Как пламень огня всегда поднимается вверх, особенно когда станешь ворочать вещество, в котором возгорелся и горит огонь, так и сердце тщеславного не может смиряться. Но как только скажешь ему, что для его пользы, он более и более воздымается; если его обличают и вразумляют, он противоречит сильно; если хвалят и приветствуют, он напыщается еще сильнее.

«Кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем?» (1 Кор. 2, 11). Итак, пусть посрамляются и обуздываются те, которые покушаются ублажать нас в лицо.

Делание не из любви к Богу, но ради похвалы от людей, каково бы оно ни было, находит себе не похвалу за благочестие, но осуждение за человекоугодие, или за самоугодие, или за честолюбие, зависть, или за иную подобную вину.

Тщеславие есть неразумная страсть и удобно примешивается ко всякому делу добродетели.

Ты познаешь тщеславного по особенной способности его к лести, к услужливости, ко лжи, ко всем подлому и низкому.

Многие... хотя и сделают иногда что-нибудь доброе, но тщеславятся перед посетителями, а часто и презирают их из-за оказанной им услуги. Это подобно тому, как если бы кто собрал богатство и имел его уже в руках, а потом вдруг все собранное выбросил из рук.

Часто случается, что червь, достигнув полного возраста, получает крылья и взлетает на высоту; так и тщеславие, усилившись, рождает гордость, всех зол начальницу и совершительницу.

Все прочие страсти прекращаются со смертью, а тщеславие и после кончины продолжает свое действие над умершим, силится показать свою власть, когда умирающие заботятся, чтобы им были поставлены великолепные памятники, на которые надо истратить все их имущество, стараются и в гробу показать необыкновенную пышность.

Начало к истреблению тщеславия есть хранение уст и любление бесчестия; середина же — отсечение всех помышляемых ухищрений тщеславия; а конец (если только есть конец в этой бездне) состоит в том, чтобы стараться делать перед людьми то, что нас уничижает, и не чувствовать при том никакой скорби.

К усердию вашему приплеталось и тщеславие, а как его избежать – вы сами достаточно знаете; изгонять этого змея из сердец ваших самоукорением и избегать того, что может давать ему пищу, а что бы вы ни сделали доброго, то это не ваше, а помощь Божия и Его достояние, вы же только орудие, да и самое слабое.

Я только считаю должным напомнить вам, чтобы все, что было доброе, творимое вами, проникнуто было смирением: молитва ли, пост ли, милостыня, прощение ближним и прочее, все это делайте во славу Божию и со смирением. Я потому это вам предлагаю, знаю, что ненавистник добра, диавол, когда не успеет нас отвратить от какого-нибудь доброго дела, то старается помрачить таковое высокоумием и тщеславием.

Пишешь, что бороло тебя тщеславие за мнимое твое благоразумие, но когда вспомнила о нечистоте его, то и прошло; так надо и всегда исторгать этот корень зла из сердца; он все растения благих дел оскверняет и непотребными творит. Об этом много есть у святых отцов наставлений и учений.

Во время усердной молитвы желаешь, чтобы тебя видели, как ты молишься. Это бесы влагают помыслы тщеславия. Хорошо, что на них останавливаешься. И впредь их должно презирать.

Видишь яблоко... с виду красивое, но внутри изъеденное ядовитым червем, уже не только не полезное человеку, но и вредное. Так может быть и человеческое дело: хотя извне и кажется добрым, но, когда исходит из сердца, напоенного самолюбием, тщеславием и гордостью, не только ему не полезно, но и вредит. Ибо такой человек не воздает славы Богу, от Которого все добро происходит, и что должно воздать одному Богу, то он приписывает себе. Божиими дарованиями он не к Божией славе, но к своей злоупотребляет, и так на том месте, на котором должен поставить Бога, себя, как одушевленного идола, ставит и так отпадает и отступает сердцем от Бога и впадает в богомерзкий порок духовного идолопоклонства. Таковы те, которые дают обильные милостыни, созидают Божии храмы, богадельни, но и от этого ищут славы и похвалы человеческой, которые людей учат и наставляют ради того, чтобы прослыть мудрецами и разумными, и прочее; и это диавольские козни и самолюбие неразумного и слепого сердца.

