Проповеди

Бросая духовное семя, мы иногда не получаем плодов, по беспечности слушателей; тем не менее в будущем нам уготована награда, потому что мы пускаем в оборот вверенное нам серебро, и исполняем повеленное нам от Господа; а слушатели впоследствии дадут отчет Тому, Кто востребует от них с излишком данное им.

У тебя есть собрание слов, услаждающих слух, но не питающих душу. А твое слово должно быть живо. Кто лишен такого слова, тот кимвал звучащий(1 Кор. 13:1). Потому, если присовокупишь и таковое, то будешь сладкозвучным органом, благоприятным и Богу, и людям.

Если бы кто из нас сохранил себя даже насколько возможно чистым от всякого греха, то не знаю еще, достаточно ли и этого для того, кто готовится учить других добродетели. Кому это вверено, тот не только не должен быть порочным ,этим гнушаются и многие из подчиненных ему, но должен особенно отличаться добродетелью.

Не будь судьею дел духовного отца твоего, но исполнителем повелений его. Демоны, как им обычно, начнут тебе указывать на его недостатки, чтобы оглушить тебя для его уроков и сделать тебя или немощным и робким воином на брани, или расслабить тебя одними помыслами неверия и сделать ленивым во всякой добродетели.

Ты не можешь убеждать знамениями. Убеждай тем, чем можешь: человеколюбием, помощью, кротостью, лаской и всем другим.

У премудрости божественной речь идет наравне с землею, а мысль небошественна; у мудрости же внешней образ выражения блестящий, а дело пресмыкается по земле... Красноречие может быть орудием премирной мудрости, если будет ей служить, как тело душе или как лира играющему на лире, не внося от себя ничего нового, но истолковывая ее небошественные мысли. Если же извращает оно порядок и, когда должно быть в рабстве, почтет для себя возможным управлять, лучше же сказать, самовластвовать, то по справедливости будет осуждено на изгнание.

Проповедь разрастается подобно горчичному дереву. Поэтому надо не только быть прилежным к проповеди, отрешившись от всего прочего,– нужно делать это с радостью.

Достоин похвал не тот, кто искусством и силою слова затрудняет уразумение истины, но кто излагает ее безыскусственно.

Что имеешь сказать людям, нужно прежде достаточно обдумать и хорошо понять, и тогда предлагать людям. Пища прежде варится, растворяется солью, и так подается на трапезе, и бывает вкусна и полезна. Так и пастырю пищу слова Божия нужно прежде подготовить внутри своего сердца, и растворить солью разума, и тогда жаждущим людям предложить на духовную трапезу, иначе пастырь может легко погрешить в слове.

Да не думают о себе иные из возведенных на учительскую кафедру, что они, как распоряжающиеся подвигом других, сами свободны от подвигов. Да не считают они достаточным для себя только провозглашать победивших. Они сами должны быть подвижниками, увенчанными за достоинство и всякую добродетель, и тогда пусть поощряют подвизающихся и провозглашают победивших.

Предстоятель слова все должен делать и говорить с осмотрительностью и по многом испытании, чтобы угодить Богу.

Благоразумный служитель не будет нерадив к своему делу, и боящийся Господа не соблазнит братий своих.

Преждевременное стремление учить других и признание себя способным к этому служит причиной падения для души. Руководствующиеся самомнением и желающие возводить ближнего в состояние бесстрастия – приводят свою душу в бедственное состояние. Это относится не к пастырям, которые по долгу своему наставляют ближних, и не к тем преуспевшим инокам, подвиг которых осенен божественной благодатью, которым завещается монашескими правилами давать советы новоначальным.

Кажется, как говорят иные, чужими украшаешься ты трудами, от других собираешь плоды пота; но хотя они винят тебя в этом, а я с удовольствием хвалю тебя за это. Ибо гораздо лучше иметь во устах хотя бы и чужие писания, нежели быть праздным, лениться и празднословить.

Превосходный способ увещания – отклонять от слабого и приводить к твердому, уничтожать ложное и представлять истинное, обличать вредное и показывать полезное.

Учи ближнего не тому пути, который отводит в мир, но тому, который вводит в Царство Небесное.

Которые же от своих помыслов говорят, прежде приобретения чистоты, те прельщены духом самомнения.

Я молюсь и желаю, чтобы Церковь украшалась множеством людей, но множеством людей добродетельных; ради этого я охотно позволил бы растерзать себя на части.

