Совершенство

Кто в течение всей жизни достигает большей и большей высоты многими восхождениями, тот не сомневался стать еще выше себя самого, так что жизнь его, подобно орлу, во всем, думаю, усматривается надоблачною, напыщенною, парящею в эфире мысленного восхождения.

Твердо должно помнить, что на земле совершенства нет, но все люди по мере своей некоторые имеют недостатки, попускаемые Промыслом Божиим к нашему смирению.

...Всякая чистота, приобретенная скоро, в короткое время и с малым трудом, скоро теряется и оскверняется.

...Вы, если хотите достигнуть этой меры, в которой верх совершенства, отступите от всех, которые носят... имена... монашества и девства, яснозрения же этого и рассуждения не имеют; ибо если вы вступите в общество с ними, то они не дадут вам преуспевать, а еще погасят жар ваш, потому что в них нет никакого жара, а есть холод вследствие того, что они ходят по своим желаниям. Итак, если они придут к вам и заведут с вами мирские речи, сообразно со своими желаниями, не соглашайтесь на это. Ибо написано у апостола Павла: Духа не угашайте, пророчествия не уничижайте (1 Сол. 5: 19—20). Знайте, что Дух ничем так не погашается, как суетными беседами.

...Как живописцы, когда пишут картину с картины, часто всматриваясь в подлинник, стараются черты его перенести в свое произведение, так и возревновавший о том, чтобы соделаться совершенным во всех частях добродетели, должен при всяком случае всматриваться в жития святых, как бы в движущиеся и действующие какие изваяния, и что в них доброго, то через подражание делать своим.

Совершенство всего поприща заключается в следующем: в покаянии, в чистоте и в усовершении себя. Что такое покаяние? Оставление прежнего и печаль о нем. Что такое чистота? Кратко сказать: сердце, милующее всякую тварную природу. Что такое усовершение себя? Глубина смирения, т. е. оставление всего видимого и невидимого, <видимого, т. е. всего чувственного и всего мысленного> и попечения о том.

Кто всех равно любит по состраданию и безразлично, тот достиг совершенства.

Достигший в меру совершенства бывает мертв и не мертв, а жив скорее жизнью в Боге, с Которым пребывает, так как он не живет больше сам по себе, как говорит Апостол: "уже не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2:20). Бывает он также слеп и не слеп; он смотрит не естественными очами, так как стал выше всякого естественного зрения, получив новые очи, несравненно лучшие естественных очей, которыми и смотрит выше естества. Бывает бездействен и недвижим, как исполнивший всякое собственное действие. Бывает немыслящ, как сделавшийся единым с Тем, Кто выше всякой мысли, и почивший там, где нет места действию ума, т. е. движению его в воспоминании, или помысле, или размышлении. Не имея возможности постигнуть и познать непостижимое и дивное, он некоторым образом опочивает на этом совершенным почитаем, тем недвижением блаженного нечувствия, т. е. не любопытно наслаждаясь неизъяснимыми благами, с чувством, однако же, верным и определенным.
Кто не сподобился достигнуть в такую меру совершенства и проникнуть до таких благ, тот пусть винит себя одного, а не говорит в извинение, что это дело невозможно или что бывает в нас совершенство, такое, однако же, о котором мы и не знаем. Будучи удостоверяем  Божественным Писанием, пусть знает он, что дело это возможно, и в истинной своей силе бывает в действительности, и совершается заведомо с сознанием его; но, по причине неисполнения и нарушения заповедей Божиих, всякий, собственно, сам себя лишает таких благ, соответственно своей неисправности.

...Пусть никто не мечтает стяжать истинное христианское благонастроение и христианские добродетели и работать Богу, как подобает, если не хочет понуждать себя на отвержение и поборение всяких страстных движений плотской воли, не только больших, но и малых, которым он прежде привык удовлетворять охотно и любительно. В том-то, что по саможалению не хотят себя понуждать и себе отказывать решительно во всем, и лежит главная причина, почему так мало достигающих полного совершенства христианского. Ибо когда они, с трудом победив большие страстные склонности, не хотят потом понуждать себя на препобеждение малых, кажущихся ничтожными, то поскольку эти малые — порождения и выражения больших, удовлетворяя им, питают они эти последние, которые потому все продолжают жить и действовать в сердце, хотя обнаруживаются не в больших размерах. Сердце потому при этом остается страстным и нечистым и, главное — нимало не отрешенным от самоугодия и саможаления, которые всегда оставляют в сомнительном достоинстве всякие дела богоугождения.

...Хотя мы еще не достигли совершенства, но самое сие желание есть уже начало нашего спасения; от этого желания мы начнем с помощию Божиею и подвизаться, а через подвиг получаем помощь к стяжанию добродетелей.

