Святые «О подвигах»

Потому и должны мы долгое время пребывать в подвиге, чтобы ум, от долговременности получив привычку, сильным желанием был влеком к Божественному. Ибо если ум и не найдет чего-либо другого, большего чувственных вещей, то уже не привлекается к ним желанием и пребывает в том, к чему он привык по долго временности. Ибо как человеколюбивым и бесстрастным немного вредят житейские дела, потому что они хорошо их устраивают, так и имеющим великие дарования — ибо они Богу приписывают то, что правильно исполнили.

Подвиги телесные тем сподручны нам, что тело ко всему может привыкнуть. Пока не привыкнет, кричит; а когда привыкнет, замолчит.

Подвизающимся нельзя во время борьбы ни напиваться, ни прелюбодействовать, чтобы не ослабить сил, ни заниматься чем-нибудь другим; но, воздерживаясь совершенно от всего, они занимаются только упражнениями.

Цель подвижничества — тончайшее исполнение заповедей.

Скрывай язык свой в деятельном прохождении подвижничества, т. е. вместо языка пусть говорят подвиги; ибо в таком случае и молча будешь иметь свидетелями о жизни твоей достойных веры сожителей своих — труды. О ком свидетельствуют какие-либо наличные труды, тому нет нужды свидетельствовать о себе языком своим.

Подвижнику Христову никогда не бывает недостатка в борьбе; но чем более он возрастает в успехах победы, тем более сильное искушение по порядку наступает. Ибо по покорении плоти какое множество противников, какое полчище врагов, раздражаемых его триумфами, восстает против победителя — воина Христова! Это — для того, чтобы воин Христов, от праздности мирного состояния разленившись, не стал забывать о славных подвигах своего противоборства и, от бездейственной беспечности расслабев, не лишился награды. Итак, если с возрастанием добродетели хотим взойти к высшим степеням триумфов, то в том же порядке должны вступить в подвиги сражений, и сначала с Апостолом говорить: «бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое» (1 Кор. 9:26-27), чтобы преодолев на этом сражении, опять с Апостолом мы могли говорить: «наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века этого, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12). Ибо иначе мы никаким образом не сможем сразиться с ними и не заслужим того, чтобы вступить в духовную брань, если будем побеждены в сражении с плотью и разбиты в борьбе со чревом.

С приложением новых подвигов добродетели мудрость постоянно возводит душу к большей чистоте.

Малые подвиги, здесь совершаемые, даруют нам великое дерзновение в загробном мире.

Как в телесных болезнях никто не может точно узнавать причины их и врачевства против них, без большой опытности во врачебном искусстве, так и в душевных — без долгого подвижничества.

Какие подвиги показал ты без тела, те только и относи к твоему старанию; ибо и тело не твое, а творение Божие.

Если хотим подвизаться законно; то будем подвизаться подвигом добрым, с безыскусственностью в наружном виде, в тишине уединения, при добродетели бесстрастия, с сохранением безмолвия, с умеренностью в пище.

Телесный подвиг, еще не озаренный духовным разумом, всегда имеет в себе много суетного и излишнего.

Подвиги определяются не мерою искушений, но значительностью деяний.

.Главное старание у нас, постоянно желаемое, неизменное назначение сердца должно состоять в том, чтобы дух всегда прилеплялся к божественным предметам и к Богу, а все прочее, не имеющее отношения к этому, хотя бы и казалось великим, надобно считать вторым или низшим, или даже вредным.

Иоанновой пищи, его пития и ложа недостаточно, доблестный мой, для полноты подвига ищущим этого; напротив того, для совершенства потребен и дух Иоанна Предтечи. Потому, если хвалишь нашу воздержанность, то преуспевай с нами и в кротости, которая отклоняет от себя всякое высокоумие.

Если от дела закона не оправдится всяка плоть перед Богом (Рим. 3:20), то кто одними подвижническими трудами и потами совершенным явится перед Богом? Ибодеятельною жизнию мы приходим только в научение добродетели и пресекаем действо страстей, но этим одним не делаемся совершенными в меру исполнения Христова.

Телесный подвиг существенно необходим для изгнания страстей действиями противоположными требованиям страстей: он необходим для насаждения в сердце добродетелей, по указанию Евангелия.

Монах, который несколько дней подвизается и потом послабляет себе, потом опять подвизается и опять нерадит, — такой монах все равно что ничего не делает, и никогда не достигнет он совершенства жизни, за недостатком постоянства ревности и терпения.

Подвижник, жди Того, Кто прекрасно возвышает, и никак не малодушествуй ради настоящего. Ибо ты борец и делатель Христов, условившийся целый день провести в борьбе и претерпеть зной целого дня (Мф. 20:12). Почему же, не исполнив еще меры дня, домогаешься упокоения? Дождись вечера, предела здешней жизни, и тогда Домовладыка придет и отсчитает тебе плату.