Не будем досадовать, когда нас лечат, но лучше радоваться, хотя бы способ лечения причинял нам горькие скорби, потому что впоследствии он принесет самый сладостный плод.

Мед вещественный доставляет удовольствие только языку и портится; а мед учения о Христе проникает в совесть, доставляя постоянную радость и руководя нас к бессмертию.

Пастырь должен быть готов в угождение Богу и для общей пользы подать каждому не только благовествование Божие, но и свою душу, по заповеди Господа.

Только освятив себя, человек может освящать других; только став светом, может просвещать других.

Не со всяким веди беседы о благочестии и добром житии. Не по зависти говорю так, но потому, что пред неразумнейшим покажешься ты, думается мне, смешным. Подобное подобному сочувствует, а для таких бесед немного слушателей или, вернее, они очень редки. Лучше потому не говорить, ибо не этого хочет Бог для спасения человека.

Кто проповедует истину неверующему, укоряет или учит его, тот подобен человеку, бросающему драгоценнейшие жемчужины во глубину моря.

Как кузнец, работая молотом, преодолевает дело, какое хочет, так и праведное слово, ежедневно внушаемое, победит всякое зло.

Кому не дано учить, а он учит, тот оскорбляет величие Божие.

За то, что пастырь плохо живет и не делает того, чему учит, ты не будешь отвечать перед Богом. И потому что тебе до того, что он дурно живет? Он сам за себя даст ответ и будет наказан. Пастырь так же слаб, как и всякий человек, и потому не удивительно, что грешит как человек. Поэтому нужно тебе о нем молиться, чтобы он исправился,– это будет на общую пользу. Если правильно учит и дурно живет, то ты смотри и делай то, чему учит, а жизни его не подражай. Так и Христос сказал о книжниках и фарисеях: «на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак, все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте» (Мф. 23: 2–3).

Как телам даются не одинаковые лекарства и пища – иное пригодно здоровому, иное – больному, так и души врачуют различным способом. Свидетели такого врачевания – сами больные. Одних назидает слово, другие исправляются примером. Для иных нужен бич, а для других узда; одни ленивы и малоподвижны к добру и таких нужно возбуждать ударами слова; другие сверх меры горячи духом и неудержимы в стремлениях, подобно молодым, сильным коням, бегущим дальше цели, таких может исправить обуздывающее и сдерживающее слово. Для одних полезна похвала, для других укоризна, но та и другая вовремя; напротив, без времени и без основания они вредят. Одних исправляет увещание, других – выговор, причем выговор или публичный, или тайный. Ибо одни привыкли пренебрегать вразумлениями, сделанными наедине, но приходят в чувство, если их укоряют при многих, другие же при гласности обличений теряют стыд, но их смиряет тайный выговор, и за такое снисхождение к себе они воздают благой покорностью. Иные, надмеваясь мыслью, что дела их тайны, ни о чем не заботятся, считают себя умнее других, в таких надо наблюдать тщательно все, даже самые маловажные поступки. А в других лучше многого не замечать и, как говорится, видя, не видеть и слыша, не слышать, чтобы, подавив их ревностью обличении, не побудить к упорству и в конце концов не сделать готовыми на все, истребив в них стыд как средство к внушению покорности. Иногда нужно гневаться, не гневаясь; проявлять презрение, не презирая; терять надежду, не отчаиваясь, насколько этого требует характер каждого. Некоторых нужно врачевать кротостью, смирением и соучастием в их лучших надеждах о себе. Одних полезно побеждать, от других часто полезнее быть самому побежденным. И хвалить или осуждать нужно – у иного достаток и могущество, а у иного нищету и расстройство дел. Ибо наше лечение не таково, каковы добродетель и порок, из которых первая всегда для всех лучше и полезнее всего, а последний – всего хуже и вреднее. У нас одно и то же, например, строгость или кротость, а также и многое другое не всегда, даже для одних и тех же, оказывается спасительным или опасным. Напротив, для одних хорошо и полезно одно, а для других – другое, противоположное первому, сообразно тому, чего требует время и обстоятельства и что допускает нрав исцеляемого. Хотя, сколько бы кто ни употреблял тщания и ума, невозможно всего изобразить и обнять мыслью в такой подробности, чтобы вкратце был виден весь ход лечения, однако на самом опыте и на деле это становится известным и врачебной науке, и врачу. Для ходящего по высоко натянутому канату небезопасно уклоняться в стороны: и малое по видимости уклонение влечет за собою большее, а безопасность зависит от равновесия. Так и в нашем деле: для того, кто по невежеству или по дурной жизни уклоняется в ту или другую сторону, очень опасно, что и сам он впадет в грех, и вовлечет в него тех, кого призван вести за собой. Напротив, нужно идти самым царским путем и остерегаться, чтобы, как сказано в Притчах, не уклониться «ни направо, ни налево» (Притч. 4:27). Таково свойство наших немощей, и от этого столько труда доброму пастырю, обязанному хорошо знать души своих пасомых, и быть вождем их по закону прямого и справедливого пастырства, которое было бы достойно нашего истинного Пастыря.