Немалыми мерами измеряй путь своей жизни. Ежели ты определил возвращающегося назад или самого порочного, то не думай, что достиг уже предела добродетели. Превзойти немногих — не верх еще совершенства. Для тебя мерою должны быть заповедь и Бог. А ты далеко еще от Бога, хотя идешь и быстрее других. Имей в виду не то, сколь многих стал ты выше, но то, сколь многих остаешься еще ниже, и желай быть всех совершеннее. Выше тебя широкое небо; а ты высок между низкими.

...Подвизайтесь добре, пресекайте искушения, отбрасывайте с пути вашего всякие камни и преткновения и бодро восходите на гору небесного жития, пока придет чаемый день.

Всякий путь ума и сердца, когда цель его — Бог, бесконечен... преуспеяние в премудрости Божией — бесконечно; преуспеяние в любви к ближнему, когда оно в Боге— бесконечно.

Не думай о себе слишком высоко и не полагайся на свой ум, хотя ты и очень велемудр. Если и видишь кого ниже себя, не превозносись, как всех превозшедший и находящийся близко к цели. Тот не достиг еще цели, кто не увидел предела своего пути. Много надобно иметь страха, но не должно приходить и в излишнюю робость. Высота низлагает на землю, надежда возносит к небу, а на великую гордыню гневается Бог. За иное можешь взяться руками, иного касайся только надеждою, а от иного вовсе откажись. И то признак целомудрия — знать меру своей жизни. Равно для тебя худо — и отложить благую надежду, и возыметь слишком смелую мысль, что нетрудно быть совершенным. В том и другом случае твой ум стоит на худой дороге. Всегда старайся, чтобы стрела твоя попадала в самую цель, смотри, чтобы не залететь тебе далее заповеди Великого Христа, остерегайся и не вполне исполнить заповедь; в обоих случаях цель не достигнута. И излишество бывает часто бесполезно, когда, желая новой славы, напрягаем стрелу сверх меры.

На очистительной степени стоят вводимые в священные подвиги. Свойственны ей — отложение образа перстного человека, освобождение от всякой чувственной страсти, облечение в нового человека, обновляемого Духом Святым. Дела ее — ненависть к чувственному, измождение плоти, удаление от всего, что может возбуждать страстные помыслы, раскаяние в содеянном; при сем — омытие слезами солености греха, благоустроение нрава благодатью Духа, умиленным сокрушением очищение внутреннего сткляницы, т. е. ума, от всякой скверны плоти и духа, и влияние в него вина слова, веселящего сердце человека очищаемого и принесение его Царю духов для вкушения. Конец же — действенное разжжение себя огнем подвижничества, трудами подвижническими извержение из себя всякого яда греховного, закаление себя через погружение в воду сокрушения и соделание себя мечом, сильно посекающим страсти и бесов. Достигший сего угасил силу естественного огня, заградил уста львов — свирепых страстей, стал силен духом, из немощного соделался крепким и, как другой Авситидианин – <Иов>, воздвиг себе трофей терпения, победив искусителя (Ев. 11: 32—34).
На просветительной степени стоят действием священных подвигов преуспевшие в первом бесстрастии. Свойственны ей — водворение в уме образа здравых словес или здравых на все воззрений и причастие Духа Святаго. Дело ее — очищение ума действием Божественного огня, мысленное сердечных очей отверстие и рождение слова с высокими помышлениями разума. А конец — слово премудрости, уясняющее все сущее и бывающее, ведение божеских и человеческих вещей и откровение тайн Царствия Небесного. Достигший этого мысленным деланием ума, на колеснице огненной носим бывает четверицею добродетелей и, как другой Фесвитянин – <Илия>, еще живой вземлется в мысленный воздух и обходит небесные области, став выше всего земного.
На таинственной или совершительной степени стоят пришедшие уже в меру возраста Христова. Свойственно им — пресекать воздух, возноситься выше всего, вращаться в кругу горних Чинов небесных, приближаться к первому Свету, и глубины Божьи исследовать духом. Дело сей степени — исполнять зрителя таких предметов — ум ведением путей Промысла, законов правды и истины и разрешения гаданий, притч и темных словес Божественного Писания. Конец же — тайноводствовать того, кто столь усовершен, к сокровенным тайнам Божьим, исполнять его неизреченною премудростью через сочетание с ним Духа и в великой Церкви Божией являть его мудрым богословом, просвещающим людей богословскими поучениями. Достигший сей меры действом глубочайшего смиренномудрия и сокрушения, восхищаем бывает до третьего неба богословия, как другой некий Павел, и слышит неизреченные глаголы, которые нельзя слышать и человеку, под влиянием чувств состоящему, вкушает неизреченные блага, коих око не видело и о коих ухо не слыхало, и делается служителем тайн Божьих, став устами Его, и совершает их для людей словом, почивая при этом блаженным покоем в Боге, совершенный в совершенном, и с богословами в общении пребывая с высочайшими силами Херувимов и Серафимов, коим принадлежит слово премудрости и вместе слово разума.

