Святые «О гневе»

...Как пламя огненное погашается водою, так гнев душевный гаснет от плача и слез; а если кто долгое время пребудет в плаче, то раздражительность души приходит в совершенную неподвижность, и душа тогда уже совсем не гневается.

В этом-то <примирении> и состоит исцеление душ и ран наших, в этом – самый лучший путь угождения Богу, в этом – самое верное отличие боголюбивой души, когда мы все исполняем ради закона Господня и не поддаемся неблагородным мыслям, но становимся выше страстей, представляя себе благодеяния, ежедневно оказываемые нам Богом.

...От нас, а не от тех, кто гневается <на нас>, зависит и погасить пламень их гнева, и раздуть его сильнее.

Можно гневаться и против этого самого гнева за то, что он возгорелся в нас против брата, и, разгневавшись за это, мы не допускаем ему иметь вредное укрывательство в сокровенности нашего сердца.

Если присмотримся, то увидим, что многие из гневливых усердно упражняются во бдении, посте и безмолвии; а намерение у диавола то, чтобы под видом покаяния и плача подлагать им вещества, питающие их страсть.

Обладаемый страстью гнева не производит ничего здравого.

Гнев стоит в междупределии вожделения и разумной силы души, служа для каждой из этих сил оружием, по естеству ли они действуют, или противоестественно.

Скажи, какое другое зло хуже превысившей меру гневливости? И есть ли от этого какое врачевство? В иных болезнях прекрасное врачевство — мысль о Боге. А гневливость, как скоро однажды превысила меру, прежде всего заграждает двери Богу. Самое воспоминание о Боге увеличивает зло, потому что разгневанный готов оскорбить и Бога. Видал я иногда и камни, и прах, и укоризненное слово были бросаемы и в Того, Которого нигде, никто и никак не может уловить; законы отлагались в сторону; друг не узнан; и враг, и отец, и жена, и сродники — все уравнено одним стремлением и одного потока. А если кто станет напротив, то на себя привлечет гнев, как зверя, выманиваемого шумом. И защитник других сам имеет уже нужду в защитниках.

Упражняйся в безгневности, чтобы не упиться без вина, отягчив себя пороком и гневом.

Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу (Еф. 4: 26—27). Если вредно во гневе нашем заходить Солнцу Правды и, разгневавшись, мы тотчас даем диаволу место в сердце нашем, то как же выше он заповедал, чтобы мы гневались, говоря: гневайтесь, и не согрешайте? Не ясно ли он высказывает такую мысль: гневайтесь на пороки и ярость вашу, чтобы при вашем потворстве им Солнце Правды Христос не стал заходить в омраченных душах по причине гневливости вашей, и чтобы по удалении Его вы не дали диаволу место в сердцах ваших?

Гнев есть зверь, скоро нападающий на нас, и нужно нам много оград и оплотов, чтобы задержать его и преодолеть.

Бог не хочет, чтобы мы удерживали гнев даже и на короткое время, потому что Он не дозволяет приносить и духовные жертвы наших молитв, если мы сознаем, что кто-нибудь имеет хоть какую-нибудь скорбь на нас. Следовательно, как же мы дозволим себе, не говорю на многие дни, но даже до заката солнца удерживать скорбь на брата, тогда как нам не дозволяется приносить наши молитвы Богу, если кто-нибудь имеет скорбь на нас? И Апостол заповедует: «Непрестанно молитесь» (1 Сол. 5:17); «Итак желаю, чтобы на всяком месте молитвы произносили мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения» (1 Тим. 2:8). Итак, остается или никогда не  молиться, удерживая такой яд в сердцах своих, и быть виновными в нарушении этой апостольской или Евангельской заповеди, которою повелевается непрестанно и везде молиться, или, если, обманывая самих себя, хотим приносить молитву вопреки ее запрещению, то должны знать, что будем приносить Господу не молитву, а упрямство в духе противления Ему.

Не столько повредил тебе враг, что бы он ни делал, сколько ты вредишь себе, не примиряясь с ним и попирая законы Божии.

Господь не запретил вовсе гнева, потому что иногда такое стремление души можно употреблять и на добро, но гневным когда-либо быть на брата без всякой доброй цели, запретил заповедью, сказав: «всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5:22). Ибо присовокупление слова «напрасно» показывает, что и обнаружение раздражения часто бывает своевременно, когда страсть эта вскипает при наказании греха.

