Богатство

...Освобождение от зла — первое из благ.

Если же надмевает тебя неправедно собранное богатство, то оно скоро изблюется тобою, потому что по природе своей течет и не постоит на месте. А ты возбудишь великий смех, прилепившись к преходящему, как к чему-то постоянному.

Богатый, занятый многими заботами, надменный гордостью, происходящей от богатства, преданный лености и беспечности, не с великою ревностью и не с великим усердием принимает врачевство слушания Писаний.

Если любим богатство и не радеем о благотворительности, то из Божественного Писания известно нам, что такой человек предастся продолжительному горению в огне.

Богатство, если его запирают и закапывают, бывает свирепее льва и везде наводит страх. А если ты выведешь его из мрака и посеешь в недра бедных, то этот зверь становится овцою, предатель — защитником, подводный камень — пристанью.

Если есть у кого богатство в руках и достаток, то не полновластный он господин его, а только приставник, потому что и сам получил его от другого и опять после него перейдет оно в наследство другому по повелению Создателя. А потому надлежит исповедовать милость Давшего.

Любовь к богатству извратила и ниспровергла все, истребила истинный страх Божий. Как тиран разрушает крепости, так и она ниспровергает души.

Раб Христов будет не рабом богатства, но его властелином.

Богатство соединяет в себе два противоположных зла: одно сокрушает и омрачает – это забота; другое расслабляет – это роскошь.

Когда о блаженной и мучительной вечности будешь размышлять, то это размышление, как ветер мглу, развеет твои мысли о прихотях и роскоши, и ничего не потребуешь, кроме нужного. Похоти и роскоши много надо, естество довольствуется малым.

Не закапывай в землю ни золота, ни чего-либо другого тому подобного, потому что сокровище ты собираешь для червя, тли и для воров. Хотя ты и сбережешь его от этих истребителей, но не сохранишь своего сердца от порабощения и прилепления ко всему земному, — потому что где будет сокровище твое, там будет и сердце твое.

Не строй себе высоких жилищ, чтобы не низойти тебе в бездну.

Не будем почитать богатство великим благом: великое благо — не деньги нажить, но приобретать страх Божий и благочестие.

Если погонишься за роскошью и за тем, чтобы иметь больше других, то труда будет много, путь станет ненадежен, скорбь неутолима и жизнь многозаботлива.

Есть богач, который грабит все у всех, и есть богач, который отдает свое имущество бедным; один богатеет, собирая, другой — расточая, один сеет землю, другой возделывает небо.

Если имеешь у себя богатство, не высоко о себе думай, потому что не избавился ты еще от опасностей и злоумышлений, а потому и наслаждение богатством непрочно.

Пусть же не воспламеняется и не овладевает тобою сребролюбие, но пусть пожигается и истребляется эта безумная страсть духовным огнем, пусть отсекается мечом Духа. Это будет добрая жертва, жертва прекрасная, которая приносится на земле, но тотчас принимается на Небо.

Богатство для невнимательных служит средством к порокам.

Довольствоваться малым — вот определение богатства; желание большего и большего — вот признак нищеты.

Душа, однажды плененная любостяжанием, уже не может легко и удобно удерживаться, чтобы не сделать или не сказать чего-либо такого, что прогневляет Бога, так как она стала рабой другого господина, который повелевает ей все, противное Богу.

Не столько имеют препятствий на пути ко спасению те, которые владеют немногим, сколько те, которые погружены в бездну богатства, потому что страсть к богатству тогда бывает сильнее.

Безрассудно нестяжательный лишается двоякой пользы: и настоящих благ удаляется, и будущих лишается.

Что есть благо? Это — воздержание и пост, целомудрие и праведность, милосердие и великодушие, любовь и смирение, лишь при наличии которых мы сможем достойно соучаствовать закланному за нас Агнцу Божиему и тем приять залог бессмертия, который да сохраним с твердой надеждой на обещанное нам на небе наследие.

Пристрастный к богатству никогда не будет в состоянии пользоваться им; он будет рабом и стражем его, но не господином.

Богатство – самый скорый приспешник в дурном, потому что при могуществе всего удобнее делать зло.

Не будем думать, будто любовь к богатству сама по себе сильна: вся сила заключается в нашей беспечности.

Не то благо, чем человек питается и увеселяется, но это — мудрость и ведение, так что и иметь о них старание есть уже благо; а что вожделенно для плоти, то для души — забота и суета.

Сильная и готовая на все любовь к приобретению, не зная сытости, вынуждает плененную душу идти до крайнего предела зол. Будем отражать ее, особенно в самом начале, чтобы она не стала неодолимой.

Как к видимым нами благам невольно влекут нас телесные чувства, так к благам невидимым обыкновенно руководит нас чувство умное — духовное, когда вкусит божественной благости. Все желает сродного себе: душа, как бестелесная, — небесных благ, а тело, как персть от земли, — земных сладостей. Итак, в состояние опытно вкушать невещественное незаблудно достигнем мы, если трудами утончим перстное тело свое.

