Святые «О проповеди»

Не столь многие приводятся ко Христу тогда, когда говорят им о Боге что-нибудь великое и возвышенное, как тогда, когда говорят о благости, человеколюбии Его и о том, что относится ко спасению слушающих.

Лучше слово, чем подаяние (Сир. 18:16). Часто усердное слово утешает нуждающегося больше, чем подаяние.

Если орудиями пользоваться никто не дозволяет неопытным, то тем более употребление слова нужно уступать людям способным, которые в состоянии распознать и место, и время, и образ вопросов, которые, возражая без любознательности и благоразумно, а также с разумом выслушивая, могут точно наводить на разрешения вопросов к общему научению.

Что холодная вода жаждущему в жар, то слово утешения брату в скорби.

Лучшим кормчим мы называем не того, кто может направлять корабль по тихому морю; но кто плывущих на нем проводит между скалами, волнами, бурями и ветрами; и врачом называем того, кто страдающего излечивает от бесчисленных болезней... и пастырем – того, кто соблюдает стадо в безопасности от бесчисленных волков и злоумышленников.

Грехи, сделанные против нас, будем прощать и оказывать снисхождение оскорбившим нас. Когда же грех совершается против Бога, тогда будем взыскательны, – это и нам принесет величайшую пользу, и принимающим исправление сделает немало добра.

Горе пастырю, если он соблазнами своими открывает пасомым путь к беззакониям.

Лучше мне пять слов сказать в Церкви с разумом, нежели тысячи одним языком (1 Кор. 14:19) и невразумительным звуком трубы, который не возбуждает моего копна к духовной брани.

Пастырям сказано: «Вы свет мира» (Мф. 5:14). Когда свет померкнет, чем просветиться людям? Пастырям сказано: «Вы – соль земли» (Мф. 5:13). Когда соль потеряет силу, чем людям себя растворить? О возлюбленный пастырь! Ты свет мира; свети же не только словом, но и жизнью своей. Ты соль земли; берегись потерять силу, да не потеряют ее и прочие, глядя на тебя. «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16). Вступил ты, возлюбленный, в звание и должность апостольскую – подражай же апостолам учением и житием, чтобы с ними участвовать в вечери и многих повести за собой.

Если бы можно было вырвать и показать мое сердце, вы увидели бы, как свободно помещаетесь в нем все вы – и женщины, и дети, и мужчины. Такова сила любви! Она делает душу просторнее неба.

Тех, которые более немощны в вере, должно щадить и тщательно возводить к совершенству; впрочем, щадить без нарушения заповеди Божией.

Если кто не смирит себя крайне самоуничижением, то не может достойно разглагольствовать о величии Божием.

Пастырю нужно обращать внимание на то, чтобы не делать приказаний, превышающих телесные силы, и тем самым не довести бессильного до прекословия. Он должен, как отец, одинаково расположенный и близкий ко всем, смотреть на телесные силы каждого и сообразно с тем размерять и распределять свои приказания.

Скажи мне, прошу тебя, кто бы ты ни был, не желающий учиться тому, что касается Бога и божественных вещей, а покушающийся более учить о том, — скажи мне, вышел ли ты из ада, т. е. из греха, и вступил ли на поверхность земли? Также, как случилось тебе выйти из этого ада, по каким ступеням восходил ты оттуда и кто были твои помощники и споспешники? Был ты смраден и источал тление или, лучше скажу, смерть господствовала в тебе и ты был мертв, — скажи же мне, каким способом ожил ты? Как победил ты смерть греховную и убежал из рук ее? И опять после того, как, вышедши из ада, вступил ты на землю, скажи, каким способом избавился ты от тления и клятвы? И еще, как поднялся ты с земли и восшел на небо? На какую колесницу воссел ты, или какое облако взяло тебя от земли? Открой нам все это и расскажи; и тогда мы примем тебя, если и о Боге будешь вести беседу со страхом, мерно и сдержанно. Если же без того, о чем я сказал и прежде исполнения заповедей Христовых, дерзостно покусишься ты беседовать о Боге, то мы отвратимся от тебя, как от вышедшего из ума и бесноватого.

Такова благодать Духа: она не заключает во множестве слов мало мыслей, но в кратких словах излагает много великих мыслей.