Свирепый гнев причиняет великие несчастья, как самому преданному этой страсти, так и ближним.
Бог угрожает преисподней и огнем гневающимся ( Мф. 5:22).

Иногда во время гнева лукавые бесы скоро отходят от нас с тою целью, чтобы мы о великих страстях не заботились, как бы о маловажных, и, наконец, сделали болезнь свою неисцелимою.

Где находится яд гнева, там необходимо произойдет и воспламенение похоти.

Если где увидишь лежащую змею — бежишь прочь, боясь, чтобы не ужалила тебя, а гневу, который полон смертоносного яда, позволяешь оставаться в сердце твоем. Если змея ползет к тебе в недро — трепет объемлет все твои члены, но сердце твое гневное — вертеп, наполненный василисками. Плоть страждет и истлевает, если только дохнет василиск, а где живет гнев, там губительный яд.

Примирение нас друг с другом всего вожделеннее для Бога Слова. Ибо Тот, Кто примирил небесное с земным, прекращает и наши вражды, не позволяя возникнуть им, а возникшее исторгая с корнем.

Демон гнева, вошедши, делает безумными людей, подобно беснующимся и побуждает их делать все вопреки очевидности.

Мы слышали, что некоторые усиливаются извинять эту гибельную болезнь души (гнев), так что превратным толкованием Священного Писания хотят умалить ее, говоря, что не вредно, если мы гневаемся на согрешающих  братий: даже о Самом Боге говорится, что Он гневается на тех, которые не хотят знать Его, или, зная, презирают, как говорится: «Воспылал гнев Господа на народ Его» (Ис. 5:25). Не понимают того, что, желая предоставить людям повод к смертоносному пороку, они оскорбительно Божественному величию и Источнику всякой чистоты приписывают страсть.

Видел я людей, которые, прогневавшись, отвергали пищу от досады и этим безрассудным воздержанием яд к яду прилагали. Видел и других, которые, как бы благословною причиною, воспользовавшись гневом своим, предались многоядению — из рва падали в бурную реку.

Ничто так не помрачает чистоту души и ясность мыслей, как гнев необузданный и выражающийся с великою силою.

Как скоро покажется только дым того, что разжигает твои мысли, то, прежде, чем возгорится огонь и раздуется пламень, едва почувствуешь в себе движение духа, привергнись немедленно к Богу и, помыслив, что Он твой Покровитель и Свидетель твоих движений, стыдом и страхом сдерживай стремительность недуга, пока болезнь внимает еще увещаниям. Воззови тотчас словами учеников: «Наставник, меня окружает страшное волнение, отряси сон» (Лк. 8:24). И ты отразишь от себя раздражительность, пока владеешь еще рассудком и мыслями, ибо их прежде всего подавит в тебе эта болезнь; пока она, как не терпящий узды конь, не перегрызла удил и не помчалась быстро, оставляя за собою дорогу, холмы и овраги и гневливостью омрачив путеводные очи. Разуму легче управлять тем, кто не выступил из подчинения, чем удержать насилием того, кто получил уже над ним власть. Такой, разгорячая сам себя, не остановится, пока не сбросит всадника с высоты рассудка.

Гневливый человек, по временам добровольно подвергаясь временным припадкам сумасшествия, потом уже от навыка и невольно побеждается и сокрушается ею.

Многие от гнева потеряли глаза, многие впали в самую тяжкую болезнь. Между тем человек великодушный легко перенесет все.

Гнев уничтожает целые дома, разрушает старинную дружбу, причиняет непоправимые несчастья.

Гнев, как злой прелюбодей, совокупляясь с нами сильною похотью, переливает в нас губительные семена и порождает диавольскую вражду, и делает все противное браку. Брак производит то, что два бывают плоть одна, а гнев и соединенных разобщает и самую душу разделяет и рассекает.

Худая закваска всему тесту сообщает дурной запах, и гнев, если поживет в душе, оставит в ней свой неприятный вкус. Люты змей и василиск, но гораздо злее их — гнев.

