Любовь

Получив заповедь любить Бога, мы получили также и силу любить, вложенную в нас при творении.

Оставление ближним согрешений их перед нами, их долгов есть собственная наша нужда: не исполнив этого, мы никогда не достигнем состояния, способного принять Искупление.

Закон любви понуждает и на то простираться, что выше силы.

Никто не может искренно любить или веровать иначе, как если он не имеет себя самого судьей себя.

Любовь производит усердие, усердие же побуждает держаться правильного пути, а путь неправды делает ненавистным.

Причина любви к ближним одна – Христос, почитаемый и любимый в каждом ближнем.

Смотри, чтобы за несострадательность не быть тебе преданным... какому-либо неожиданному и непереносимому искушению.

Человеческой милостью почти всегда нарушается правосудие, а правосудием устраняется милость. Напротив того, в Божественном законе суд и милость являются в чудном союзе.

Любовь и без мученичества делает учениками Христа, а мученичество без любви не могло бы сделать этого.

Люди ищут легкой, а не тяжелой работы. Иисусу работать легко. Не велит Он камни носить, не велит горы разрывать и прочее, этому подобное, делать рабам Своим. Нет, ничего такого не слышим от Него, но что? – «любите друг друга» (Ин. 13:34; 15:12, 17). Что легче, чем любить? Тяжко ненавидеть, ибо ненависть мучит; но любить сладко, ибо любовь радует. Сам Он об этом свидетельствует: «...иго Мое благо, и ноша Моя легка» (Мф. 11:30). Возьмем, возлюбленный христианин, на себя благое иго Христово, понесем Его легкую ношу и последуем Ему.

В собственном смысле милостив тот, кто оказывает благодеяние, но не разглашает о бедствиях страждущих. Делающий добро ради самого добра заслуживает большую награду, чем делающий это ради награды. А если человек делает это ради награды от Бога, будет поставлен во втором ряду. И если делает ради похвалы, и получит то, ради чего сделал. Но кто не делает должного ни ради самого добра, ни ради Божией награды, ни ради человеческой похвалы, тот, по моему мнению, даже и не человек, а злой демон. Итак, по какой же причине, выслушав божественный глагол, повелевающий: «Не творите милостыни вашей перед людьми» (Мф. 6:1), ты, не делая ничего сам, обвиняешь делающих из честолюбия? Насколько сохраняющий целомудрие ради славы человеческой выше того, кто не сохраняет его даже и ради славы, настолько же делающий по славолюбию лучше вовсе не делающего, потому что первый стыдится людей, а последний не стыдится ни людей, ни Бога.

Любовь, имеющая основанием Христа, тверда, постоянна, непобедима; расторгнуть ее не может ничто – ни клевета, ни опасности, ни смерть, ни что-либо другое.

Неблагопотребна и чистая любовь, если возмущена ревностью.

«Невозможно мне любить врагов и творить им добро». Неправда. Возможно было Давиду, который плакал о погибших врагах своих Сауле и Авессаломе. Плач о гибели врагов есть явный признак любви к врагам (2 Цар. 1; и 18; 19:1–4). Возможно было святому Стефану, который за врагов своих, побивающих его камнями, молился: «Господи! не вмени им греха сего» (Деян. 7:60). Возможно было и всем святым, значит, возможно и тебе. Ты человек, и они были люди, ты немощен, и они такую же немощь имели.

Как любовь и дела любви являются исполнением всех добродетелей, так ненависть и дела ненависти, немилосердный образ действия, воля ни с кем ничем не делиться — являются полнотой греховности; и как человеколюбию соответствуют и присущи добродетели, так ненависти — грехи, и потому даже ею одной люди осуждаются (свт. Григорий Палама, 26:53—54).
Имея любовь друг к другу, мы имеем любовь истинную, нелицемерную и делами ее обнаруживаем: в том, чтобы ничего и не говорить, и не делать, более того — даже и не допуская слушать того, что оскорбительно или вредно для нашей братии, как и возлюбленный Христу Богослов научил нас, говоря: «Братие, не любите словом и языком, но делом и истиною» (1 Ин. 3:18).

