Святые «О похоти»

Похоть отделяет от пути, ведущего к добродетели.

Угасите жжение похоти и сподобитесь пить прохлаждающую и животворящую воду в Животе Вечном.

Поскольку был я расслаблен и служил похотям, то и не принадлежу к числу победителей, а стал наследником преисподней.

Похоть глаз имеет предметом своим вещественные блага, при обладании которыми око или возносится, или влагает в сердце нечистые виды.

Не должно давать огню похоти пищи — внешнего созерцания, но всячески прикрывать его и погашать благочестивыми мыслями, обуздывая дальнейшее распространение пламени и не позволяя ему сокрушать твердость нашего духа.

Похоть естества есть огонь; огонь неугасимый и постоянный, есть пес бешеный и неистовый; хотя бы тысячи раз ты отгонял его, он тысячи раз нападает и не отстает; жесток пламень угольев, но этот — пламень похоти — еще хуже; мы никогда не имеем перемирия в этой войне, никогда не имеем отдыха в настоящей жизни, но борьба постоянная, чтобы и венец был светел.

И роскошь, и богатство, и леность, и нерадение, и праздность — все это приводит нас к гнусной похоти.

Демон блуда приводится в бездействие не только воздержностью от пищи, но и воздержанием очей, «чтобы не видеть суеты» (Пс. 118:37).

Если лютует и с яростью восстает на тебя пожелание плоти твоей, и разгорячает ее зной лености, то напомни ей о будущем огне, и угаснет; потому что здешнее распаление блуда имеет концом тамошнюю печь.

Чем более мы усиливаем похоть и чем больше доставляем ей пищи, тем более усиливается в нас и томление.

Воспоминание о плотских похотях возмутительно, потому что не только не дает беседовать с Богом, но даже ум, по видимому молящийся, оскверняет мечтаниями гнусных представлений. Хорошо пребывать непрестанно в молитве и ум упражнять в собеседовании с Богом. Но так ли это бывает у нас? — Часто отвлекаясь от слов молитвы, следуем за уводящими нас помыслами, не отрекаясь от них и не огорчаясь ими, — что было бы признаком несогласия воли с внушающими недолжное. Хотя наружность показывает молитвенный вид, — ибо преклонив колена, смотрящим на нас кажемся молящимися, — но мыслью представляем что-либо приятное, благосклонно разговариваем с друзьями, с гневом злословим врагов, пируем с гостями, строим дом родственникам, садим деревья, путешествуем и большую часть всего этого перебираем в мыслях, на все, что не подскажет помысел, соглашаясь так, как угодно страсти расположить к этому сердце наше.

Плотская похоть никак не может не усиливаться, и трудно бывает, чтобы огонь, которому хотя бы и тщательно пища доставлялась, был заключен в назначенных пределах так, чтобы не прорывался вовне и не сожигал всего, к чему ни прикоснется. Если ему и всегда встречается свое препятствие, так что не допускается разгораться вовне, однако же он воспламеняется и тогда, как стесняется; поскольку самая воля бывает виновна и привычкою к совокуплению очень скоро увлекается к излишествам прелюбодеяния.

Против страсти похотной — пост и молитва и неотступная память Божия со страхом, что стрела правды Божией может поразить при самом деле греховном.

Плотские движения по распоряжению Творца с пользой насаждены в нашем теле для рождения детей и распространения потомства, а не для делания бесчестных дел блудных, прелюбодеяний, которые осуждаются законом.

Возненавидь похоть пищи, чтобы Амалик не преградил тебе путь.

Плоть похотствует на духа, а дух на плоть (Гал. 6:17); ходящие же духом — похоти плоти не совершают.

Подавляй в себе похоть, возлюбленный, пока она не подавила тебя; потому что покоряющихся ей приводит она во дно адово.

И в верных нередко действуют угрызения похотения; но кто взирает на Вознесенного на древо, тот прочь гонит от себя страсть, страхом заповеди, как бы врачевством каким, рассеяв силу яда.

Сила похоти так велика, как сила огня и железа; и если душа выступит не приготовленною и не будет противиться ее влечениям, то скоро погубит себя.

Как огонь не может укоснеть в воде, так и скверный помысл в боголюбивом сердце. Ибо всякий боголюбивый и трудолюбив; самоохотный же труд естественно есть враг похоти.

Зверь, если привык к плотоядству, чаще удовлетворяет этой страсти. А ты, диавол, хочешь меня уверить: если однажды удовлетворишь похоти, не будет она более тревожить.

Те, которые противятся плотским похотям, попирают начала, побеждают духов злобы.

Будем избегать всякой юношеской похоти, чтобы не быть отсеченными, уподобившись сгнившему члену и отсекаемому благотворно для прочих членов тела. Господь сказал: «вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин. 5:14).

Невозможно подавить разжжение плоти, пока не будут совершенно истреблены побуждения прочих главных пороков... Тот никогда не может подавить возбуждения пламенной похоти, кто не обуздывает страсти пресыщения, Чистота внутреннего человека измеряется совершенством этой добродетели... Каким образом тот погасит пылающий жар похоти, воспламеняющийся не от одного вожделения тела, но и от порочности души, кто не может укротить гнев, прорывающийся по невоздержности одного сердца? Или каким образом обуздает сладострастные возбуждения плоти и души, кто не может победить простой порок гордости?

Плотская похоть в теле то же, что закваска в муке: она порождается человеком, как огонь — железом, и, как скоро порождена внутри его, пожирает и растлевает его.

Не возможешь соблюсти себя от греха и очиститься от плотских похотей, если не получишь Божественной помощи.