Мера подвига твоего заключается в том, чтобы тебе не прелюбодействовать в мыслях, но противостоять умом и внутренне вести брань, бороться с пороком и не слушаться его, не соуслаждаться им в помыслах.

В наше время, при совершенном оскудении боговдохновенных наставников, нужна особенная осторожность, особенная бдительность над собою. Они нужны при всех подвигах: наиболее нужны при молитвенном подвиге, который из всех подвигов — возвышеннейший.

Искусный и опытный подвижник есть духовный земледелец, видимое посредством чувств в видимых вещах, как дикое дерево, пересаживающий на духовное поле и обретающий при этом сокровище, — благодатное видение проявления Божией премудрости в сотворенных вещах.

Если отсечем причины страстей, т.е. поводы к возбуждению их, и займемся духовными деланиями на короткое лишь время, а не пребудем в этом чине жизни навсегда, это самое имея занятие; то легко опять возвращаемся к  плотским страстям, никакого другого не получив от того доброго начинания плода, кроме всеконечного омрачения ума и глубочайшего ниспадения в вещественное.

Духовный человек, хотя бы немощен был по телу, выдерживает несравненно больший подвиг, нежели к какому способен человек плотский и душевный.

Выгоду будем оценивать, смотря по удовлетворительности; и узнаем, какая польза от нашего подвига.

Телесный подвиг, не сопровождаемый душевным, более вреден, чем полезен, он служит причиной необыкновенного усиления душевных страстей.

Всякое подвижничество и всякие дела совершаются нами, чтобы мы, как свеча, приобщились Божественного света, когда душа, как один воск, вся предлагается неприступному Свету.

Не наряжайся в красивые одежды, чтобы явственно не одеться тебе в демона тщеславия; ибо не красота одежд указывает, что ты носишь одежду добродетелей, но подвижнические труды, как золотые украшения, свидетельствуют о красоте одежды души твоей.

В Божественном Писании имеешь цветущие плоды посеяваемого тобою; видишь победные знамения добрых твоих подвигов; потому что за добровольную нищету и здесь и там сторичные блага обещает тебе благий Пастырь и Спаситель; а за вступление на путь и за борьбу со страстями нетленный венец сплетает апостол Павел, этот мужественный борец со страстями и их победитель.

Тому, кто несет подвиг внутри, в каждое мгновение нужно иметь следующие четыре делания: смирение, крайнее внимание, противоречие помыслам и молитву. Смирение — чтобы, как борьба у него идет с соперниками — гордыми демонами, всегда иметь в руке сердца помощь Христову: ибо Господь ненавидит гордых. Внимание - чтобы всегда держать сердце свое не имеющим никакого помысла, хотя бы он казался добрым. Противоречие - чтобы, как только уразумеет, кто пришел, тотчас с гневом воспротиворечить лукавому, как говорится: «и я дам ответ поносящему меня» (Пс. 118:42), — «не Богу ли повинется душа моя» (Пс. 61:2)? Молитву — чтобы после противоречия тотчас из глубин сердца возопить ко Христу с воздыханием неизреченным. И тогда сам подвизавшийся увидит, как враг его поклоняемым именем Иисуса, как прах ветром развевается и гонится прочь, или как дым исчезает со своим мечтанием.

Носить напоказ рваную одежду и бороду не служит еще, братия, удостоверением в подвижничестве. Пребывание в городах среди народной молвы не показывает приверженности к отшельничеству.

Если, начав жительствовать во внимании ума, со вниманием сочетаем смирение и с прекословием соединим молитву, то будем хорошо идти мысленным путем с поклоняемым и святым именем Иисуса Христа, как с светильником света, — как выметая и очищая от греха, таи и украшая и убирая дом сердца своего. Если же на одно свое бодрствование или внимание понадеемся, то скоро, подвергшись нападению врагов, упадем, будучи побеждены. И начнут тогда во всем одолевать нас эти коварнейшие злоумышленники, а мы начнем больше и больше опутываться злыми пожеланиями, как сетями, — или и совершенной победе подвергнемся от них, не имея в себе победоносного меча, — имени Иисус-Христова. Ибо только этот священный меч, будучи непрестанно вращаем в упраздненном от всякого образа сердце, умеет обращать их вспять и посекать, обжигать и поедать, как огонь солому.

Если бы мы и бесчисленные смерти за Христа претерпели, то и тогда не исполнили бы должного; ибо иное есть кровь Бога, а иное кровь рабов, по достоинству, а не по существу.

Лицо твое всегда должно быть печально, разве когда к тебе придут братья-странники: тогда прими вид радостный.

Не от дел только злых должно подвижнику удаляться, но надобно стараться быть свободным и от помыслов и мыслей противных заповедям и воле Божией, — и всегда быть занятым в себе душеспасительными и духовными воспоминаниями, пребывая беззаботным о вещах житейских.