О, любовь! Сожительница Ангелов, совоспитанница отцов, сослужительница пророков, сподвижница мучеников, сопричастница апостолов, союз Церкви! Любовь не знает войны, не имеет врагов, водворяет мир; любовь укрощает жаждущий крови гнев, делает достойными уважения одаренных разумом людей; любовь, не вмещающаяся в мире, обитает в смиренном сердце; любовь, сладчайшая меда и молока, доставляет сладость не только устам, но изливает ее и в глубину сердца; любовь соединяет всех, ею утверждается земное и умножается небесное.

Возлюбим Христа, как должно любить, – в этом великая награда, в этом Царство и радость, наслаждение и слава, неисчислимое блаженство, которого нельзя ни выразить словом, ни понять умом.

Любовь земные дела наши делает ввысь восходимыми.

Спросил Господь апостолов, как они Его понимают? В лице святого апостола Петра они отвечали: «Ты Христос» (Мк. 8:29). Не вдруг созрело это исповедание, но, созрев, осело в глубь сердца и стало источным его направителем. Оно омрачилось смертью Господа, но не поколебалось. И будучи воскрешено еще в большей силе Воскресением, стремило апостолов во всю их жизнь на проповедь всему миру. Есть момент и у каждого верующего, когда он всеми силами своими изрекает: «Ты – Христос, Господь Мой и Спаситель. Ты спасение мое, свет мой, сила моя, утешение мое, надежда моя и Жизнь Вечная». Тогда он готов сказать с апостолом: «Кто отлучит нас от любви Божией?» (Рим. 8:35) – подобно ему начинает гнаться за всем угодным Христу Господу, пока придет «в меру полного возраста Христова» (Еф. 4:13).

Любовь к Спасителю – это действие Духа, или существенное Его присутствие, ипостасно видимое внутри меня, как свет. Свет же этот ни с чем не сравним и весь невыразим.

Учение Евангелия выражает любовь к ближнему исполнением относительно него всесвятых заповеданий Господа; удовлетворение пожеланиям и прихоти человеческой они признают душепагубным человекоугодием и страшатся его так же, как страшатся и избегают самолюбия.

Всюду вражду прекращайте и любовь насаждайте. Любовь друг к другу пусть будет у вас долгом, никогда не исполнимым.

Для того Бог и вложил в родителей любовь к нам, чтобы в них мы имели наставников в добродетели.

От того бывает, что любовь созидает, что она не завидует, и не огорчается на завидующих, и не разглашает о себе всенародно того, что достойно завидования; она не почитает себя уже достигшею совершения (Флп. 3:12), и чего не знает, о том не стыдится признавать свое неведение. Таким образом она предохраняет ум от превозношения и всегда располагает его преуспевать в познании.

Имеющий любовь не умеет по рвению завидовать, не превозносится, как высокоумный и дерзкий, не надмевается ни перед кем, не бесчинствует, творя неподобное в отношении к ближнему, не себе только полезного ищет, но и что полезно ближнему, не раздражается на того, кто опечаливает его, не вменяет во что-либо, если иногда придется пострадать что злое, не радуется о неправде друзей, но сорадуется об истинной правде их, все находящее на него печальное покрывает, всему в простоте и незлобии верует, все обетованное нам Богом получить надеется, всякие искушения претерпевает, не воздавая злом за зло, и никогда от любви к ближнему не отпадает делатель любви (1 Кор. 13:4—8).

Возлюби Бога всей своей душою, как Он возлюбил тебя, сделайся храмом Божиим, и вселится в тебя Всевышний Бог.

Премилосердный требует любви от того, кто хочет прийти к Нему. И если приносит он любовь и слезы, принимает и дар.

Любовь, кроме пользы, доставляет еще великое удовольствие, а труда никакого и, как добрая пчела, собирая добро отовсюду, слагает его в душе любящего.

Любовь есть всесовершающий и просвещающий Свет. Однако же этот Свет не от мира, ни вообще что-либо из мира и не тварь, так как Он несозданный и пребывает вне всех тварей, как нетварный среди тварных вещей.

Если кто не заботится о первой и великой заповеди – о любви к Богу, которая при содействии Божием образуется в нас из внутреннего расположения, доброй совести и здравых мыслей о Боге, и начнет заботиться о втором, только внешнем служении, тот не сможет исполнять это служение чисто и здраво.