...Человек тщеславный, желающий нравиться кому ни попало, есть в большей мере раб, чем всякий невольник; напротив, поправший эту славу, не заботящийся о мнении других, стоит всех выше, он один свободен.

Кто творит что напоказ перед людьми, тот лишает себя тем платы своей.

Кто любит человеческую славу, тот не может быть свободен от страстей, но рвение и зависть обитают в нем.

<Тщеславие это> Искание славы человеческой. Хвастовство. Желание и искание земных и суетных почестей. Любление красивых одежд, экипажей, прислуги и келейных вещей. Внимание к красоте своего лица, приятности голоса и прочим качествам тела. Расположение к наукам и искусствам гибнущим этого века, искание успеть в них для приобретения временной, земной славы. Стыд исповедовать грехи свои. Скрытие их перед людьми и отцом духовным. Лукавство. Самооправдание. Прекословие. Составление своего разума. Лицемерие. Ложь. Лесть. Человекоугодие. Зависть. Уничижение ближнего. Переменчивость нрава. Потворство. Бессовестность. Нрав и жизнь бесовские.

Те, которые хвалят нас, умножают в нас надменность, возбуждают гордость, тщеславие, беспечность и делают душу изнеженной и слабой.

Свойство и действие уток и гусей хорошо изображают свойство и действие страстей: тщеславие и гордость.
Тщеславие и гордость, хотя одной закваски и одного свойства, но действие и признаки их разные. Тщеславие старается уловлять похвалу людей и для этого часто унижается и человекоугодничает, а гордость дышит презрением и неуважением к другим, хотя похвалы так же любит.
Тщеславный если имеет благовидную и красивую наружность, то охорашивается, как селезень, и величается своей красивостью, хотя мешковат и неловок часто бывает так же, как и селезень. Если же побеждаемый тщеславием не имеет благовидной наружности и других хороших качеств, тогда для уловления похвал человекоугодничает и как утка кричит: «Так! Так!», когда на самом деле и в справедливости не всегда так, да и сам он часто внутренне бывает расположен иначе, а по малодушию поддакивает. Гусь, когда бывает что-либо не по нем, поднимает крылья и кричит: «Кага! Каго!» Так и горделивый, если имеет в своем кружке какое-либо значение, часто возвышает голос, кричит, спорит, возражает, настаивает на своем мнении. Если же недугующий гордостью в обстановке своей не имеет никакого веса и значения, то от внутреннего гнева шипит на других, как гусыня, сидящая на яйцах, и, кого может кусать, кусает.

Жаждущий славы человеческой лишается славы Божией
Смотри, чтобы, ища славы человеческой, не лишиться славы Божией...

Что из здешнего стоит названия блага? Честь ли, которой многие домогаются? Разве придает она что-нибудь большее почетным людям? Смертный останется смертным, воздают ли ему почесть или нет... Кто видит это и потому презирает все, считающееся почетным у людей, и к одной только Божественной жизни имеет любовь, тот, зная, что «всякая плоть – трава, и всякая красота ее – как цвет полевой» (Ис. 40:6), сочтет ли когда-нибудь достойным заботы то, что «сегодня есть» (Мф. 6:30) и чего завтра не будет? Душа, жаждущая чести и прославления, не увидит Царства Небесного.

Тщеславие есть отступление от цели, которая по Богу, и переступление к другой цели, которая не по Богу. Ибо тщеславен тот, кто для своей, а не для Божией славы заботится о добродетели, и трудами своими имеет в виду накупить лишь человеческих непостоянных похвал.

Наблюдай и увидишь, что непотребное тщеславие до самого гроба украшается одеждами, благовониями, многочисленною прислугою, ароматами и тому подобным.