Всякое слово, не сопровождаемое делами, суетно само но себе и несостоятельно.

Духовное слово питает лучше хлеба, исцеляет лучше лекарств, выжигает сильнее огня, не причиняя никакой боли, останавливает зловонное течение дурных мыслей, сильнее железа безболезненно рассекает загнившие раны, и при этом не требует никакого расхода денег, не повергает в нищету.

Истинный добрый пастырь узнается по трем признакам, указанным в святом Евангелии. Во-первых, пастырь добрый входит во двор овчий через дверь, а не проникает туда как-нибудь иначе: «Кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам» (Ин. 10, 2). Бывают и такие пастыри, которые входят во двор словесных овец не через двери. Но что же такое двери двора овчего? Сам Христос, который говорит о Себе: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет» (Ин. 10:9). Но кто входит этими дверьми во двор овчий на честь пастырства? Тот, кто избирается и возводится в иерархический сан по благоволению Самого Христа. Второй признак доброго пастыря тот, что он ходит перед овцами, а не позади овец, как говорит Христос в Евангелии: «И когда выведет своих овец, идет перед ними» (Ин. 10:4). Что же означает, что пастырь должен ходить впереди овец? Что он обязан быть первым во всех добродетелях, а не отставать от всех, что он должен служить примером для овец, а не овцы для него. Каждому из пастырей апостол завещает: «Будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1 Тим. 4:12). Третий признак доброго пастыря: он полагает душу свою за врученных ему овец, по слову Господа: «Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10:11). И если пастырю повелевается не щадить души своей для овец, то тем более подобает ему не жалеть имения своего, а употреблять его на милостыню овцам – нищим и убогим, сиротам и вдовицам, больным и странникам.

Первому ветхозаветному архиерею Аарону Господь Бог повелел сделать святительскую ризу, на подоле которой должны были находиться золотые звонцы: «она будет на Аароне в служении, чтобы слышен был от него звук, когда он будет входить во святилище перед лицом Господним и когда будет выходить, чтобы ему не умереть» (Исх. 28:35). Дивно было украшение этой ризы с позвонками, но еще более дивно то, что архиерея ожидала смерть, если бы архиерейская риза не имела позвонков: «чтобы слышен был, – сказано, – от него звук, чтобы ему не умереть». Мы знаем, что все ветхозаветное было преобразованием новоблагодатного; и ветхозаветное священство было прообразом нашего священства; звонцы же, издающие звон, по толкованию святого Григория Двоеслова, знаменовали голос святительского учения, означали, что архиерей, как и иерей, не должен быть немым и должен провозглашать уже не звонцами, а устами и языком, уча и вразумляя людей Божиих, по увещанию апостола: «проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (2 Тим. 4:2) – твори дело благовестника. Звонцы были золотые, и из священнических уст должны исходить золотые слова: о богоугождении, о святой и праведной жизни, о любви к Богу и ближнему, – слова золотые, а не оловянные, то есть полезные, а не бесполезные, честные, а не бесчестные, любовные, а не враждебные, не оскорбительные и не гнилые. Не имеющий этих золотых духовных звонцов разума и книжного познания, не стяжавший духа премудрости и не способный к учительству служитель Божий и пастырь душ человеческих нем, а вместе и мертв. Ибо как ветхозаветного святителя, если бы он дерзнул войти в святилище без звонцов, ожидала смерть, так и новоблагодатным архиереям и иереям, дерзающим принимать на себя со многими происками сан духовный, но не имеющих звонцов разума и премудрости духовной, не могущим поучать Христово стадо, предстоит некая особая смерть – не телесная, а духовная, ибо они почитаются Богом мертвыми, и каждому из них Он говорит в Апокалипсисе: «ты носишь имя, будто жив, но ты мертв» (Апок. 3:1). Мертв перед Богом тот, кто только носит имя и сан пастыря, а обязанностей пастыря не исполняет. Обязанность же пастыря прежде всего заключается в том, чтобы поучать полезно, уничтожая человеческие грехи и наставляя на путь спасения. Вот что говорит Бог пастырю: «Взывай громко, не удерживайся; возвысь голос твой, подобно трубе, и укажи народу Моему на беззакония его» (Ис. 58:1); если же «ты не будешь вразумлять его и говорить, чтобы остеречь беззаконника, то беззаконник тот умрет в беззаконии своем, и Я взыщу кровь его от рук твоих» (Иез. 3:18). Как бы своей рукой убивает грешника тот, кто не старался увещевать его и отклонить от грехов его: молчащий язык пастыря является как бы мечом, убивающим душу грешников. Поэтому и апостол говорит о себе: «горе мне, если не благовествую!» (1 Кор. 9:16). Горе молчащему пастырю, горе языку его, не проповедующему слова Божия и не учащему!