Истинная любовь ко Христу происходит от истинной веры во Христа и от Духа Святого. Ибо вера удостоверяет верного, что Христос есть истинная жизнь, истинное блаженство, истинная и вечная радость и сладость, и без Него истинного блаженства не может быть. И так просвещенное верою сердце через благодать Святого Духа разжигается к любви высочайшего добра, которое есть Иисус Христос, Сын Божий, с Отцом и Святым Духом. И чем более познается Христос, ощущается благодать Его в сердце верного, тем более разгорается любовь к Нему; чем более познается добро, тем больше нравится. Ибо любить добро без познания его не можем, как не можем познать сладости меда, не вкусив его. Поэтому и написано: «Вкусите, и увидите, как благ Господь» (Пс. 33:9).

Достигшие этой равноангельской степени соединения с любовью часто забывают телесную пищу; думаю же, что они очень часто и не желают ее.

Милосердного и человеколюбивого Бог принимает и любит, и если это будет праведник – сплетает ему светлейшие венцы, а если грешник – прощает ему грехи в награду за сострадание к подобному себе рабу.

Не имеет цены перед Евангелием любовь от движения крови и плотских чувствований.

Зная, что ни нищета, ни мучение и ничто другое не может спасти нас, если мы не имеем высокой любви, будем приобретать ее прежде всего, чтобы через нее нам получить и другие блага, настоящие и будущие.

Насколько несокрушима стена, укрепленная связями из огромных камней и защищающая от вражеских приступов, настолько несокрушим союз святых, гармонированный узами любви и отражающий искушения диавола.

Мудрость, превозмогшая страх и перешедшая в любовь, делает нас Божиими друзьями и из рабов сынами.

Любовь усвояет себе общего всех Господа: такова уже любовь. Любящий желает видеть не только самого любимого и не только дом его, но и преддверие; и не только преддверие дома, но и самую улицу и переулок, и если увидит хоть одежду или обувь друга, думает, что перед ним сам друг его.

Охлаждение любви — следствие умножения беззакония. Оно ведет к себялюбию, оно разрывает и рассекает тело, ослабляет и разрушает его.

Земное богатство может быть украдено и отнято сильнейшими, а душевная добродетель – приобретение безопасное и неокрадываемое, спасающее и после смерти. Тех, кто так рассуждает, не увлекает призрачный блеск богатства и других утех.

Милостыня есть благо и Божий дар, и подаяние милостыни уподобляет нас, по возможности, Самому Богу.

Подумай, какое великое благо любовь сама по себе, какую доставляет она радость, какую благодать сообщает душе.

То, что мы хотим получить от Бога, мы должны прежде дать ближнему. А если мы лишаем этого ближнего, то как хотим получить то же от Бога?

Блага мира этого обыкновенно сопровождаются печалями и мучительными и болезненными трудами, а та жизнь, которой человек живет в Боге, беседуя с Ним и созерцая неизреченные блага, превосходит всякое блаженство и выше всякой славы, счастья, радости и утешения.

У любви два примечательных свойства: скорбеть и мучиться о том, что любимый терпит вред, а также радоваться и трудиться о пользе его.

Начало греха есть похоть, через которую погибает умная душа. Началом же спасения и Царствия Небесного бывает для души любовь.

Когда ты видишь человека, который творит милостыню и совершает тысячу добрых дел, и таким образом сокрушает силу диавола, подвергается же затем искушениям и опасностям, не смущайся этим: потому он и подвергается искушениям, что слишком сильный удар наносит диаволу.

Совершенная любовь не разделяет единого естества людей по различным их нравам, но всегда смотря на то, всех людей равно любит: добрых любит как друзей, а недобрых, как врагов, благодетельствуя им, долготерпя, перенося ими причиняемое, отнюдь не отплачивая им зла, но даже страдал за них, когда случай востребует, чтобы, если возможно, сделать и их себе друзьями, но если и невозможно, она все же не отступает от своего расположения к ним, всегда равно являя плоды любви всем людям.

Насколько Ты, Спасе, превосходишь все видимое, настолько сильнее и любовь к Тебе, которая заслоняет всякую человеческую любовь, отвращает от склонности к плотским наслаждениям и скоро прогоняет все похоти.

Что может сравниться с тою любовью, которая заключает в себе пророков и весь закон и без которой ни вера, ни знание, ни знание тайн, ни самое мученичество и ничто другое не может спасти того, кто достиг всего этого?