Желающий, по Писанию, прийти в «мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Еф. 4:13) не должен предпочитать молитве различные служения и без нужды, как случится, брать таковые на себя; но и встречающихся по некоторой надобности, и по смотрению Божию, не нужно уклоняться и отвергать таковые от себя, под предлогом молитвы; но ему необходимо познавать различие между молитвою и другими занятиями и служить смотрению Божию без испытания. Кто думает иначе, тот не верует, что одна заповедь бывает по Писанию и выше, и главнее другой, и не хочет, по слову Пророка, направляться ко всем заповедям (Пс. 118:128), встречающимся ему по смотрению Божию.
Необходимые и смотрительно встречающиеся нам дела неизбежны, но безвременные занятия должно отвергать, предпочитая им молитву, в особенности же отвергать те, которые вовлекают нас в большие траты и собрания излишних имений. Ибо насколько кто ограничит их о Господе и отсечет излишнее вещество их, настолько и мысль удерживает от развлечения, а сколько удержит мысль, столько и чистой молитве дает место и показывает искреннюю веру во Христа. Если же кто-либо по маловерию или по какой-либо другой немощи не может этого делать, то, по крайней мере, да познает истину и по силе своей, да простирается вперед, обвиняя себя в младенчестве.

Желающий жить по образу и подобию Божию должен быть презираемым всеми, стать предметом насмешек, неуважения как на словах, так и в делах.

Вот каким образом беспрепятственно восходят к высшему совершенству: по словам Священного Писания. Начало нашего спасения и премудрости есть страх Господень (Притч. 1:7); от страха Господня рождается спасительное сокрушение сердечное, а от этого отречение от мира, то есть нищета и презрение всех приобретений; от нищеты происходит смирение; от смирения же происходит умерщвление воли; а умерщвлением воли истребляются все пороки; по истреблении пороков добродетели плодятся и возрастают; при возрастании добродетелей приобретается чистота сердца, а чистотою сердца приобретается совершенство апостольской любви.

...Ничья воля или подвиг, хотя бы кто хотел и подвизался, не могут быть настолько достаточны, чтобы обложенный плотию, противоборствующею духу, в состоянии был достигнуть верха совершенства и награды за непорочность и чистоту, если не будет вспомоществуем милосердием Божиим, так чтобы заслуживал достигнуть того, чего очень желает или куда стремится.

...Кого не возмущает ни один порок, сопровождает же всякая добродетель и все, что есть прекрасного, тот справедливо может веселиться непоколебимым и нескончаемым веселием...

...По преданиям и наставлениям <святых отцев>, мы должны так стремиться <к совершенству>, упражняясь в посте, бдении, молитве, сокрушении сердца и тела, чтобы все это гордость не сделала напрасным. Ибо надобно верить, что мы не только не можем достигнуть совершенства нашим тщанием или трудом, но и самые эти труды, усилия и занятия, в которых упражняемся для него, не можем совершать без помощи Божией, без воодушевления, вразумления и увещания благодати, которую обыкновенно Бог вливает в наши сердца, милостиво посещая нас или через другого, или Сам Собою.

... Да не хвалятся обладающие только словом, будто преуспели во всем, ибо у них недостает более предпочтительного - добродетели и благочестия. Да не хвалятся имеющие добродетель, не имея дара слова и веры, ибо у них недостает слова и веры. Да не осуждают других имеющие веру, но лишенные дел и дара слова, ибо они обличают себя, отрицая веру делами. Но каждый из них да постарается приобрести остальное, чтобы, имея веру, как душу, добродетель, как тело, и дар слова, как красивый наряд, и здесь сделаться славным, и там предстать в торжестве благоискусным и увенчанным.

Спасение возможно при сохранении имения, в жизни посреди мира; для снискания совершенства требуется предварительное отрешение от мира. Спасение необходимо для всех; снискание совершенства предоставлено произволяющим.