Уста Христовы словом воскрешали мертвых: дочь Иаирову, сына вдовицы, четверодневного Лазаря, которые были мертвы телом. Проповедующий же слово Божие и учащий покаянию воскрешает души, умершие грехами. Святой Григорий Двоеслов рассуждает об этом так: «Проповедь слова Божия действует с большей силой, чем молитва, ибо большее чудо – обратить грешного на путь покаяния словом учения, чем воскресить мертвого. При воскрешении мертвеца восстает плоть, которая снова умирает, а в воскресении грешника восстает душа и живет вечно. Если хочешь убедиться на деле, что сказанное – истина, смотри: воскресил Бог Лазаря телесно, а что творил Лазарь по воскресении своем, Писание об этом умолчало; воскресил Бог душу в Павле – и что сотворила душа Павла? Своим учением он пробудил многие силы».

«Горе вам... что затворяете Царство Небесное человекам» (Мф. 23:13). Это сказано архиереям, которые и сами не учат народ спасительному пути, и священников не заставляют это делать; сказано священникам, которые оставляют народ в небрежении, не заботясь объяснять им, что нужно для спасения души. От этого народ пребывает в слепоте, и одна часть остается в уверенности, что идет правильно, другая хоть и замечает, что у нее не так идет дело, но не идет, куда следует, потому что не знает, как и куда идти. От этого разные нелепые понятия в народе... от этого легко находит доступ к нему и всякое злое учение. Священник обычно думает, что у него в приходе все исправно, и хватается за дело только тогда, когда это зло уж разрастается и выходит наружу. Но тогда уж ничего не поделаешь. Священник первым делом своей совести должен считать – совершенствовать взрослых в познании христианской веры, а юное поколение готовить с первых сознательных лет, объясняя им то, что им нужно и можно знать, когда и как будет удобней.

Охотно приступать к Божественной проповеди... две причины убеждали людей: удовлетворительность слова и образ жизни проповедников: потому что и то и другое, и достоверность слова, и жизнь, ручающаяся за слово, одно другому придавали силу и крепость, Не иное проповедовали, а иное делали <за это подверглись бы осмеянию, как некоторые из нынешних...>, ведя же жизнь согласную со словом, покоряли тем людей. Потому и Христос, зная, что слово, не сопрягаемое с деятельностью, немощно и недействительно, одушевляемое же деятельностью — живо, сильно и действенно, — всякой добродетели и любомудрию обучив апостолов делами, и наставив словом, и украсив божественными дарованиями, потом уже послал их на уловление человеков. Ибо во всей точности знал, что нравственность проповедников не меньше чудес возможет привлекать людей. Так, рассеявшись по вселенной, подобно крылатым земледелателям, посевая слово благочестия, благоустроив нрав свой по наставлению Учителя, и ведя жизнь не только неукоризненную, но даже чудную, препобедили всю землю. И ни мудрость, ни могущество, ни богатство, ни царская власть, ни самоуправство, ни варварская свирепость, ни полчище демонов, ни сам диавол, ни голод, ни стремнины, ни узы, ни иное что, признаваемое страшным и действительно страшное, не превозмогло их; напротив того, все уступали, и давали им место, и быть побежденными почитали для себя славнее всякой победы и победных памятников; ибо, укрепившись в той мысли, что быть хорошо побежденными лучше, нежели худо победить, сделались небожителями.

Когда... <пастырь>, выступив среди народа, станет говорить обличения живущим беспечно, но потом смешается и станет запинаться и по скудости речи принужден будет краснеть, тотчас исчезает вся польза от сказанного. Обличаемые, негодуя на сказанное и не имея другого средства отмстить ему, осыпают его насмешками за его неумение, надеясь этим прикрыть свои недостатки.