Многоученая речь скорее затемняет, чем просветляет.

Один проповедник говорит проповеди, чтобы показать себя, получить славу и похвалу слушателей и получить высокую степень, другой проповедует, чтобы помочь людям. У этого доброе намерение, а у того злое.

Всегда помни, что тебе следует дать ответ Судии и Царю Христу о тебе самом и о подчиненных тебе, как ты сам жил и с ними поступал. Все христиане истязаны будут в день Суда, но особенно начальники, ибо не только за себя, но и за своих подчиненных дадут ответ. Написано так: «Строг суд над начальствующими, ибо меньший заслуживает помилование, а сильные [начальники] сильно будут истязаны (Прем. 6:5–6). Рассуждай об этом и сохранишься в страхе Божием и смирении.

Напрасная трата денег делает иногда ущерб имению, а слово, произнесенное без рассуждения, разоряет целые дома, губит и разрушает души. Ущерб имения можно опять поправить, а слово, раз вылетевшее, возвратить назад нельзя.

«Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10:11)
Любящему Господа свойственно с великой приверженностью к обучаемым заботиться о них всеми мерами, со всяким усердием, хотя бы, уча всенародно и наедине, надо было пребывать в учении до смерти.

Истинную краткость, соединенную с ясностью, составляет не опущение доказательств, но исключение нимало не содействующего предположенной цели. Как излишнее дело вставлять не относящееся к главной мысли, так необходимо не оставлять чего-либо входящего в состав ее. Потому и ты, если встретится слово, в котором решаются возражения и излагаются доказательства, обращай внимание не на длину слова, а на то, что вопрос не мог и уяснен быть иначе, если бы слово не употребило длинных пояснений. Если предполагается изложить только мысль, то слово пусть будет кратко. Но если требуется и доказать, то необходимо слову, как растянуться в длину, так избегать всякого излишества и тавтологии.

Кто составляет всю речь свою всецело из предметов тяжелых, тот бывает несносен для слушателя и часто вынуждает душу, не переносящую тяжести его слов, отвращаться от них, а кто разнообразит речь и составляет ее больше из легких, чем трудных предметов, тот прикрывает тяжесть предмета и, успокоив слушателя, таким образом успешнее убеждает и привлекает его.

Всякое слово пребывает крепким и твердым, снабженное защитой от всех дел; а всякая речь легко исчезает, разливаясь из уст в воздухе, лишенная свидетельства от дел.

Кто ведет речь о духовном, не вкусив того сам, тот уподобляется человеку, который говорит о меде, что он сладок, но не вкушал его сам и не знает силы его сладости.

Для чего говорится поучение? Для того, чтоб вы вникли в говоримое, всею душою прияли силу слова и плод принесли благодатию Христовою.

Настоятели должны иметь в виду силы каждого из подчиненных, помня Господа, Который говорит: «иной приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят, а иной в тридцать» (Мф. 13:23), чтобы каждый по мере сил угождал Господу.

Думаю, что учителю всеми силами нужно стремиться к двум преимуществам – чистоте жизни и достаточной силе слова, чтобы как приводить учеников к должному состоянию, так и учить мудрости непокорных. Ибо как обучающие чистописанию, взяв доску, с изяществом выводят буквы и отдают начавшим обучаться, чтобы насколько могут, подражали этому, так и нашим наставникам нужно представлять свою жизнь ученикам, как некий ясно начертанный образец, чтобы, насколько можно, ей подражали. Если же ученики, видя не только безукоризненную, но и чудную жизнь, не устремляются к добродетели, то уже всякий поставит это в вину не учителю, но беспечности учеников. Поскольку же иные спрашивают, почему бы от предосудительных поступков учеников не удерживать страхом, спросим и мы: каким же страхом действовать наставнику? Сделать выговор? Но это, повторяемое многократно, не имело силы. Убеждать жезлом? Но это не позволено. Отлучить? И это было испытано. Изгнать из города? Но у него нет такой власти. Обещать Небесное Царство? Но беспечным это кажется сказкой. Угрожать Судом? Но слушатели смеются над этим. И вот те, кого не нужно было бы включать и в число подчиненных, осмеливаются самовольно вступать на учительскую кафедру и мечтают владеть алтарем – не овладевшие сами собою; думают управлять другими – неспособные управить себя самих; от них-то дела церковные приходят в расстройство.

