Святые «О любви к Богу»

Кто воодушевлен и горит любовью ко Господу, тот знает силу уз: он предпочтет лучше быть узником ради Христа, нежели обитать на Небесах. Это, пожалуй, даже славней, чем сидеть одесную Его; это почетнее и блаженнее, чем сидеть на двенадцати престолах. Если бы мне предложили быть с теми Силами, которые окружают  престол Божий, или сделали таким же узником, как апостол Павел, я предпочел бы скорее стать таким узником, потому что нет ничего лучше, как потерпеть какое-нибудь страдание ради Христа.

Постоянным уклонением от зла и исполнением Евангельских добродетелей — в чем заключается все Евангельское нравоучение — достигаем любви Божией. Этим же самым средством пребываем в любви к Богу: Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви» (Ин. 15:10), сказал Спаситель.

Если бы кто стал угрожать мне будущею нескончаемою смертию, чтобы отлучить меня от Христа, или обещал бы мне бесконечную жизнь, я не согласился бы.

Степень нашей любви к Богу мы усматриваем с особенной ясностью при молитве, которая служит выражением этой любви и очень правильно названа в отеческих писаниях зеркалом духовного преуспеяния.

Влечение и любовь к Тебе, Спасе, есть свет. Поэтому, воссияв в боголюбивых душах, любовь к Тебе тотчас прогоняет тьму страстей и чувственных наслаждений и водворяет день бесстрастия.

Если бы мы любили Христа, как любить следует, то знали бы, насколько тягостнее геенны оскорблять Любимого; а так как не любим, то и не знаем великости этого наказания, — и это есть то, из-за чего я всего более рыдаю и плачу.

Если кто не позаботится о первой и великой заповеди, о любви к Богу, которая при Божией силе образуется в нас из внутреннего расположения, доброй совести и здравых мыслей о Боге, вознамерится же иметь попечение о втором, внешнем только служении; то невозможно, чтобы в состоянии он был исполнить это служение чисто и здраво, потому что козни злобы, находя ум далеким от памятования о Боге, от любви и от стремления к Богу или представляя трудными и тяжкими Божьи заповеди, производят в душе ропот и жалобы на служение, совершаемое для братии, или обольщая мыслью о своей праведности,  превозносят гордостью человека и делают так, что почитает он себя достойным и великим и в совершенстве исполнившим заповеди. А когда человек возомнит о себе, что делает он доброе и соблюдает заповеди, тогда согрешает, произнося сам о себе суд и не принимая суда от Судящего праведно.

Семь лет показались Иакову только немногими днями, по чрезвычайной любви его к Рахили (Быт. 29:20): если кто уязвлен страстию любви, то не смотрит ни на какие трудности, а как бы много ни было опасностей, какого бы рода ни были несчастия, все легко переносит, имея в виду только одно — исполнить свое желание
Если этот праведник по любви к девице решился работать семь лет, переносить все трудности пастушеской жизни и не чувствовал ни трудов, ни продолжительности времени, то какое оправдание будем иметь мы, не оказывая и подобной любви к нашему Господу, Благодетелю, Промыслителю, Который все для нас?

Кто любит Бога, тот не будет презирать брата своего, не будет предпочитать богатства своему сообщнику, но будет делать ему всякое добро, воспоминая о Том, Кто сказал: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40).

Любящий Бога и ничего не почитающий достойным предпочтения любви к Богу и ближнему познал и глубины Божии, и тайны Царствия Его.

Видел я некоего, который все печалился и плакал, что не любит Бога, как бы желал, тогда как так любил Его, что непрестанное носил в душе своей пламенное желание, чтобы один Бог славился в нем, сам же он был как ничто. Таковой не знает, что такое он есть, и самыми похвалами, ему изрекаемыми, не услаждается. Ибо в великом желании смирения он не понимает своего достоинства, но, служа Богу, как закон повелевает иереям, сильным неким расположением к боголюбию обкрадывает память о своем достоинстве. Он где-то в глубине любви к Богу укрывает присущую тому похвалу в духе смирения, чтоб в помышлении своем всегда казаться перед собою неким свободным рабом, который совершенно чужд требуемого от него достоинства, по сильному желанию смирения. Так действуя, и нам надлежит бегать всякой чести и славы, ради изобильного богатства любви к Господу, столько нас возлюбившему.

Время для любви к Богу — вся жизнь, и время для отчуждения от противника — целая жизнь.

Любящий Христа, без сомнения, и подражает Ему по возможности. Христос же не переставал благотворить людям; встречая неблагодарность и поносим будучи, долготерпел; будучи от них бит и убиваем, претерпел то, никому отнюдь не вменяя зла. Эти три действия есть дела любви к ближнему, без которых говорящий, что любит Христа, или что получит Царствие Его, обманывает себя.