Первое, чистое естество — Троица, а потом ангельская природа; в-третьих же, — я, человек, поставленный в равновесии между жизнью и болезненною смертью, я, которому предназначена величественная цель, но достигаемая с трудом, если только, хотя несколько, приоткрыта мною дверь греховной жизни, ибо такой подвиг предназначен Богом моему уму. И тот из нас совершеннейший, кто среди многих зол носит в себе немногие кумиры греха, кто, при помощи Великого Бога, храня в сердце пламенную любовь к добродетели, поспешает на высоту, а грех гонит от себя прочь, подобно тому как ток реки, влившейся в другую быструю и мутную и неукротимую реку хотя и смешивается с нею, однако же превосходством своей чистоты закрывает грязный ее ток. Такова добродетель существа сложного; большее же совершенство предоставлено существам небесным. А если кто еще на земле увидел Бога или, вознеся отсюда на небо тяжелую плоть, взашел к Царю, то это— Божий дар. Смертным же да будет положена мера!

...Нам надо иметь много различных добродетелей, чтобы освободиться от земного и достичь небесного.

Вы упоминаете об устроении своем, которым, будучи оскорбляемы, смущаетесь и доходите до малодушия. Вы хотите вдруг совершенства, не обучаясь и не претерпев вражиих нападений, и не познав своей немощи, и не смирившись, просто сказать, ты хочешь, быв еще младенцем, стать совершенным мужем или, вступя в службу нижним чином, сделаться сейчас генералом, и, начав учиться азбуке, вдруг читать все книги. Не многими ли трудами, подвигами и временем дошли до этого святые? Художество художеств и хитрость хитростей есть дело спасения, а не просто – как захотел, так и сделал. Святые отцы, деятельно прошедшие путь этот и стяжавшие богатство благости через делание заповедей Христовых, оставили нам пример в учениях своих, чтобы через это познавали в себе страсти, сопротивлялись им, а в уклонении к ним завершали смирением, самоукорением и покаянием, нисколько не надеялись на свои дела или на свои силы и на свой разум, и так помалу очищались бы от страстей и приближались к Богу. Вспомните, что Господь ублажает тесный и прискорбный путь, а не пространный и бесскорбный.

А что вы скорбите, что не благодушествуете, то эта немощь, нам попущенная, чтобы мы прибегали к твердой страже и необуреваемому пристанищу – смирению, и от таковых оплошностей да познаем свои немощи и ничтожество, и да укоряем себя и окаиваем, и да не великомудрствуем о себе, что будто уже доспели пристанища и необуреваемыми пребыть возможем. Но до конца должно жить и все продолжать учиться, как достигнуть совершенства, но на этом свете совершенства не обретется, но только Премилосердный Господь Един совершен есть, и труждающихся и постоянно с простотой и беззлобием, и смирением в Его совершенную волю и Промысл вдавшихся, хоть и при смерти, удостаивает Своими щедротами в совершенство.

Как тебе достигнуть внутреннего христианского совершенства, так как твое старание об этом идет безуспешно?
Если желаешь, чтобы дело это у тебя шло с успехом, то требуется первое условие – оставить всех с делами их на Промысл и суд Божий, на собственную их волю – пусть действуют, как знают, как хотят и как разумеют. Апостол Павел пишет: «Всякий поступай по удостоверению своего ума», один так, другой так (Рим. 14:5), то есть один рассуждает так, а другой так, и каждый действует по своему намерению. А Един Судия живых и мертвых, зная намерения каждого, воздаст каждому не по делам, а по намерению дел. Прибавление к сказанному условию то, чтобы всегда помнить, что мы живем в монастыре для собственного исправления, а не для исправления других.
Второе условие – заботиться о смиренном и искреннем покаянии, и не так поверхностно приносить покаяние, как привыкли мы в мире от ложного стыда и самолюбия. На чужие грехи и недостатки мы зорко смотрим, а на свои немощи душевные и случающиеся прегрешения смотрим как бы сквозь тусклое стекло. Чтобы научиться смиренному, искреннему раскаянию, должно внимательно читать, кроме других книг, книги Ефрема Сирина, где и увидим, что прежде всего нужно оставить «ревность не по разуму» (Рим. 10:2), которую святой Исаак Сирин называет ревностью безумною и которая под благовидными предлогами более всего вредит в духовной жизни.

Вся эта противоречащая путаница есть действие врага, который борет и правыми, и левыми, то тоской и страхом, то высокоумием и самонадеянностью, а когда отвергают его внушения, то опять шепчет: «Очень хорошо сотворил, победил, сделался велик». Тебе сильно казалось, что действительно пришла в меру совершенства, а сама пишешь, что голова пустая, душа, как разграбленная храмина, что с трудом привыкаешь к устной молитве, а четочного правила ни разу не выполнила, потому что как только за него берешься, начинает тебя сильно ломать. Откуда же взялось твое совершенство? Видим, что тут явное противоречие, которое прежде всего врачуется искренним покаянием и чистосердечным исповеданием.