Если нет в благах выше этого — видеть Бога, то сделаться сыном Божиим, без сомнения, выше всякого благополучия.

Богатые в настоящей жизни ничем не отличаются от малых детей, которых беспокоят щенята, так как все лают вокруг них, теребят их и тащат, не только люди, но и низкие страсти, чревоугодие, пьянство, лесть и всякого рода распутство.

Золото изострило меч у людей; золото погубило ненасытимого плавателя в волнах весеннего потока; надежда получить золото разорила и меня — огромную и прекрасную гробницу. Для людей несправедливых — все ниже золота.

Кто любит богатство, тот не будет любить даже брата, а между тем нам заповедано ради Царствия любить даже врагов.

Тот, кто презирает земные блага, уже в том самом находит для себя награду, что он свободен от беспокойства, ненависти, клеветы, коварства и зависти.

Умножение богатства ничего больше не приносит нам, кроме умножения забот, беспокойств и бессонницы.

Для того Господь даровал нам многое здесь, чтобы, вразумляемые здешними благами, мы твердо надеялись и на тамошние.

Чистым оком веры узревший благолепие будущих благ, охотно повинуется повелению выйти из земли своей, от сродства своего и из дома отчего, оставляя всякое сочувствие и пристрастие к плоти, чувству и всему чувственному и бывая, если случится какое с этой стороны искушение, выше естества, как предпочетший естеству причину его, подобно великому Аврааму, предпочетшему Исааку Бога (Быт. 22:1).

Любовь к богатству – страсть не естественная. Отчего же она усилилась? От тщеславия и крайней беспечности.

Если богатство, красота, сила, слава, владычество и все видимые блага скоро увядают и рассеиваются, как дым, то кто будет столько неразумен, чтобы что-либо одно из сказанного ставить в великое и вменять себе в честь? Ибо если и тот, кто имеет все в совокупности, иногда и при жизни, непременно же по смерти, оставляет это и лишается его, то не имеющий всего в совокупности, не подвергается ли осмеянию, величаясь тенями, сновидениями и неясными призраками?

Истинное благо легко понимаемо разумом только через веру (ибо оно отделено от нас — и глаз не видал его, и ухо о нём не слыхало).

Да не подумает кто-либо, что без труда и легко достигается преуспеяние в нестяжательности.

Горе тому, кто смотрит на скоротечные блага этой жизни, как на удержимые, и услаждается ими.

Нет безумнее человека, рабски служащему богатству. Одолеваемый, он представляет себя повелителем; будучи рабом, почитает себя господином; связав себя узами, радуется; проявляя звериную лютость, веселится; находясь в плену у этой страсти, торжествует; видя бешеного пса, нападающего на его душу, вместо того, чтобы связать и изнурить его голодом, доставляет ему обильную пищу, чтобы он еще более нападал на него и был еще ужаснее.

Богатство, слава, могущество, любовь плотская и все такое по той причине и приятно, что мы чрезмерно любим свою жизнь и, так сказать, пригвождены к настоящей жизни.

Юность и сама по себе слаба и преклонна ко злу, а когда получит еще большее богатство, то еще стремительнее увлекается ко всему плохому.

Лихоимство опаснее прочих беззаконий. Блуднику, злобному, пьянице и прочим нужно только отстать от грехов и покаяться, чтобы спастись, а лихоимцу не только нужно отстать от лихоимства, но и похищенное возвратить тому, у кого похитил, или, если это сделать невозможно, расточить то, что собрал недобрыми средствами, и так покаяться, иначе ему и каяться невозможно.

Мы всегда имеем нужду в Божественном Промышлении, и еще более тогда, когда избавились от бедствий, потому что в это время нам предстоит другая борьба, которая труднее прежней, борьба с ленью и гордостью; и диавол тогда нападет сильнее. Поэтому особенно после избавления от бедствий нам нужна небесная помощь, чтобы нам хорошо пользоваться благоденствием.

Собирай сокровище для нескончаемого века, а настоящий век оскудевает даже прежде своего конца.

Сбросим и мы бремя грехов, подобно Закхею. Перестанем похищать и начнем раздавать милостыню. Ибо если одно поднимает падающего, как милостыня, а другое тянет его на землю, как корыстолюбие, такое сражение противоположных сил разрывало бы человека. Итак, чтобы с нами этого не случилось, да не влечет нас к земле корыстолюбие и да не оставляет милостыня; так сделаемся мы легкими и взлетим.

Священное Писание называет сребролюбие идолослужением: сребролюбие переносит любовь сердца от Бога к деньгам, делает деньги богом, истинного Бога уничтожает для человека. Нестяжание – один из обетов монашества; нестяжанием и девством или непорочным вдовством монах отличается от мирянина, обязанного соблюдать все заповеди Христовы наравне с монахом: отвержение нестяжания есть отвержение монашества, есть попрание обетов, данных при пострижении в монашество.