезни сердца молю Тебя, истинного Бога, Отца Господа нашего Иисуса Христа, света миру. Призри многим Твоим благоутробием и приими моление мое; не отврати его, но прости мне, впавшему во многие прегрешения. Приклони ухо Твое к молению моему, и прости мне все злое, которое соделал я, побежденный моим произволением. Ибо ищу покоя, и не обретаю, потому что совесть моя не прощает меня. Жду мира, и нет во мне мира по причине глубокаго множества беззаконий моих. Услыши, Господи, сердце вопиющее к Тебе, не посмотри на мои злые дела, но призри на болезнь души моей и поспеши уврачевать меня, жестоко уязвленного [грехом]. Дай мне время покаяния ради благодати человеколюбия Твоего, и избавь меня от бесчестных дел, и не возмерь мне по правде Твоей и не воздай мне достойное по делам моим, чтобы мне не погибнуть совершенно. Услыши, Господи, меня, в отчаянии находящегося. Ибо я, лишенный всякой готовности и всякой мысли ко исправлению себя, припадаю к щедротам Твоим; помилуй меня, поверженного на землю и осужденного за грехи мои. Воззови меня, Владыко, плененного и содержимого моими злыми деяниями и как бы цепями связанного. Ибо Ты един ведаешь разрешать узников, врачевать раны, никому не известные, которые знаешь только Ты, ведающий сокровенное. И потому во всех моих злых болезнях призываю только Тебя – врача всех страждущих, дверь рыдающих вне, путь заблудившихся, свет омраченных, искупителя заключенных, всегда сокращающего десницу Свою и удерживающего гнев Свой, уготованный на грешников, но ради великого человеколюбия, дающего время покаянию. Воссияй мне свет лица Твоего, Владыко, тяжко падшему, скорый в милости и медленный в наказании. И Твоим благоутробием простри мне руку и восставь меня из рва беззаконий моих. Ибо Ты Един Бог наш, не веселящийся (о) погибели грешников и не отвращающий лица Своего от молящегося к Тебе со слезами. Услыши, Господи, глас раба Твоего, вопиющего к Тебе, и яви свет Твой на мне, лишенном света, и даруй мне благодать, чтобы я, не имеющий никакой надежды, всегда надеялся на помощь и силу Твою. "И Ты обратил сетование мое в ликование, снял с меня вретище и препоясал меня веселием" (Пс. 29:12). И благоволи, да успокоюсь от вечерних дел моих, и да получу успокоение утреннее, как избранные Твои, Господи, от которых «отбежали болезнь, печаль и воздыхание», и да отверзется мне дверь Царствия Твоего, дабы, вошедше с наслаждающимися светом лица Твоего, Господи, получить мне жизнь вечную во Христе Иисусе Господе нашем. Аминь».

...Лукавый предпринимает все, чтобы внушить нам этот помысл <отчаяния>: после этого уже не нужны будут ему усилия и труды для нашего поражения, когда сами лежащие и падшие не хотят противиться ему. Кто мог избежать этих уз, тот и силу свою сохранит, и до последнего издыхания не перестанет сражаться с ним, и хотя бы испытал множество других падений, опять восстанет и сокрушит врага. Напротив, кто связан помыслами отчаяния и обессилил себя, тот как будет в состоянии победить врага и противостать ему, когда сам бежит от него?

Если можно исчислить множество щедрот Божиих и измерить великость милосердия Божия, то при сравнении с ними множества и важности грехов будет место отчаянию. А если грехи, как и естественно, и под меру подведены, и исчислены быть могут, а милосердия Божия измерить и щедрот Божиих исчислить невозможно, то не отчаянию время, а познанию милосердия и осуждению грехов, отпущение которых, по написанному, предлагается в Крови Христовой (Еф. 1:7).

Отчаяние, по учению святого Иоанна Лествичника, рождается или от сознания «множества грехов и отягчения совести и нестерпимой печали, когда душа по причине множества этих язв погружается и от тяжести их утопает в глубине безнадежия», или «от гордости и возношения, когда падшие думают, что они не заслуживают этого падения». Первого рода отчаяние влечет человека во все пороки без разбора, а при отчаянии второго рода человек держится еще своего подвига, что, по словам Иоанна Лествичника, и несовместно разуму. Первое излечивается воздержанием и благой надеждой, а второе – смирением и неосуждением ближнего (Прп. Иоанн Лествичник. «Лествица», ст. 26, отд. 89).

Дьявол для того и ввергает нас в помыслы отчаяния, чтобы истребить надежду на Бога, — этот безопасный якорь, эту опору нашей жизни, этого руководителя на пути, ведущем к небу, это спасение погибающих душ.

... не пренебрежим обращаться к благоутробному Владыке нашему скоро и не предадимся беспечности и отчаянию ради тяжких и бесчисленных грехов наших. Отчаяние есть совершеннейшая радость диаволу. Оно есть «грех к смерти», как гласит Писание (1 Ин.5:16; Преподобный Антиох, Слово 77). «И если ты не воспрепятствуешь этому своим расслаблением и нерадением, – говорит Преподобный Варсонофий, – то удивишься и прославишь Бога, как Он приведет тебя из небытия в бытие (то есть из грешника в праведника)» (Преподобный Варсонофий, Ответ 114).

...Лукавый, как только заметит, что мы сами тяготимся сознанием злых дел, пришедши и сам еще налагает на нас помысл отчаяния, который тяжелее свинца; и если мы примем его, то увлекаемые тяжестью и оторванные от этой цепи <упования> неизбежно тотчас низринемся в глубину зол...

...Когда кто из подвизающихся, сказав себе: доколе же должен я злострадать? — вознебрежет о подвижнических трудах и подвигах, и через нерадение о заповедях и оставление всегдашнего покаяния как бы изгладит и раздерет свои с Господом условия, то вместе с сим тотчас лишается и залога <благодати> и совершенно теряет всякую надежду на Бога.

Когда печаль и отчаяние в нас усиливаются, тогда мы не можем приносить должного покаяния, ни окаявать себя, ни укорять, хотя в печальном расположении души и не предаемся греху.

Ни один грешник, братья мои, да не впадает в отчаяние, потому что впал в отчаяние Иуда, и выброшен из сонма апостолов.

Не должно, братия, отчаиваться в спасении, имея матерь — покаяние. Не должно, возлюбленные, терять надежду на спасение, когда утешает нас такая матерь. Уловлепных зверем вводило оно в рай к Богу, неужели отвратится от нас? Помиловало их, бывших вне Церкви, неужели не умилосердится к нам? Обращается с советами к неуверовавшим еще, неужели отвергнет нас, уже уверовавших?