Хотя бы мы и великие подвиги проходили в жизни нашей, но если мы не приобрели болезнующего сердца, то все они притворны и суетны.

Как при возделывании, например, винограда, вся забота и весь труд предпринимаются для будущего наслаждения плодами, и как скоро в винограднике не найдено плодов, все труды возделывания стали напрасны и суетны: так, если с совершенною несомненностью и духовным ощущением не познаем в себе действенностью Духа произведенных плодов «любви, мира, радости и смирения, долготерпения, веры» (Гал. 5:22) и других, какие перечислил Апостол, то напрасным оказывается подвиг девства, и суетным труд молитвы, поста и бдения. Ибо это такие душевные и телесные труды, которые должны быть совершаемы в надежде духовных плодов. Плодоносие же Духа в добродетелях есть духовное наслаждение нетленным удовольствием, производимое Духом в сердцах верных и смиренных.

Подвиги и труды духовные рождают радование душевное, которому предшествует умирение страстей. Вследствие этого, что для людей, чувственности порабощенных, тяжко и неприятно, то для души, в духовных трудах пребывающей, и священными потами любовь к Богу приобретшей, и желанием Божественного знания уязвленной, легко и весьма сладостно. Для тех, как преданных упокоению тела и наслаждению чувственными удовольствиями, труды и подвиги добродетели неприятны и жестоки, так как они не предпринимали сладость удовольствий этих отмывать потоками слез, а для души, работающей Богу, они вожделенны и сладостны. Так как она гнушается удовольствиями, причиняющими ей зло, и отрясла всякое к ним пристрастие, и всякое самолюбивое угождение телу, то для нее прискорбно одно — покой от трудов и пресечение подвигов. Таким образом, что для тех служит к плотскому веселию, то душе, всецело расположившейся к Божественному, причиняет скорбь, а что ей доставляет духовную радость, в том для тех причина воздыханий и мучений.

Мне случалось видеть старцев, занимавшихся исключительно усиленным телесным подвигом, и пришедших от него в величайшее самомнение, величайшее самообольщение. Душевные страсти их, гнев, гордость, лукавство, непокорство, получили необыкновенное развитие.

Никто, не пробежав пути, не берет награды. Труды рождают славу; изнурения доставляют венцы.

Хорошо подвижничество, но с праведным намерением. И мы должны считать его не делом, а приготовлением к делу; и не плодом, но почвою, могущею со временем, трудом и помощью Божией произвести растения, от которых бывает плод. Плод этот есть очищение ума и соединение с Богом, Которому слава вовеки.

Только что выступившему на подвиги ничто так не препятствует исполнять делом заповеди, как всезлобнейшее самолюбие, жаление плоти.

Если и женщины желают жить по-евангельски, предпочитают девство браку, порабощают вражду на Бога и живут в ублажаемом плаче; то они блаженны за это избрание, в какой бы земле ни находились.

К душе, несущей подвиг приходит Христос, и неизреченную подает радость сердцу, — и этой радости духовной ничто ни из приятного мира, ни из лютых горестей его, взять от него никогда не может. Благие размышления, спасительные памятования, Божественные созерцания и слова премудрости, служа подвижнику, сохраняют его на всех путях его богоугодной деятельности.

Подвиги не есть что-либо особое от заповедей. Они есть заповеди. Покажи мне подвиги, кроме заповедей. Если укажешь на молитву — это есть заповедь; если скажешь о низложении помыслов — это есть заповедь «трезвитесь и бодрствуйте»; если о посте и бдении, и это же есть заповедь; если укажешь на самоумерщвление, и это — заповедь «да отвержется себя»; и какое бы ни сказал ты дело подвижнической добродетели — все они есть заповеди.

Труды мучительными кажутся вначале для всех, вводимых в труды и подвиги духовные. Когда же они начнут охотно упражняться в них для возращения в себе добрых расположений, и достигнут до средины преуспеяния в том; тогда труды эти являются для них источником дивной некоей отрады и утешения. А когда, наконец, мертвенное это мудрование плоти пожрется бессмертною жизнью, подаваемой наблюдением Духа Святаго, в тех, которые, пребывая в неутомимых трудах, простираются к последним пределам добродетели, тогда лица такие исполняются неизреченною радостью и веселием, потому что через это в них самих открываются чистый источник слез и сладкие струи свыше дождем льющегося утешения.

Хоть подвиги необходимы, но они есть подмостки. Здание строится посреди их, но они не здание. Здание в сердце.

Оставление телесных подвигов делает человеков подобными скотам, давая свободу и простор телесным страстям; излишество их делает человеков подобными бесам, способствуя размножению и усилению душевных страстей.

Охотно иди по негладкому пути. А если восходишь вверх, смотри, не скользок ли путь, чтобы не падая достигнуть тебе цели и пройти сквозь узкие врата. Там свет, и слава, и успокоение от всех бедствий.

Подвижническая жизнь имеет одну цель — спасение души.