Много людей, которые говорят, что они боятся Бога и любят Его, а делами показывают противное. Но Бог требует любви, являемой в делах (Ин. 14:15).

Любовь к Богу есть дар Божий в человеке, приготовившем себя для принятия этого дара чистотою сердца, ума и тела.

Если б надлежало нам каждодневно умирать любви ради Христовой, предпочтем это.

Если желаешь не отпасть от любви Божественной, то ни брата своего не допусти уснуть в огорчении на тебя, ни сам не усни в огорчении на него, но «иди, примирись с братом твоим, и вернувшись с чистою совестью, принеси Христу дар» (Мф. 5:24) любви в прилежной молитве.

Только любящий Христа в самой любви к Возлюбленному почерпает для себя красоту; и блажен, кто приемлет это.

Глубоко уязвившийся любовию к Богу не имеет достаточных к удовлетворению сего расположения сил тела, ибо в трудах и потах подвижничества нет насыщения этому его расположению. Находясь в состоянии, подобном тому, в каком находится томимый крайнею жаждою, ничем не может он до насыщения удовлетворить внутренней жгущей его жажды; день и ночь готов он быть в трудах, но силы тела оставляют его. Полагаю, что, таким же сверхъестественным жаром любви пленены быв, и мученики Христовы не чувствовали мук и насыщения не имели, предаваясь им; но сами себя побеждали распаленным к Богу рвением, и всегда находили, что страдания их далеко отстают от меры их пламенного желания страдать за Господа.

Кто любит Бога в чувстве сердца, тот познан есть от Него. Ибо поскольку кто в чувстве сердца восприемлет любовь к Богу, постольку и сам пребывает в любви Божией. Почему таковой не перестает в сильном некоем рвении желать просвещения в разуме и стремиться к нему с таким напряжением, что иной раз чувствует  совершенное истощение самой силы костей своих, делаясь уже незнающим себя, но весь изменен и поглощен бывая любовью к Богу. Кто таков, тот и есть в жизни этой, и не есть; так как, еще странствуя в теле своем, душевным движением в силу любви непрестанно отходит он к Богу — и принимается у Него. Ибо непрестанно горя в сердце неистощимым огнем любви, он по необходимости сердечно прилепленным пребывает к Богу, совершенно отрешившись от любления себя силою этой к Богу любви.

Любовь к Богу рождается в нас обыкновенно не просто и не сама собой, но после многих трудов и великих забот и при содействии Христовом.

Если желаем приобрести любовь к Богу — возлюбим Евангельские заповеди, продадим наши желания и пристрастия, купим ценой отречения от себя село — сердце наше, возделаем его заповедями и найдем сокровенное на нем небесное сокровище — любовь.
Что же ожидает нас на этом селе? — Нас ожидают труды и болезни; нас ожидает враг, который нелегко уступит нам победу над собою; нас ожидает, для противодействия нам, живущий в нас грех.

Нужно знать, что хотя любовь к Богу — одна добродетель, однако же она силою своею приводит в  действие и охватывает всякую заповедь.

Истинный боголюбец, расторгнув, преодолев и миновав все, что в мире почитается препятствием, охватывается единою Божественною любовью.

Если и людской страх удерживает от постыдных дел, то тем более — любовь ко Христу.

Если дашь мне кучи золота и янтаря, зеленеющие поля, упитанные стада, великолепный дом и роскошную трапезу, если вместо настоящей жизни дашь другую, нестареющуюся, и тогда не соглашусь жить гнусно и через это лишиться Христа.

Когда преуспеет человек в любви к Благодетелю своему, находит и Самого Благодетеля внутри себя самого, потому что и Он вполне доверяется и входит в того, кто возлюбил Его.

Желание и любовь к Тебе, Владыко Христе, побеждают всякую любовь и желание смертных. Ибо насколько Ты, Спасе, превосходишь все видимое, настолько сильнее и любовь к Тебе, которая затемняет всякую человеческую любовь, отвращает от любви плотских наслаждений и скоро прогоняет все похоти.

Любовь к Спасителю есть действие Духа или, лучше, существенное Его присутствие, ипостасно видимое внутри меня, как свет. Свет же этот несравним и весь невыразим.

Какая мера любви к Богу? Та, чтобы душа непрестанно через силу напрягалась исполнять волю Божию, с целью и желанием славы Божией.

По некотором успехе в молитве приходит ощущение тишины, смирения, любви к Богу и ближним без различия добрых от злых, терпения скорбей как попущении и врачеваний Божиих. Любовь к Богу и ближним, являющаяся постепенно из страха Божия, вполне духовна, бесконечно отличается от любви человеческой в обыкновенном состоянии ее.