Почему же ты не можешь преодолеть тщеславия, когда другие преодолевают, имея такую же душу, такое же тело, такой же внешний вид, живя такой же жизнью? Помысли о Боге, помысли о высшей славе, противопоставь ей настоящее – и ты скоро отстанешь от тщеславия. Если ты непременно желаешь славы, то ищи истинной славы. Разве слава та, которая заставляет искать чести от низших и имеет в ней нужду? Честь состоит в том, чтобы пользоваться славой от высших. Если ты непременно желаешь славы, то ищи лучше славы у Бога. Возлюбив эту, ты будешь пренебрегать той, увидишь, как она бесчестна, а пока не узнаешь этой, не увидишь, как та постыдна, как смешна. И пока обладает нами эта страсть, мы не можем видеть, каково это зло.

...Желающему проходить царским путем надобно проходить по апостольскому учению (2 Кор. 6: 7—8) с оружием правды в правой и в левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах и с такою осторожностью среди вздымающихся волн искушений, под управлением рассудительности и под веянием на нас Духа Божия, направлять путь добродетели, так чтобы мы знали, что, если немного уклонимся на правую или левую сторону, мы тотчас разобьемся на подводных, гибельных скалах. Потому премудрый Соломон увещевает: не уклоняйся ни направо, ни налево (Притч. 4:27), т. е. не тщеславься добродетелями, не превозносись счастливыми успехами в духовном, не уклоняйся и на левую стезю пороков, по Апостолу, не ищи себе славы в сраме твоем (Флп. 3:19). Ибо диавол в ком не мог породить тщеславие видом хорошо сшитой, опрятной одежды, того старается искусить грязною, худо сделанною, убогою. Кого не мог низвергнуть честью, того запинает смирением; кого не смог заставить превозноситься знанием и красноречием, того обольщает важностью молчания. Если кто будет явно поститься, то искушается суетною славою. Если же для избежания славы будет скрывать <пост>, то подвергается тому же пороку превозношения. Чтобы не запятнать себя заразою суетной славы, он в виду братий избегает совершать продолжительные молитвы, а когда станет скрытно упражняться в них и не имеет никакого свидетеля этого дела, то не избегает стрел тщеславия.

Иногда хорошие, по-видимому, начинания приводятся в исполнение ради славы и людской похвалы; а это перед Богом равно неправде, и воровству, и другим грехам.

Причина всех зол – тщеславие. Оно-то наиболее разжигает огонь; оно всюду простирает свою власть и, как мучитель, обладает всяким возрастом и всяким званием, оно разоряет дома, города, целые народы.

Уныние расслабляет душевную силу, а тщеславие болезненного делает здоровым, старика более сильным, чем юноша, если только много свидетелей того, что делается: тогда легки и пост, и бдение, и молитва, потому что похвала многих возбуждает усердие.

Все прочие страсти прекращаются со смертью, а тщеславие и после кончины продолжает свое действие и над умершим телом силится показать свое свойство. Когда умирающие заботятся, чтобы им были поставлены великолепные памятники, на которые надобно истратить все их имущество, и стараются и во гробе показать необыкновенную пышность; когда люди при жизни за одну <монету> или кусок хлеба оскорбляли подошедших нищих, а умирая, готовят червю обильную пищу, — то какую власть ты найдешь мучительнее этой болезни? От этого же зла рождается и нечистая любовь, так как многие вовлечены в прелюбодеяние не красотою лица, не похотью совокупления, но желанием похвастаться... Я предпочел бы лучше быть рабом у множества варваров, чем у одного тщеславия, так как варвары не повелевают того пленникам, что приказывает тщеславие своим подчиненным. Будь слугою всех, говорит оно, будут ли они знатнее тебя или незначительнее. Не радей о душе, не заботься о добродетели, смейся над свободою, жертвуй своим спасением; а если сделаешь какое-либо добро, то делай не из угождения Богу, но напоказ людям, чтобы от них получить себе венец; если подаешь милостыню или постишься, труд перенеси, а пользу старайся погубить. Что может быть бесчеловечнее таких требований? Отсюда ведут свое начало и зависть, и высокомерие, и сребролюбие — мать всех зол.

...Побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь, так же тщеславлюсь.

Некоторые, будучи похвалены за добродетель, усладились этим и сласть тщеславия своего приняли за утешение.

Если постараешься не тщеславиться перед женой и слугами, то легко преодолеешь эту страсть и в общении с другими. Хотя везде болезнь эта тяжка и мучительна, но особенно в присутствии жены. Если... мы здесь разрушим ее силу, то легко преодолеем ее и в других случаях.

Тщеславие... везде пагубно, но особенно в делах человеколюбия, так как здесь оно является крайней жестокостью, извлекая себе хвалу из чужих бедствий и почти ругаясь над живущими в нищете.

Это, конечно, злая вещь – <тщеславие>, но от нее никуда не убежите. Убежите... тщеславие будет учить вас тщеславиться и тем, что убежали. От него надобно отбиваться при делах, какие делаете, и больше ничего, а не бежать от сих дел.

Видишь, какой сатанинский яд сокровен в тщеславии? Все дела, какие бы ни творил человек, оно обращает в мерзость и запустение, как море делает соленой воду всех впадающих в него рек. Эта болезнь духа делает нас мерзкими перед Богом, и насколько сокровен этот порок, настолько мерзок. От идолов чувственных и от прочих грехов можно уберечься, так как мы видим их, но от этого идола, который в нашем сердце гнездится, уберечься очень трудно, так сокровенно он пребывает в сердце.

Добродетельному человеку, идущему тесным и скорбным путем и исполняющему заповеди Христовы, невозможно заслужить похвалу и удивление всех людей, потому что велика сила зла и вражда к добродетели. Господь, зная, что человеку, строго подвизающемуся в добродетели и ожидающему от Него похвалы, невозможно пользоваться похвалой и доброй славой у всех людей, он называет несчастными тех, которые из-за похвалы людской пренебрегают добродетелью. Похвала от всех может служить величайшим доказательством того, что хвалимые немного заботятся о самой добродетели. Да и как будут все хвалить добродетельного, если он станет защищать обижаемых от обидящих, терпящих зло – от желающих делать зло? И еще, если он захочет исправлять согрешающих и хвалить живущих добродетельно, то не естественно ли, что одни будут хвалить его, а другие – порицать? Поэтому Господь говорит: «горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!» (Лк. 6:26).

Кто творит добродетели из тщеславия, тот и познания ищет из тщеславия же. Но такой ничего уже не делает и не говорит для назидания, но во всем ищет уловить славу от видящих дело его или слышащих слово его. Обличается же страсть эта тем, если когда некоторые из таковых станут хулить слова или дела его, он крайне огорчается тем не потому, что те не получили назидания, ибо этой цели он и не имел, но потому, что он унижен или уничижен ими.

Мужа сильного не обличай в тщеславии, но укажи ему на бесчестие, которому за тщеславие подвергаются. Ибо таким образом удобно бывает обличаем разумный.

Кто в одно и то же время за одно хвалит, а за другое укоряет ближнего, тот одержим тщеславием и завистью; похвалами покушается он прикрыть зависть, а укорами выставляет себя лучшим его.

Тщеславие и самомнение любят учить и наставлять.

Бог – начало и источник всякому добру, и потому Ему Единому подобает слава и хвала за добро. Но когда человек за добро желает и ищет славы и похвалы себе, то на том месте, где бы подобало быть и почитаться и славиться Богу, человек себя, как идола, ставит и хочет хвалиться и прославляться. Поэтому он отступает от Бога сердцем своим и себя боготворит, хотя этого и не замечает. Чем же хвалиться человеку, который, кроме грехов и немощи, ничего не имеет? Разве грехами? Но какая это польза? Это не похвала, а поношение.

Тщеславие, по причине непрестанного мятежа и смущения помышлений своих, из всего встречающегося собирает нечистые сокровища и оскверняет сердце.