«Ты ищешь, – говорит Господь, – человеколюбия; а обиженный тобою ищет отмщения. Ты называешь Меня милосердым, а он – правдивым. Ты просишь снисхождения, а он вопиет, что не оказано ему помощи. Успокой его, справедливо вопиющего, и не будешь лишен Моего благоволения; примирись с обиженным, и тогда умоляй о Моем примирении с тобой. Не оказываю благоволения обидевшему, пока сетует обиженный. Не малый, но высокий и великий даю тебе дар, отлагаю исследование дела, не произношу немедленного приговора; даю тебе время удовлетворить обиженного».

Гнев не дозволяет видеть, но как бы во время ночной битвы, закрыв все, и глаза, и уши, ведет туда, куда хочет. Избавим же себя от этого демона, сокрушим его, когда он нападает па нас, положим на грудь знамение креста, как бы некоторую узду на него. Гнев есть бесстыдный пес, но пусть он научится слушаться закона. Если пес при стаде так свиреп, что не будет слушаться приказаний пастуха и узнавать его голоса, то все потеряно и погублено. Он пасется вместе с овцами, но когда станет кусать овец, то делается вредным и его убивают. Если пес научится слушаться тебя, то корми его; он полезен своим лаем против волков, разбойников и воров, а не против овец и не против домашних. Итак, пусть не истощается кротость твоя, но самый гнев пусть хранит и питает ее; а он сохранит и в совершенной безопасности будет пасти ее тогда, когда будет истреблять нечистые и порочные помыслы, когда будет отовсюду отгонять диавола.

Те, которые есть настоящие друзья Божии, любят Его и имеют Его в себе, как некое сокровище благ нескончаемое, принимают такие оскорбления и бесчестия со всякой радостью и любят от чистого сердца, как благодетелей, тех, которые причиняют их им. Но те, которые говорят: «Во время брани и мы, как человеки, подвигаемся на злость и гнев и иной раз делаем отмщение братьям нашим словом, или делом, но после не держим на них вражды, но все забываем и оставляем, особенно когда испросим друг у друга прощение», — такие похожи на неписаную бумагу, на которой враг наш диавол, как только найдет время, пишет через них же самих свои скверные и злые повеления. Потом они это, написанное ими по внушению диавола, сглаживают; однако же, вместо этих повелений диавола, не вписывают заповедей Христовых, чтоб диавол, придя, нашел бумаги сердец их исписанными и со стыдом удалился, как побежденный. Но каждый из них оставляет, по беззаботности своей, бумаги сердец своих неписаными, и когда Господь пошлет написать на сердцах их повеления Свои, они тотчас со всею решительностью пишут там повеления врага, а животворные и более меда сладкие внушения Божии отгоняют от себя.

Если ночь застанет тебя во гневе, то следующего дня уже не довольно будет для погашения зла, которое может возрасти в тебе в продолжение ночи. Если даже большую часть его ты и уничтожишь, то не в состоянии будешь уничтожить всего; и в следующую ночь дашь возможность Более усилиться оставшемуся огню.

Как гнев, так и злоба рождаются от безмерного самолюбия. Ибо самолюбец во всем ищет своей корысти, славы и чести. А если видит препятствие в чем-нибудь своему намерению и желанию, тем смущается, огорчается и гневается на того, кто творит препятствие. И потому старается помочь делу гневом, то есть отомстить, что свойственно злобе.

Не видите ли, как в домах огонь содержится в определенном месте, а не разбрасывается всюду, ни на сено, ни на одежды и куда случится, чтобы он не воспламенился от дуновения ветра. Точно так же будем поступать и с гневом: пусть он не сопровождает все наши помыслы, но хранится в глубине души, чтобы не возбуждал его ветер от слов противника, но чтобы это возбуждение он получал от нас, а мы умели бы возбуждать его умеренно и безопасно. Когда он возбуждается извне, то не знает меры и может пожечь все; он часто может возбуждаться и во время нашего сна и пожечь все. Будем же воспламенять его в нас только для того, чтобы он светил, — ведь гнев издает свет, если он возбуждается, когда следует, — будем употреблять этот светильник против тех, которые обижают других, и против диавола. Пусть не везде полагается и не везде разбрасывается эта искра, но хранится у нас под пеплом; будем содержать ее в помыслах смиренных. Не всегда она бывает нам нужна, — только тогда, когда нужно что-нибудь исправить.

