Страх Божий

...В ком ясно напечатлено ожидание угрожающего, тому живущий в нем страх не дает времени впадать в поступки или помышления необдуманные.

...Страх же Божий не сможешь приобрести, если не отгонишь от себя всякое сомнение и желание казаться мудрым и не пойдешь, как незлобивый младенец, за Господом своим, повинуясь Его повелениям.

Высоко и вожделенно ощущение страха Божия! При действии его часто ум притупляет свои очи, перестает произносить слова, плодить мысли: благоговейным молчанием... выражает сознание своего ничтожества и невыразимую молитву, рождающуюся из этого сознания.

На челе твоем всегда да будет крест Христов, в сердце же страх Божий.

...Как рыба, извлеченная из воды, умирает, так замирает страх Божий в сердце монаха, если он выходит из кельи блуждать вне.

Боящийся Бога не боится ни устремления против него бесов, ни их немощных нападений, ни угроз злых людей. Будучи весь как некий пламень и палящий огонь, он, даже когда проходит по темным и неосвещенным местам, обращает в бегство демонов, которые больше, чем он от них, бегут от него, чтобы не быть опаленными исходящим от него лучом божественного огня.

...Ни глаз да не движется без Бога, ни рука да не движется без Бога, ни сердце да не помышляет чего-либо неблагоугодного Богу. И вообще ничем другим да не подвижутся; ничто, кроме страха Божия, да не приводит их в движение.

Страх Господень умерщвляет всякое другое пожелание.

...Те только, которые проникнуты страхом Божиим, далеко от себя отвращают мечи диавола...

Если ты последуешь водительству страха Божия, никакая страсть не сможет насильно владеть тобою.

Поселите поглубже в себе страх Божий, и он, взяв в руки бразды правления вашего внутреннего человека, устремит вас вслед Господа для стяжания светлой славы...

...Приобрети страх Божий, возлюби вразумление и мудрость и облобызай ее, и увенчает тебя венцом жизни.

...Смиримся под державною рукою Господа, служа друг другу в страхе Божием, и Господь будет нам стеною и защитником перед лицом врага, как написано: ополчится Ангел Господень окрест боящихся Его и избавит их (Пс. 33:8).

...Желающий сказать слово свое при многих обнаруживает, что страха Божия нет в нем.

Если не вразумит тебя страх Божий, то мало сделают или вовсе ничего не сделают слова. Потому что и железом легко выводить черты на воске, но трудно на железе, а на алмазе не выведешь и чем-нибудь самым твердым, по жестокости его состава.

Восприимите же страх и продолжайте шествовать осторожнее; потому что по ту и другую сторону вас диавол устраивает вам ловушки.

Страх Божий, когда он бывает в чувстве души, обыкновенно очищает и истребляет нечистоту ее.

Жердь поддерживает обремененную плодами ветвь, и страх Божий — добродетельную душу.

Если будем иметь страх Божий и уверенность в Боге, то не убоимся врагов наших.

Любовь к Богу и ближним, являющаяся постепенно из страха Божия, вполне духовна, неизъяснимо свята, тонка, смиренна, отличается отличием бесконечным от любви человеческой в обыкновенном состоянии ее.

Поскольку святые мужи боялись Бога, то и твари страшились их и покорствовали повелениям их. Божиим были они жилищем, Бог обитал и пребывал в них; Его превеликую силу видели в них твари и страшились их. Кто боится Бога, того боятся и твари; и как он хранит Божии повеления, так и твари хранят его повеления. И небо, и земля, и море, и воздух, и все, что в них, повинуется тому, у кого все сердце исполнено Божия страха.

Имея непогрешимым наставником страх Божий, с теплейшим усердием и всегдашней трезвенною мыслию, душе следует ходить вслед Божественного своего Первообраза.

Зная, что крепок наш Владыка, бойтесь Его крепости и не отчаивайтесь в Его человеколюбии. Для того, чтобы не делать неправды, хорош страх; а для того чтобы, однажды согрешив, не позаботиться о себе по безнадежности, хороша надежда на милость.