Господь учил в синагоге Капернаумской, и все дивились учению Его: «Ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники» (Мф. 7:29). Эта власть – не тон повелительный, а сила влияния на души и сердца. Слово Его проходило внутрь и покоряло совесть человеческую, указывая, что все так и есть, как Он говорил. Таково и всегда слово, проникнутое Божественной силой, слово от Духа. Таково оно было и у святых апостолов, и после них у всех влиятельных учителей, говоривших не от учености, а от того, как Дух им давал провещать. Это – дар Божий, приобретаемый трудами не только над исследованием истины, но более над сердечным жизненным усвоением ее. Где это совершится, там слово проникает убедительностью, потому что переходит от сердца к сердцу; отсюда и власть слова над душами. Книжникам, говорящим и пишущим от учености, не дается такая сила, потому что они говорят от головы и в голову пересыпают свое умствование. В голове же нет жизни, а только ее верхушка. Жизнь в сердце, и только исходящее из сердца может воздействовать на целые эпохи жизни.

Ученики говорили Господу, чтобы отпустил народ купить себе еды в селах, но Господь сказал им: «не нужно им идти, вы дайте им есть» (Мф. 14:16). Это было перед чудом насыщения пяти тысяч народа, кроме женщин и детей, пятью хлебами и двумя рыбами. Такое событие, имевшее особое значение в жизни Господа, представляет еще такой урок. Народ есть образ человечества, алчущего и жаждущего истины. Когда Господь сказал апостолам: «Вы дайте им есть», то этим предуказал им их будущее служение роду человеческому – напитать его истиной. Апостолы исполнили это дело для своего времени; для последующих же времен передали это служение своим преемникам – пастырям. И к нынешнему пастырству простирает речь Господь: «Вы дайте есть народу вашему». И пастырство должно на совести своей держать обязательство – питать народ истиной. В церкви должна неумолчно идти проповедь слова Божиего. Молчащее пастырство – что за пастырство? А оно много молчит, чрезмерно много. Но нельзя сказать, чтобы это происходило оттого, что нет веры в сердце; Так, одно недоразумение, дурной обычай. Все же, однако, это не оправдывает его.

Приступающие к слушанию божественной проповеди и внимательные к вере должны выказывать расположение жаждущих и возжигать в себе такое же, как у них, желание. Через это они будут в состоянии вернее удержать в себе проповедуемое.

Тот, кто не способен говорить, но славен по жизни и отличается правдой и воздержанием, лучше живущего постыдно и в высшей степени сильного в слове.

Особенно вам, служители алтаря, советую не быть оком, исполненным тьмы, чтобы не оказаться первыми в порочной жизни. «Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» (Мф. 6:23).

Сан или честь есть иго, наложенное на христианина, которое нужно носить во славу имени Божия и пользу ближнего. Нужно быть разумным и мудрым, быть лучше других тому, кто хочет управлять людьми, кто должен являть образ доброго жития для многих, что требуется от облеченного саном. Овца овец не пасет, но человек, одаренный разумом; и тьма тьму не просвещает, но свет; и слепец слепца не ведет, но зрячий. Неразумный и неисправный человек, принимающий начальство, подобен бесноватому, взявшему нож, которым и себя и других ранит и закалывает. О таком сказано в притче: «может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?» (Лк. 6:39). Надо научиться прежде управлять собой, а потом других принимать в подчинение.

Пастыри – насадители Божиих ростков, не насаждают ничего инородного Виноградной Лозе, то есть Христу, ничего бесплодного, но со всяким старанием улучшают то, что прививается к Лозе и обещает плод.

Если возведенные в степень священного служения, даже преуспевая едва могут принести пользу, потому что подначальные меньше замечают преуспевания их, как они ни велики, а лучше видят погрешности, как они ни малы, то живущие беспечно и нимало не помышляющие о подчиненных какому пороку не положат начало в тех, кто думает иметь оправдание собственных грехопадений в грехах начальствующих и безбоязненно пускается на всякое беззаконие? Поэтому имеющим священный сан надо быть особенно заботливыми, так как они обязаны дать отчет и за себя, и за подчиненных.

