Святые «О воздержании»

И на то, думаю, надобно обращать внимание, чтобы чрезмерностью воздержания ослабив телесную силу, не сделать тела ленивым и недеятельным для важнейших занятий.

...Чтобы не взыграть нам невоздержанием, которое подвергает нас опасности забыть Бога, обуздаем виновницу всего этого — пресыщение, тщательно наблюдая, чтобы вкушать только по необходимости и в меру – и не усилится брань чревоугодного упоения.

Не наслаждений ли ищешь ты, возлюбленный? Найдешь их в жизни воздержанной. Не здравия ли? И это здесь. Не спокойствия ли? И это здесь. Не свободы ли? Не крепости ли и стройности тела? Не бодрости ли и деятельности души? Все эти блага здесь...

Не противно ли здравому смыслу, что неразумные животные не ищут ничего, кроме необходимого, а разумные и одаренные образом Божиим люди делаются и их неразумнее, преступая пределы умеренности?

<Воздержание> — мать целомудрия, снабдительница здравия и достаточно устраняет препятствия к плодоношению добрых дел о Христе...

Прежде всего, оставя многообразие яств, приучим тело свое к обычаю и чину добродетельному, давая ему пищи в меру. Ибо таким образом легко укрощаются и подчиняются разуму взыграния похоти, а если полную, по всему убеждению, говорить правду, то и движения гнева. Но и от других прегрешений удобнее при этом воздержаться, так как и добродетелью то почитается у тех, кои самим делом и опытом проходят добродетели, всестороннее воздержание, т. е. чтобы удаляться от всякого вида зла. Так что причина чистоты, после Бога, всех благ источника и подателя, есть равное на всякий день и мерой определенное воздержание от многоястия.

Вся жизнь святых и блаженных людей и пример Самого Господа в пришествие Его во плоти обязывают нас к воздержанию.

Курение... фимиама благоуханием наполняет воздух, а молитва воздержного — Божие обоняние.

Прекрасно воздержание — это начало и основание всех прочих добродетелей.

За соразмерной диетой следуют легкие сны, а за тем и другим — бодренность на псалмопении, внимательное слушание чтений, разумное понимание каждого слова из поемых божественных песней.

От века одни явились врагами, другие же друзьями Божьими, соответственно тому, как сделало их теми или другими невоздержание или воздержание.

В душевных немощах одна мера воздержания - совершенное отчуждение от всего, что ведет к пагубному удовольствию.

В видимом воздержании плоти нет полноты совершенства; его могут иметь и неверные или по необходимости, или по лицемерию.

Воздержание от пищи Бог повелевает для того, чтобы мы обуздывали порывы плоти и делали ее послушным орудием для исполнения заповедей.

Воздержание есть принадлежность всех добродетелей, почему несущий подвиг должен от всего воздерживаться (1 Кор. 9:25). Как, когда отнят будет какой-нибудь наималейший член человеческого тела, весь вид человека делается безобразным, как ни будь мало то, чего в нем не достает, так и когда кто об одной лишь какой не постарается добродетели, расстраивает всю красоту воздержания, хотя и не видит того. Почему должно не только телесные прилежно проходить добродетели, но и те, которые имеют силу внутреннего нашего очищать человека. Ибо какая польза тело соблюдать девственным, когда душа блудит с бесом непослушания? Или как увенчается тот, кто от чревоугодия и всякой другой похоти телесной блюдет себя, а о гордости и славолюбии не заботится, не терпя даже и малейшего оскорбления; тогда как знает, что свет правды имеет уравновесить чашу награды с делами правды только тех, которые совершали их в духе смирения?

В пустыне мы видели старца, который говорил, что он никогда один не вкушал пишу. Если в течение всех пяти дней никто из братии не приходил к нему, то и он все пять дней не ел, пока в субботу и воскресенье, отправляясь в церковь для общественного богослужения, не находил какого-либо странника, которого приводил в свою келью и вместе с ним вкушал пищу, и то не столько по требованию нужды, сколько ради гостеприимства и братской любви. Потому как по случаю прихода братии они разрешают посты ежедневные, так по уходе их сделанное послабление вознаграждают строжайшим постом, так что за принятие малейшего количества пищи уменьшают у себя обыкновенную меру не только хлеба, но и сна.

Те, которые желают опять возвратиться в рай, или, лучше сказать, в Царство Небесное, долг имеют хранить воздержание даже в употреблении овощей, без придумывания предлогов к противному, чтобы мало-помалу от этих малых не дойти до великих вредных желаний.

