Стыд

Сказано в псалмах: «Велик мир у любящих закон Твой, и нет им преткновения» (Пс. 118:165). Поэтому если нас что-нибудь смущает или соблазняет, то должны мы упрекать себя в недостатке любви закона Божия, и смиряться, и просить помилования и помощи от Господа.

Описываемые тобою действия твоего устроения требуют Божией помощи, которая посылается по мере твоего смирения, когда себя понудишь к откровению. Сама видишь пользу от этого, то и должна неотложно исполнять. Враг наносит тебе стыд и тяжесть, но это ведь ему стыдно – потому он тебя этим и смущает, ведь он горд, а ты смирись – и победишь его. Когда тебе нанесется стыд, а ты себя считай землею и прахом и хуже всех сочти, то и стыд отойдет; и вспомни тот стыд всенародный, которого избежать изобличением себя здесь постарайся.

Писать не переставай и ложный стыд не принимай, но обличай себя, если хочешь исправления. Также и Господу покаяние приноси и себя считай грешной и нерадивой. Печальная мысль о своих грехах лучше иных мыслей – учат святые отцы.

Если плачущий будет говорить о ком-либо, что он добр или зол, то самое это суждение о другом служит для него стыдом и укоризною потому, что он мог видеть человека грешнее себя. Ибо, когда мы хотим судить то, что нам не принадлежит, тогда мы обольщаемся и так развлекаемся, что теряем возможность видеть грехи свои...

Принимай участие в страданиях всякого, а телом своим будь далеко от всех. Никого не обличай, не оскорбляй, даже и крайне плохих по жизни своей. Раскрой одежду свою над согрешающим и покрой его. Если не можешь взять на себя грехов его и понести за него наказание и стыд, то будь, по крайней мере, терпелив и не стыди его.

Что стыдишься делать в присутствии людей, о том и помышлять считай неприличным.

Великий стыд для наставника молиться Богу о даровании послушнику того, чего сам еще не стяжал.

Горе нам, что мы, когда грешим, то стыдимся упрека людей, а о вечном стыде, имеющем постигнуть нас, нисколько нерадим.

Побеждения, происходящие от немощи и греховности нашей, а не от изменившегося произволения, попускаются нам к нашему смирению для того, чтобы мы усмотрели и изучили падение нашего естества, признали необходимость в Искупителе, уверовавшие в Него и исповедали Его.
При таких побеждениях невидимые враги наши влагают нам стыд по причине побеждения, а по причине стыда расслабление в молитвенном подвиге, недоверие к нему, мысль об оставлении его и о переходе к благой деятельности посреди человеческого общества. Не вдадимся в обман! С самоотвержением и бесстыдством откроем нашу язву перед всеблагим и всемогущим Врачом нашим, заповедавшим это спасительное для нас бесстыдство, и обетовавшим увенчать его отмщением соперникам нашим. Положим в душе своей завет: до конца жизни не оставлять молитвенного подвига, из среды его прейти в вечность. Наша стыдливость при побеждениях чужда смысла: она — злая насмешка над нами врагов наших. Способен ли этот лист смоковничный — стыдливость с ее средствами — сокрыть согрешение человека от всевидящего Бога? Бог видит грех и без исповедания греха. Он ищет исповедания единственно для того, чтобы уврачевать. Если он завещал апостолу Своему прощать согрешившего и кающегося брата седмижды на день, тем более Сам исполнит это над нами, непрестанно приносящими Ему молитву и покаяние (Лк. 17:4).

Когда кто отделится от шуей (левой) стороны, тогда верно познает и все согрешения, которые сделал перед Богом: ибо обычно он не видит грехов своих, если не отдалится от них отдалением горьким (т.е. с сокрушением и болью сердца). Достигшие в эту меру плачут, умножают молитвы, стыдом покрываются перед Богом, поминая о своем непотребном содружестве со страстями.