Тот, кто приступает к закону и к Законодателю Богу со страхом, вступает в общество святых и причисляется к праведным; а кто отвергает страх Божий и с гордостью приступает к Божественному закону, тот и не удостаивается благодати, но бывает чужд благочестия.

Если боимся Бога, людей бояться не станем и их нападками побеждены не будем.

В ком всему не предшествует страх Божий, в тех помыслы бывают в смятении, как овцы, не имущие пастыря; а кому он сшествует или предшествует, в тех помыслы пребывают в благопокорности и в благочинии, как овцы в овчарне.

Вводимым в жизнь добродетельную к исполнению заповедей и избежанию грехов содействует страх мучений вечных. Тем же, которые через добродетель достигли до познания славы Божией, — иной, подобно тому, сопутствует страх, крайне страшный им из любви к Богу, страх чистый, который и содействует им к неуклонному пребыванию в любви Божией, так как они боятся страшного от нее подскользновения. Первым, когда они падают, уклоняясь от своей цели, и потом, раскаиваясь, тотчас встают, сопутствует первый страх с благими надеждами; а за вторыми, по зависти диавола погрешившими падением с высоты познания славы Божией, не тотчас последует второй страх, но их принимает мгла некая и тьма осязаемая, полная малодушия, скорби и горести с первым страхом мук. И если бы Господь Саваоф не сокращал тех дней такой нестерпимой скорби, то не спасся бы никто из падающих таким образом.

Для людей благомыслящих и страх не бесполезен, даже скажу, крайне прекрасен и спасителен. Хотя и не желаем себе, чтобы случилось с нами что-либо страшное, однако же вразумляемся случившимся; потому что душа страждущая близка к Богу, говорит где-то чудноглаголивый Петр, и у всякого избегнувшего опасности сильнее привязанность к Спасителю. Поэтому не станем огорчаться тем, что участвовали в бедствии, а, напротив того, возблагодарим, что избежали бедствия, и не будем перед Богом одними во время опасностей, а другими после опасности.

Ничто, ничто так не губит человека, как если сняться с этого якоря (страха Божиего), а равно ничто так не спасает, как если всегда держаться на нем. Если мы, имея перед глазами человека, с меньшею решительностью приступаем ко грехам, а часто не делаем ничего неуместного, стыдясь людей, то рассуди, какою безопасностью мы будем пользоваться тогда, когда будем иметь перед глазами Бога. Ведь при таком нашем настроении нигде не нападет на нас диавол, потому что труд его был бы бесполезен. Когда же диавол заметит, что мы блуждаем вне и бродим без узды, то он, воспользовавшись нашим начинанием, наконец, получит возможность и совсем разлучить нас от стада.

Страшен тот Суд, который ожидает всех людей после Общего Воскресения; страшен и тот суд, который ожидает каждого человека после его смерти. С какой другой целью Господь возвестил нам о нем так ясно, как не с целью возбуждать в нас душеспасительный страх.

Научите себя думать и ожидать, что вот-вот смерть И тем всегда поддерживать в себе страх Божий и осторожное смотрение за собой.

Ощутив страх Божий, ощутив от действия страха Божия при молитве твоей присутствие Бога, безвидно, духовно увидишь Невидимого, познаешь, что молитва есть предстояние на Страшном Суде Божием.

Что делается без страха Божия, то не имеет иного последствия, кроме осуждения и раскаяния.

Кто всегда имеет перед глазами Господа, тот совершеннейшим страхом отражает от себя пристрастие к видимому.

Страх геенны приносит нам венец Царствия.

Уничижение себя, в смирении еще большем, соделывает страх Божий в сердце твоем.

Богобоязненный — сам собственный ковчег, сам наследник собственного богатства, уходит с сокровищем благочестия, переносится с богатством надежд, несет, путешествуя, приобретенные добродетели, находит небо своим домом, присоединяется к числу праведных, наслаждается вечной славой Царства и с дерзновением приходит к Царю, взывая: Ты восстановил мне мое наследие!

Того, Который будет нас судить, не боимся, а перед теми, которые не могут сделать нам никакого вреда, мы трепещем и боимся от них бесчестия.