Какой же вред видишь в том, что молодые люди через благопристойное наслаждение приводятся в общение с Богом? Их трудно вдруг перестроить. Пусть же будет в них некоторая благородная смесь. Но когда доброе со временем окрепнет, тогда, отняв красное слово, как подпорку у свода, соблюдем в них самое доброе. Что может быть полезнее этого? И ты, ревнитель строгости, нахмуривающий брови и самоуглубляющийся в себя, разве не подкладываешь сладостей в кушанье? За что же охуждаешь мою речь, дела ближнего измеряя своею мерою?

Место учения есть святой храм. Однако пастырь везде, где ни бывает народ и когда представится случай, может и должен преподавать учение. В этом деле примером всем пастырям служит Христос, Спаситель мира. Который не только учил в храме Соломоновом, но и в домах, и в пустыне, и прочих местах. Случай подскажет пастырю, старательному и остроумному, что и где говорить, как мы это видим и в Евангелии. Сидя за трапезой, можно говорить о Трапезе Царствия Небесного и прочее.

Тот, кому поручено заботиться обо всех, будучи обязан дать отчет за каждого, так и должен помнить, что если один из братий впадет в грех, потому что он, наставник, не внушил ему предварительно оправданий Божиих, или брат пребывает в грехе, ибо не научен тому, как исправиться, то кровь брата взыщется от его рук.

Если бы какой отец своему слишком нежному и притом больному сыну давал пирожное, прохладительное и все, что только услаждает, а полезного ничего не предлагал, и потом на замечания врачей стал бы говорить в свое оправдание: «Что же делать? Я не могу видеть плачущего сына». Несчастный, жалкий, предатель! — ведь я не назову такого отцом, — не гораздо ли лучше было бы, причинив кратковременную скорбь, возвратить ему совершенное здоровье, нежели временное услаждение сделать причиною всегдашней скорби? То же бывает и с нами, когда мы заботимся о красоте выражений, о составе и благозвучии речи, чтобы доставить удовольствие, а не принести пользу, чтобы возбудить удивление, а не научить, чтобы усладить, а не обличить, чтобы получить рукоплескания и отойти с похвалами, а не исправить нравы.

Почему Христос теперь повелевает взять нож тем, кто уже научился подставлять щеку? Приближаясь к страданию и готовясь взойти на Крест, как по злоумышлению иудеев, так и по Собственному изволению ради спасительного Домостроительства, Господь говорит это ученикам, готовя их к борьбе с противниками истины, но не к борьбе, предпринимаемой по маловажным предлогам, где расположением борющихся управляет раздражение, а к состязанию в подвиге, который внушен Богом по пламенной ревности к богопочитанию. Ибо Господь уже видел, что бесстыдные псы иудеи с неистовством восстают против божественного учения и спешат положить конец спасительной проповеди. А потому, посылая Своих учеников на этот подвиг борьбы с иудеями, повелевает им отложить прежнюю кротость и, вооружившись сильным словом, идти на обличение покушающихся низложить истину. Хотя христианину прежде всего необходимо достойное одеяние, степенная безмятежность духа и скромный нрав, однако во время борьбы с противниками необходимо ему и оружие слова. Поэтому, говорит Господь, в то время, когда Я посылал вас учителями к Израилю, вы хорошо делали, проявляя мирное состояние духа и таким поведением привлекая непокорных к послушанию, кротостью ведя их к покорности; для убеждения действеннее сильного слова правая жизнь. Но поскольку по Моем вознесении враги истины нападут на нее, то каждый из имеющих попечение о нравственном богоустройстве да отложит старание о соблюдении мира и да приготовится к состязанию. Ибо нет никакой несообразности для важнейшего оставить на время менее важное и, отложив кротость, сделаться воителем. Почему продавший одежду непременно покупает нож, и первой не уничтожая и приобретая последний? Да и какой покупает он нож? Тот, о котором говорит: Христос: «Не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34), называя мечом слово проповеди. Ибо, как нож разделяет сросшееся и связанное разделяет на части, так слово проповеди, вносимое в дом, во всяком из них отсекало друг от друга соединенных ради зла неверием, отделяя сына от отца, дочь от матери, невестку от свекрови. Оно рассекало самую природу и тем показывало цель повеления Господня: для великой пользы и во благо людям взять нож. Поэтому Петр немедленно отвечает, что у них два ножа, о которых Господь сказал, что их достаточно для предстоящего подвига. Ножи же эти, как говорит апостол, есть обличение противников и утешение верующих. Ибо в послании к Титу вручает их учителю, «чтобы он был силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать» (Тит. 1:9), чем и разделяет слово на два вида, ибо один вид – слово учения к верным и другой – слово истины к врагам; и одно дело – обличение лжи, а другое – подтверждение истины. А что мечом называют слово – это явно для всякого, так как на памяти у каждого часто повторяемое изречение Писания: «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр. 4:12).