Ты – словолюб, ты исполнен ревности; для тебя непереносимо, если не польется у тебя слово! В этом случае желаю тебе не больше свойственного человеку. Говори, но со страхом, говори, но не обо всем, не всякому и не везде. Знай, кому, сколько, где и как говорить. Для всякой вещи, как говорят, есть свое время и всему своя мера.

Приятно учишь ты в Церкви, но лучше было бы, если бы учил и благодетельно. А теперь уподобляешься человеку, который бросает вверх камни и старается, чтобы камень падал прямо вниз, а тем призывает его на себя самого. Если наше обличение грехов усматривается в нас отрицающими слова делами, то не только слушателям не воспрепятствуем поступать худо, но и себя подвергнем смеху, иному уча, а иное делая.

Превосходное образование не позорь грубостью сердца, но присоединяй к хорошим дарованиям и доброе сердце и к силе слова – кротость нравов, чтобы сделаться славным перед Богом.

Если кто не имеет силы слова, души подчиненных ему людей будут постоянно находиться в состоянии нисколько не лучшем, чем корабли в бурю... Поэтому священник должен употребить все меры, чтобы приобрести эту силу.

Четыре... причины приводят ум в состояние говорить: или сверхъестественная благодать и блаженство; или чистота, происходящая от подвигов во имя Божие и возвращающая душу в первоначальную красоту; или земная ученость, приобретаемая обучением человеческим и стремлением к внешней мудрости; или проклятое сатанинское обольщение, происходящее от гордости и демонского лукавства и составляющее извращение естества.

После обедни всегда что-нибудь почитай, хоть краткое, ради поучения людей. А праздника никакого не оставляй без поучения и где бываешь на приходе, в чьем-либо доме, говори что-нибудь душеполезное, чтобы люди духовно созидались. Если же знаешь кого-нибудь в чем-то согрешающего, увещевай его и моли, чтобы перестал грешить, и устрашай Судом Божиим, и мукой вечною, и неизвестным окончанием этой жизни. Горе христианам неисправным и священникам, не старающимся исправить их! Лица никакого не стыдись и не бойся, но всех, кто грешит, обличай, ибо это есть священническое призвание, и всем проси помощи у Бога. Даже если будут тебя ненавидеть за это злые и злословить, не бойся их; делай свое – и Бог тебя защитит.

У кого слушатели нерадивы, тот, хотя и сократит беседу, кажется скучным; а у кого слушатели усердны, внимательны и бодры, тот, если и далеко продлит речь, и тогда еще не удовлетворит желанию <слушателей>.

...Слово строгое, не со смущением и страстью, а щадительно и с любовью сказанное, бывает спасительным врачевством.

Слово, произносимое на пользу слышащим, есть слово сильное, по праву называемое словом, и оно богоподобно. Слово же, имеющее последствием одно услаждение и рукоплескание, есть бряцание меди, оглашающей слух громкими звуками. Поэтому или веди слово свое степенно, предпочитая пышности скромность, или знай, что ты — кимвал, пригодный для народных зрелищ.

Исправлять грешника нужно не насилием, а убеждением... так как Бог награждает тех, которые воздерживаются от пороков по доброй воле, а не по принуждению.

Так как сила слова не дается природою, но приобретается образованием, то хотя бы кто довел ее до высшего совершенства, и тогда он может потерять ее, если постоянным усердием и упражнением не будет развивать этой силы. Таким образом образованнейшие должны более трудиться, нежели менее образованные; ибо нерадение тех и других сопровождается не одинаковым ущербом, но у первых он столько важнее, сколько различия между тем, чем владеют те и другие <...>
Слушатели... судят о проповеди не по ее содержанию, а по мнению о проповедующих. Потому, кто превосходит всех красноречием, тому более всех нужно усердно трудиться; ему нельзя извиняться тем общим недостатком природы человеческой, что невозможно успевать во всем; но если беседы его не вполне будут соответствовать высокому мнению о нем, то они сопровождаются множеством насмешек и порицаний от народа.

...Если не запасено в сердце добра, то как изнесет устами сокровище не обладающий им втайне? Если имеющий доброе в сердце не возвещает о нем словом, то ему будет сказано: скрытая мудрость и утаенное сокровище – какая польза от обоих? (Сир. 20:30). Потому для пользы других уста моя да изрекут премудрость (Пс. 48:4), а для собственного моего преуспеяния сердце да поучается разуму.