Будем презирать все суетное величие настоящей жизни и во всем соблюдать умеренность, чтобы нам беспечально провести эту жизнь и сподобиться обещанных благ.

Если бы можно было выполнять надлежащие телу работы при непрестанном воздержании от пищи, то это было бы всего лучше. Но поскольку весьма немногие тела могут не упадать в силах при таком воздержании, то должно и поститься умеренно, и оказывать телу самую необходимую помощь, но так, чтобы не сластолюбие руководствовало в избрании кушаний, а рассудок со всею строгостью определял потребность, подобно сведущему врачу, который беспристрастно врачует болезнь чем должно. Ибо при таковом душевном расположении вкушающий пищу оказывается в мудрости нимало не ниже невкушающего, а по намерению соблюдает не только непрестанный пост, но и невкушение пищи. Заботой же о теле заслуживает похвалу, как наилучший домостроитель; потому что соразмерное питание тела и воздержание не способны воспламенять похоти и делать страсти необузданными.

Помню, что и я пострадал нечто постясь до того, что потерялся позыв к пище, и я пребывал два и три дня без пищи, и нисколько не желал ее, если бы другие не побудили меня к принятию пищи. Также, по коварному действию диавола, сон до того удалился от глаз моих, что я, проведя много ночей бел сна, молил Господа, чтобы немного заснуть мне. И я был в большей опасности от неумеренности в посте и бдении, чем от чревоугодия и многого сна. Итак, нам нужно заботиться как о том, чтобы по желанию плотского удовольствия не принять пищи прежде назначенного времени, или сверх меры, так и о том, чтобы употреблять ее и спать в назначенный час, хотя бы и не хотелось; потому что и чрезмерное желание плотского удовольствия, и отвращение от пищи и сна возбуждаются врагом нашим; притом неумеренное воздержание вреднее пресыщения; потому что, при содействии раскаяния, можно от последнего перейти к правильному рассуждению, а от первого нельзя.

За то воздержание, каким изнурил ты себя, красота твоя воссияет в Царстве Небесном.

Одно воздержание прилично неповинным, а другое — повинным и кающимся. Для первых движения похоти в теле бывают знаком к восприятию особенного воздержания, а последние пребывают в нем даже до смерти и до самой кончины не дают своему телу утешения, но борются с ним без примирения. Первые хотят сохранять всегда благоустройство ума, а последние душевным сокрушением и истаяванием умилостивляют Бога.

От невоздержания и пристрастия к суетному потоку страстей, потопив землю сердца и нанося на нее всякую гниль и грязь помыслов, мутят ум, омрачают сердце и отягчают тело, в душе и сердце производят нерадение, омрачение, лишают их свойственного им по естеству настроения и чувства.

Совершенная цель воздержания та, чтобы иметь в виде не злострадание, расслабление и совершенную ко всему негодность тела, но удобство душевных движений.

Воздержание от пищи обуздывает похотливость чрева и того, что ниже чрева.

Воздерживаться сверх меры в пище, как думаю, не похвально; и пренебрегать должным воздержанием неполезно.

Прекрасно воздержание, оно подавляет до чрезмерности надмевающую воспалительность страстей, сколько надлежит, смиряет и успокаивает их волнение.

Для того-то Бог дал нам небольшой желудок, для того назначил нам малую меру пищи, чтобы научить нас заботиться о душе.

Кто живет умеренно, тот не боится никакой перемены; а кто роскошествует в этой невоздержной и рассеянной жизни, тот, если ему придется по какому-нибудь несчастию или принуждению подвергнуться бедности, скорее умрет, чем вынесет такую перемену, как не приготовленный и не привыкший к этому.

Подвиг воздержания касается не одного удовольствия от пищи, но простирается на всякое устранение препятствующего. Поэтому в точности воздержный не будет над чревом одерживать победу и в то же время уступать таковую славе человеческой; не будет преодолевать постыдную похоть и в то же время порабощаться богатством или другим каким неблагородным расположением, например: гневом, печалью и всем тем, чем обыкновенно порабощаются души невежественные. Строгий закон воздержания назначает меру языку, пределы очам, нелюбопытное слышание ушам. Кто не остается в этих границах, тот невоздержан и своеволен. Видишь ли, как около этой одной заповеди все, как в хороводе, одна за другую держатся?

Не берись за все горячо, но держись того, что избрал. Лучше прибавлять доброго, нежели убавлять у него что-нибудь. Не тех называем худыми, которые стоят низко, но тех, которые, поднявшись высоко, низко падают.