Если приучим себя к доброму размышлению, то будем стыдиться страстей, как скоро встретимся с ними. И это знают изведавшие опытом на себе самих. Но будем стыдиться приближения к страстям и по причине их виновности. Когда из любви к Богу желаешь совершить какое дело, пределом желания этого поставь смерть; и таким образом на самом деле сподобишься взойти на степень мученичества в борьбе с каждою страстью, и не понесешь никакого вреда от того, что встретится с тобою внутри того предела, если претерпишь до конца и не расслабеешь. Помышление немощного рассудка немощною делает силу терпения, а твердый ум тому, кто следует помышлению его, сообщает даже и силу, какой не имеет природа.

Смущение, по каким бы оно благовидным причинам ни приходило, есть самое душевредное искушение, поэтому должно считать неправильными и несправедливыми те причины и поводы, по которым оно возбуждается.
Если Всеблагой Господь заботится о пользе нашей душевной и спасении нашем более, чем мы сами, то и должно нам всегда искать успокоения от возмущающих нас мыслей в благости и всемогуществе Божием, а неуместной заботливостью нашей и безвременным опасением и боязнью ничего сделать не можем. Будем жить, пока дарует нам жизнь Жизнодавец, который умерщвляет и оживляет, поражает и исцеляет, все устраивая премудростью своею, по единой благости, к благому – и полезному, и спасительному.
Не должно забывать евангельское слово: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!» (Лк. 6:26).

Если подвижник, напрягаясь пресечь <молитвою> смущающие его помыслы, отсекает их на время и уничтожает частое их появление, совсем же не освобождается от них, но остается в состоянии борющего и боримого, то это оттого, что он лелеет причины смущающих его помыслов, покой плоти и мирское честолюбие, из-за которых он не спешит и исповедать свои помыслы. Почему и покоя не имеет, держа в себе то, что дает врагам право ратовать против него. Кто, захватив чужие вещи, не бывает мучим за них теми, кому они принадлежат? И кто, будучи мучим и не возвращая того, что зле удерживает, может чаять свободы от соперников своих? — Но когда подвизающийся, укрепившись памятованием о Боге, возлюбит уничижение и озлобление плоти, и исповедует помыслы свои, не боясь стыда, враги тотчас удаляются, и мысль, сделавшись свободной, непрестанную держит молитву и непресекаемое созерцание Божественного.

Если во время пребывания твоего в келье будут всеваться в сердце твоем семена скверны <т. е. помыслы похоти плотской>, то употреби все силы, чтобы они не укоренились и не возобладали тобою. Помни, что тебе соприсутствует Бог, перед Коим открыты все советы сердечные. Говори душе своей так: если ты стыдишься подобных тебе грешников и боишься, как бы не увидали твоих грехов, сколько более ты должен страшиться Бога, перед Которым все открыто. От сего размышления возбуждается в душе страх Божий, в коем утвердившись, пребудешь непоколебим против всех страстей, как и Писание говорит: Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек. (Пс. 124:1).

Самый первый человек, увидев себя нагим, устыдился. Столько бесчестия в наготе! Если же и телесная нагота подвергает такому стыду, то насколько большим покрывается стыдом и бесчестием страстей та душа, которая обнажена от Божественной силы, не имеет на себе и не облечена по всей истине в неизреченную, нетленную и духовную ризу — самого Господа Иисуса Христа. И всякий, кто обнажен от той Божественной славы, столько же должен стыдиться себя самого и сознавать бесчестие свое, сколько устыдился Адам, будучи наг телесно; и хотя сделал себе одеяние из смоковных листьев, однако же носил стыд, сознавая свою нищету и наготу. Потому такая душа да просит у Христа, дающего ризу и облекающего славою в неизреченном свете, и да не делает себе одеяния из суетных помыслов, и да не думает, обольщаясь собственною праведностью, что есть у ней риза спасения.