Как приобретается любовь к Богу? — Если добросовестно и благопризнательно расположим себя к Божиим благодеяниям. А это бывает и у бессловесных.

От чистой любви к Богу мы становимся святыми и имеем Бога хранителем величайшего нашего сокровища — души, так что не можем впасть в руки врага, а если и падем, то Бог не оставляет нас, а освобождает, связывая истинного грешника, корень греха — диавола, и дает нам руку, чтобы мы убежали от незаконно восставшего на нас.

Получив заповедь любить Бога, приобрели мы также и силу любить, вложенную в нас при самом первоначальном нашем устройстве.

Любовь к Богу соделывается крепостью любящего.

Если любишь быть другом Христовым, ненавидь золото и его ненасытное любление, так как оно к себе обращает помышление любящего его и отрывает его от сладчайшей любви к Господу Иисусу, которая является не в виде слова, а в виде действования по заповедям Его.

Как себялюбивый естественно ищет своей славы, так боголюбивый естественно ищет и любит славу Создателя своего. Душе боголюбивой, чувства Божия исполненной, свойственно, в исполнении всех творимых ею заповедей, искать единой славы Божией, относительно же себя — услаждаться смирением. Ибо Богу, ради величия Его, подобает слава, а человеку — смирение, чтоб через него соделываться нам своими Богу...

...Чтобы нам быть в состоянии легко выносить труды добродетели, покажем великую любовь к Богу и, к Нему устремив наши мысли, не будем никаким предметом настоящей жизни останавливаться на этом поприще, но, помышляя о непрерывном наслаждении будущими благами, станем благодушно переносить все скорби настоящей жизни.

Говорить, что мы любим, но не делать того, что свойственно любящим, — это смешно не только в отношении к Богу, но и к людям.

Тому, кто разумом своим обратился к этому миру и занимает душу свою тем, чтобы угодить людям, невозможно быть исполнителем первой и великой заповеди Господней, которая повелевает «любить Бога всем сердцем и всею силою» (Мк. 12:30). Ибо как может любить Бога всем сердцем и силою тот, кто разделил свое сердце между Богом и миром и, некоторым образом похищая любовь, одному Богу принадлежащую, расходует ее на человеческие страсти?

Душе боголюбивой свойственно подчинять Божественному все человеческое.

Советую тебе уклоняться от мнения, что имеешь любовь Божию, и не считать себя достойной утешений, хотя и приидут, а памятовать свои как прошедшие, так и настоящие грехопадения, смиряясь через них, но не отчаиваясь и не смущаясь, ибо отчаяние и смущение доказывают явную гордость. Да хотя бы и видела ты себя небеспокоемой от страстей, и тогда не верь.

Это справедливо, что надо из любви к Богу угождать Ему, но любовь имеет тесный союз со смирением; и если этого последнего не видите в себе, то и любви не ищите. Любовь возвышает, а смирение возвышенной части не попускает упасть; отними это, и она падет; вы же сознаете, что мнение и гордость вас не оставляют… Потому и надо смиренным путем идти к Богу и опасаться самонадеяния, от этого-то вы и лишаетесь спокойствия и впадаете в преступления, о которых вы писали, что маловажные неприятности производили в вас досаду на несколько дней. Где же тут любовь Божия? А смирения и не бывало, но место их заступает гордость.

Мы вам уже писали, сколь высока есть добродетель – любовь Божия, и она не может быть без любви ближних, по слову святого апостола: «Если люблю Бога, а брата своего ненавижу, ложь есть» (1 Ин. 4:20). Надо достигать до любви через хранение заповедей Божиих и через страх Божий, а не мысленным к Нему восхождением.

Высокоумие видно и в том, что ты думаешь, что ты любишь Бога, а только думаешь, что любишь Его. Кто Бога любит, тот имеет и к ближнему любовь... Кто любит Бога, хотя бы тысячу оскорблений в день ему наносили, не раздражается и не сердится, не теряет внутреннего мира, с ним не бывает, что вдруг внутри все вспыхнет, так что от смущения и молиться не может, как это бывает с тобой. Также из самой брани помыслов, которую ты испытываешь, можешь убедиться, что это тебе только кажется, что ты любишь Бога. Святые отцы представляют такой пример: когда котел кипит, то никакая гадина, даже никакое малое насекомое не может приближаться к нему, будучи опаляемы горячестью котла, если же огонь угаснет и котел остынет, то не только насекомые удобно садятся на нем, но и разные гады смело влезают и спокойно лежат в нем. Так и огонь истинной Божественной любви отгоняет всякие нечистые помыслы, а когда подобные помыслы сильно беспокоят человека, то это явный признак, что он не достиг еще в мере любви Божией.