Телесная красота сводит невоздержанного с ума, его восхищает благообразие лица, очаровывает статность тела, в беседах с женщинами тает он от удовольствия.

Желающий идти ко Христу кратким путем, т. е. бесстрастием и ведением, и с радостию достигнуть совершенства, должен идти не уклоняясь на правую или левую сторону, но во всем своем пребывании старательно идти царским путем, крепко удаляясь преувеличения и недостаточности в подвигах; ибо и то и другое возбуждает сластолюбие; не помрачать ум излишеством пищи и бесед и не ослеплять его заботами; но и не возмущать мысль продолжительным постом и бдением.

В ком нет воздержания, тот легко уловляется всяким неприличием.

Невоздержание есть явный порок, и, прежде всего, необходимо позаботиться об этом недуге, как уврачевать его.

От излишества ведь и в телах наших происходит порча соков, и когда составные части нашего тела по чрезмерности выходят из своих границ, то рождаются бесчисленные болезни и страшные случаи смерти. То же самое бывает и с душою.

Мы видим, что земледельцы искусно отделяют смешанную с зерном шелуху, так что каждое из них назначается для надлежащего употребления: зерно для поддержания человеческой жизни, шелуху для сожжения, также на корм животным. Так и любитель целомудрия, отделяя нужду от удовольствия, как зерно от шелухи, последнюю оставляет неразумным, которых кончина в пожжение, как говорит Апостол (Евр. 6:8), а из того, что необходимо, берет себе, сколько нужно, с благодарением. Но поскольку многие, впавши в другой вид неумеренности, от излишней строгости жизни, незаметно увлеклись в сторону, противную предположенной ими цели, и иным образом отдалив душу свою от высших и Божественных предметов, низвели таковую в круг мелочных забот и попечений, обратив ум свой к наблюдению за телом, так что не в состоянии свободно возноситься умом и созерцать вышнее, будучи погружены в заботу о том, чтобы удручать и сокрушать свою плоть: то хорошо было бы позаботиться и об этом и равно избегнуть неумеренности, как в том, так и в другом случае, — чтобы ни утучнением плоти не подавить ума, ни опять излишним истощением таковой не сделать его слабым и презренным и занимающимся только телесными трудами; но всегда помнить мудрое правило, которое равно воспрещает уклонение как в правую, так и в левую сторону.

Поститесь же, и не вкушайте от преогорчевающего древа греха, если возможно, даже и мыслию; но всячески берегите себя от него делом.

Всегдашний напряженный труд производит изнурение и изнеможение, а постоянное послабление ведет к беспечности. Это бывает и с душою, и с телом. Поэтому мера во всем — прекрасное дело.

Жадными очами не делайте страстных воззрений, и сами себя не подвергайте очарованию.

Все пусть служит потребностям, а не прихотям подвизающихся.

Мы должны знать, что труд воздержания телесного мы исполняем для того, чтобы этим постом можно было достигнуть чистоты сердца. Впрочем, труд этот употребляется нами напрасно, если, зная цель не можем достигнуть ее; лучше воздержаться от запрещенной пищи души т. е. грехов и пороков, чем телесно воздерживаться от незапрещенной и менее вредной пищи. Ибо в телесной пище бывает простое и безвредное употребление, если в меру, творения Божия, само по себе не имеющее никакого греха; а в той душевной пище, т.е. пороках, бывает сначала гибельное пожирание братьев, о котором говорится: «Не люби злословить, чтобы не быть тебе истребленным» (Притч. 20:13).

Воздержание есть матерь здоровья; а матерь воздержания есть помышление о смерти и твердая память желчи и уксуса, который вкусил наш Владыка и Бог.

Воздерживай чрево свое, чтобы открылся тебе путь к жизни.

Одно воздержание прилично неповинным, а другое повинным и кающимся.

Не нужно иметь ни справедливости неумолимой, ни благоразумия, избирающего кривые пути. Лучше всего — во всем мера.

Прочие добродетели, совершаемые втайне, редко делаются известными людям, но воздержание делает заметным воздержного при самой с ним встрече.

Отказываться самовольно от предлежащих сластей мы не можем, если самым делом и опытом не вкусим божественной сладости всем чувством.

Мера употребления — неизбежная необходимость потребности; а употребление сверх потребности доказывает недуг или многостяжательности, или сластолюбия, или тщеславия.

Нет ближайшего пути ко Христу, то есть к бесстрастию и премудрости Духа, как путь царский, уклоняющийся во всем от преувеличений и недостатков.