Сейчас более, чем когда-либо есть крайняя нужда в основательной проповеди и изучении христианства. Но теоретическое изучение требует, чтобы ему сопутствовало учение деятельное.

Не всякому человеку можно учить, потому что не все носят и царскую одежду. А если этим не пользуются все, особенно же бедные, которые оскорбили бы величество власти, приводя в уничижение то самое, чем показывалось ее преимущество, то удержись от речей неприличных Церкви, которые не доставляют пользы слушателям, но подвергают оскорблению нашу веру, и неприязненных нам еретиков, не против тебя и не к твоему склоняют обвинению, но возбуждают к поруганию благочестия, потому что не на твое невежество обращают они внимание, но смеются над его бессилием.

Кто имеет дело с людьми невнимательными и не понимающими преподаваемого, тот не может вполне объяснить им учения.

Пастырь подлежит многим искушениям, и на него особенно восстают диавол и его злые служители. Потому он нуждается в особой помощи Божией и подкреплении. И как всем людям, так и тебе нужно о нем молиться Богу, да поможет Он пастырю и укрепит его. Благополучие дома зависит от хорошего хозяина, и благополучие воинов – от доброго полководца, и благополучие плавающего корабля – от хорошего кормчего. Молись же, чтобы пастырь был мудр и добр, и христианское общество будет благополучным.

Предстоятель слова должен быть для других образцом всего доброго, сам прежде исполняя, чему учит.

Будьте снисходительны ко мне, если я говорю нечто, так сказать, нечистое, не стыдясь и не краснея. Не по доброй воле делаю это, а вынуждаюсь говорить такие слова для тех, которые не стыдятся таких дел. Хотя мои слова, по-видимому, неприличны, но цель не неприлична, а даже весьма хороша для того, кто хочет истребить не чистоту души. Действительно, если не услышит таких слов бесстыдная душа, то не устрашится. Как врач, желая пресечь гниение, сперва влагает пальцы в раны, и если прежде не осквернит целебных рук, то не сможет исцелить, так и я. Если сперва не оскверню уст, исцеляющих ваши страсти, то не смогу вас исцелить. Лучше же сказать, здесь уста точно так же не оскверняются, как там руки. Почему именно? Потому что это не есть нечистота естественная и не от нашего тела происходит она, подобно как и там — не от рук врача, но от чужих ран. Если же там он не отказывается вкладывать свои руки в чужое тело, то здесь, где наше тело, скажи мне, откажемся ли мы? А вы — наше тело, хотя больное и нечистое, но все же наше.

Предстоятелям нужно трудиться больше других, а думать о себе смиреннее, чем подчиненные.

Если, исповедуя, что Бог есть, ты поступаешь, как мог бы поступить только думающий, что Бога нет, твое дело не обличает ли твоего слова, и твоя нравственность не опровергает ли утверждаемого тобой? Поэтому тем, что делаешь, исповедуй, что есть Бог, чтобы проповедовали это и слово твое, и нравственность твоя, и тогда слушатели поверят. Если же стоишь на слове, а не заботишься о том, что нужно делать, не соглашусь, что это слово будет в состоянии убедить слушателей.

«Повинуйтесь наставникам вашим» (Евр. 13:17)
Как овцы покоряются пастырю и идут туда, куда ведет пастырь, так и подвижники по Богу должны покоряться наставникам, не входя в исследование их приказаний, когда они чисты от греха, но исполняя приказанное со всяким усердием и тщанием.

Скромное отношение советника к наставляемому – совсем другое, чем старца к безусловному послушнику, рабу о Господе.