Мы — согрешающие гневом — оказываемся гораздо хуже беснующихся. Но мы не извергаем пены, не извращаем глаз и рук? О, если бы мы делали это с телом и не делали с душою! Хочешь ли, я покажу тебе, как душа извергает нечистую пену и извращает умственные глаза? Посмотри на гневающихся и неистовствующих от ярости, не извергают ли они слов, которые нечистее всякой пены? Подлинно, они как бы источают зловонную слюну.

Гнев укрощается и заменяется радушием, ничем иным, как мужеством и милостивостью; они сокрушают осаждающих град души врагов, первое — внешних, а вторая — внутренних.

Не будем же говорить: такой-то раздражил меня. Сами мы виною всего этого. Если мы захотим сохранить добродетель, так сам демон будет не в состоянии подвигнуть нас к гневу.

Потому ты и оскорбляешь, что сам ты ничто: человеку не свойственно наносить оскорбления.

Гнев обыкновенно бывает разрушителен. Если он подвигнется против бесовских помыслов, то их разбивает и истребляет; а если воскипит против людей, то истребляет в нас благие относительно их помышления. Таким образом, гнев, как очевидно, является разрушительным для всякого рода помыслов.Он дарован нам от Бога, как щит и лук, и бывает таковым, если не уклоняется от назначения своего. Если же начнет действовать не сообразно с ним, то бывает разрушителем. Видал я, что и пес, в иной раз смело бросающийся на волков, терзает овец.

В отношении к гневу нужно гораздо большее старание: сильна эта страсть, часто даже внимательных увлекая в самую бездну погибели.

Если дозволить гневу идти вперед рассудка, то все перевернешь вверх дном.

Для того и дал нам Бог оружие гнева, чтобы мы не собственное тело, то есть ближних, поражали мечом, но чтобы вонзали все его острие в грудь диавола. Вонзи туда свой меч по самую рукоять, если хочешь и рукоять, и не извлекай его оттуда никогда, напротив, присоедини еще и другой меч. А это произойдет, если мы будем щадить друг друга, если будем миролюбиво расположены друг к другу.

Не соревнуй, не подражай злобе, но жалей того, кто не обуздывает в себе гнев и прежде всех вредит и губит самого себя.

Господь гневающемуся напрасно угрожает судом, но не запрещает, где должно, употреблять гнев, как бы в виде врачевства.

Посмотри на гнев, какие знаки своего мучительства он оставляет. Смотри, что человек делает в гневе: как негодует и шумит, клянет и ругает сам себя, терзает и бьет, ударяет по голове и лицу своему, и весь трясется, как в лихорадке, словом, он похож на бесноватого. Если внешний вид его так неприятен, что же делается в его бедной душе? Как мучит ее этот бес! Видишь какой страшный яд скрыт в душе, и как горько он мучит человека! Познай же со всяким прилежанием и испытанием этот смертоносный яд, скрытый в сердце и душе твоей! Его жестокие и тлетворные проявления говорят о нем.

От какой бы причины ни возбудился гнев, разгораясь, он ослепляет очи сердечные и остроте зрения, причиняя гибельную язву сильной болезни, не дает созерцать Солнце Правды. Все равно: золотой ли лист, или свинцовый, или другого какого металла будет положен на глаза, ценность металлов не делает различия в ослеплении. Правда, гнев, прирожденный нам, оказывает и услугу, для которой одной и полезно, спасительно нам иметь его, именно когда мы, огорчаясь на сладострастные движения нашего сердца, раздражаемся; и тому, что стыдимся делать или говорить перед людьми, мы не допускаем входить в тайники нашего сердца, боясь от страха присутствия Ангелов и Самого Бога, везде и все проникающего, и взора Его, от которого не могут укрыться тайны нашей совести.

Гнев пламенеющий укрощает любовь...

Гнев на ближнего во всяком случае несправедлив. Поэтому употребляй все средства не давать выказываться гневу.

Кто не скоро приходит в гнев и не трогается пустым словом, тот делатель правды и истины. Он без труда сдерживает страдающих говорливостью и обходится с ними терпеливо.