Как необузданный конь, сбросив узду с своих уст и свергнув всадника с своего хребта, несется быстрее всякого ветра и бывает неприступным для встречающихся, когда все разбегаются и никто не осмеливается удержать его, так и душа, отвергнув обуздывающий ее страх Божий и отбросив управляющий ею разум, бегает по странам нечестия до тех пор, пока, стремясь в бездну погибели, свергнет в пропасть собственное спасение.

Где страх, там нет зависти, где страх, там не мучает сребролюбие.

Кто не живет в страхе, тому невозможно быть добродетельным, равно как и живущему в страхе невозможно грешить.

Без страха Божиего все остальное бесполезно — и воздержание от пищи, и долгое пребывание в молитве.

Не бойся сердца князя, но бойся Держащего это сердце в руке. Где Бог благоволит, там и в огне обретается роса; а когда Бог поборает, тогда и в удовольствии является сражение и спор. Не были ли потреблены огнем вавилоняне, стоявшие вне печи?

Люди боятся человека, но Бога не боятся. Боятся «убивающих тело, души же не могущих убить», но не боятся «Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10:28). Боятся потерять временную жизнь, но не боятся потерять Жизнь Вечную. Боятся лишиться богатства, славы, чести и утешения, но не боятся лишиться вечных благ, чести, славы и утешения райского. Боятся уз, темницы и временной ссылки, но не боятся вечной темницы, уз и ссылки. Боятся временного бесчестия, но не боятся бесчестия вечного. К ним относятся эти слова: «Там убоятся они страха, где нет страха» (Пс. 52:6).

Насколько человек несет подвиг в благом, настолько возрастает в нем страх, так что указывает ему и малейшие его согрешения, которые он прежде, будучи во тьме неведения, считал за ничто. Когда усовершенствуется страх, приходит и человек в совершенство, через плач, и не хочет уже более согрешать, но, боясь возвращения страстей, пребывает в чистом страхе невредимым.

Не низко для человека, ничтожной твари, падшей, отверженной, погибшей, усвоившей себе вражду к Богу, перейти из состояния вражды и погибели к состоянию рабства и спасения. Уже это рабство — великая свобода! Страх очищает человека, предуготовляет для любви: мы бываем рабами для того, чтобы законно сделаться чадами. По мере очищения покаянием начинаем ощущать присутствие Божие; от ощущения присутствия Божия является святое ощущение страха. Опыт открывает высоту чувствования.

Нет, нет ничего сильнее того, кто с великой ревностью держит вкорененным в себе страх Божий, но хотя бы угрожал ему огонь, или железо, или звери, или что бы то ни было другое, он презирает все с великою легкостью.

В доме ли я сижу – Господь Бог со мною; выйду ли из дому – Он не оставляет меня. По пути ли иду – Он со мною. В городе ли, в пустыне ли, с людьми или без людей,– не отступает от меня Господь. Не вижу Его, ибо хожу верою, а не видением, но делаю ли, или говорю, или мыслю – перед Ним все делаю, говорю или мыслю. На молитве ли стою – перед Ним стою, Он на меня смотрит и видит меня, видит, когда я сижу и встаю, и разумеет помышления мои. Перед Ним я преклоняю колени мои, и припадаю, и поклоняюсь, и вздыхаю, и молюсь Ему, и прошу, и ищу у Него милости, но Его Самого не вижу. К Нему простираю руки мои и очи мои, но Его Самого не вижу. Это размышление мое учит меня всегда и везде бояться Тебя, о Боже, и трепетать, со страхом и опасением жить и обращаться, делать, говорить, мыслить и что-либо начинать, как дети перед отцом своим, подданные перед царем своим.

Где страх Божий, там стража внутри самая сильная, — и все стоит в струнку, как солдаты на смотру.

Если в присутствии царя мы не позволим себе никакой небрежности, а тем более неприличия, но стараемся, чтобы всякое наше слово, всякое движение было ему угодно, тем более представляющий себя в присутствии Божием не позволит себе никакого греха, поревнует о святом деле угодном Богу.