Поскольку человек в преслушании умер страшною душевною смертию и принял клятву на клятву: терние и волчцы возрастит тебе земля (Быт. 3: 18); и еще: возделывай землю, и не приложит дать тебе плодов своих: то на земле сердца его возродились и возросли терния и волчцы. Враги обманом восхитили славу его и облекли его стыдом.

Святое Писание удостоверяет, что стыд бывает двоякого рода: один – от которого рождается грех, а другой – от которого происходит слава и благодать (Сир. 4: 3—25). Стыд сделать грех есть истинный и спасительный стыд; стыд же, из которого рождается грех, есть стыд, препятствующий приводить в исполнение заповеди Божии. Ничего не стыдись делать, что согласно с волею Божиею, и в деле истины не таись; не бойся возвещать учение Господне или слова премудрости, и не стыдись грехи свои открывать духовному отцу своему.

Воистину стыд великий, что те, которые подвизаются на аренах в телесных и внешних подвигах, в пять раз больше от всего воздерживаются, чтобы получить какой-нибудь тленный венец из дикой маслины, или из пальмовой ветви, или из финиковой, или из лавровой, или из миртовой, или из другого какого растения; а вы, имеющие получить такой нетленный венец, проводите жизнь свою в нерадении и беспечности. Не пробудит ли вас от этого сна хоть слово святого Павла, который говорит: «Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы – нетленного» (1 Кор. 9:24—25).

Стыд, робость, колебание нетерпимы при исповедании. Исповедание требует решительного самоотвержения. «Мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков»(1 Кор. 4:9) —, говорит о себе и о прочих святых апостолах святой апостол Павел. Апостолы не устыдились и не устрашились исповедать казненного позорною казнью Богочеловека, осужденного судом церковным и гражданским, не устыдились и не устрашились исповедать перед судом церковным и гражданским, перед сильными и мудрыми земли, перед тиранами и мучителями, перед лицом пыток и казней, перед лицом насильственной смерти.

Если кто не имеет у себя Божественной и небесной одежды, то есть силы Духа, как сказано: «Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Христов» (Рим. 8:9), то да плачет он и умоляет Господа, чтобы приять ему эту с неба подаваемую духовную одежду и облечь ею душу, лишенную Божественной действенности; потому что покрыт великим стыдом страстей бесчестия, кто не облечен в одежду Духа. Как в видимом мире кто обнажен, тот терпит великий стыд и бесчестие, и друзья отвращаются от друзей, и родные — от своих, если они обнажены, и дети, увидев отца обнаженным, отвратили взоры свои, чтобы не смотреть на обнаженное тело отца, подошли вспять смотря и покрыли его, отвращая взоры свои (Быт. 9:23), так и Бог отвращается от душ, которые не облечены с полным удостоверением в одежду Духа, в силе и истине не облеклись в Господа Иисуса Христа.

...Великим и сильным оружием к избежанию греха служит обыкновенно хранящийся в людях стыд, для того, думаю, и вложенный в нас Богом, чтобы такое расположение души производило в нас отвращение от худшего. Ибо сродны и близки между собою и сам стыд, и болезненное чувство посрамления; тем и другим воспрещается грех, если только кто для этого пожелает воспользоваться таковым расположением души. Ибо стыд часто больше страха обучал избегать дел несообразных. Да и посрамление, следующее за обличениями в погрешности, само по себе достаточно может уцеломудрить согрешающего, чтобы он снова не впал в что-либо подобное. И если бы кто захотел определить различие стыда и посрамления, то посрамление есть высшая степень стыда, а стыд, наоборот, низшая степень посрамления. Различие же и общение этих болезненных чувств обнаруживаются на лице краскою. Ибо стыд означается одним румянцем, так как с душою, по естественному некоему расположению, сострадает несколько и тело, и жар сердечной плевы воскипает на поверхности лица; а посрамленный обнаружением проступка делается посиневшим и побагровевшим, потому что страх к румянцу примешивает желчь. Потому такого болезненного чувства для решившихся на что-либо несообразное достаточно будет, чтобы не оставаться им дольше в том, за что обличением подверглись посрамлению.