Человек

Сердце здесь подразумевается не естественное, поскольку оно есть начало жизни человеческой, как рассуждают философы, но иносказательно, как внутреннее человеческое состояние, расположение и склонности. Так надо понимать эти апостольские слова: «Сердцем веруют к праведности» (Рим. 10:10) и слова пророка: «Сказал безумец в сердце своем: нет Бога» (Пс. 13:1). Естественное сердце, поскольку это начало жизни человеческой, у всех одинаково, то есть у добрых и злых, как и прочие естественные члены, но иносказательно понимаемое – не одинаково, но у иного доброе, у иного злое.

Да познает разумный человек, что он бессмертен, и да возненавидит всякую срамную похоть, которая бывает для людей причиною смерти.

Как земля, по причине поразившего ее проклятия, не перестает сама собой производить сорные травы и терния из поврежденного естества своего, так и сердце, отравленное грехом, не перестает рождать из себя, из своего поврежденного естества, греховные ощущения и помышления.

Покаяние состоит в перемене сердца.

Будь внимателен к совести, чтобы она была твоим стражем и каждый раз показывала, во что ты впадаешь.

Наш Творец, как бы наложением некоторых красок, т. е. добродетелями, расцветил изображение до подобия с собственною Своею красотою, чтобы в нас показать собственное Свое начальство. Многовидны и различны эти как бы краски изображения, которыми живописуется истинный образ: это не румянец, не белизна, не какое-либо смешение этих цветов одного с другим, не черный какой-либо очерк, изображающий брови и глаза, не какое-либо смешение красок, оттеняющее углубленные черты, и не что-либо подобное всему тому, что искусственно произведено руками живописцев, но вместо всего этого — чистота, бесстрастие, блаженство, отчуждение от всего худого; и все с ним однородное, чем изображается в человеке подобие Божеству. Такими цветами Творец собственного Своего образа живописал наше естество. Если же отыщешь и другие черты, которыми обозначается Божественная красота, то найдешь, что и таковых подобие в нашем образе сохраняется в точности.

Две у нас жизни, плотская и духовная. Дух наш как будто погребен во плоти. Когда, ожив благодатью Божией, начнет он извлекать себя из соединения с плотью и являться в духовной чистоте своей, тогда он воскресает или воскрешает себя часть за частью. Когда же он всего себя исторгнет из своей связности, тогда исходит, как из гроба, в обновленной жизни и, таким образом, дух становится сам по себе, жив и действен, а гроб плоти сам по себе, мертв и бездействен, хотя то и другое в одном и том же лице. И вот тайна того, что говорит апостол: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17). Это свобода от окружающего наш нетленный дух тления, или от страстей, растлевающих естество наше. Этот дух, вступивший в свободу чад Божиих, то же, что привлекательно расцвеченный мотылек, выпорхнувший из своего клубочка. Вот его радужные цвета: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5:22–23). Неужели подобная красота совершенства не сильна возбудить в нас соревнования?

Во всяком случае отсекай свою волю. Не надейся на свою правду, но всегда имей перед глазами свои грехи.

Божий дар — непосредственное познание Бога, Божий дар — совесть, Божий дар — жажда небесной жизни. Три эти составляют дух нашей жизни, влекущей нас ввысь. Ты, ум мой, не мой. Бог мне тебя даровал. Не мои и деятельные во мне силы, воля со своею энергией. Не мое чувство, способное услаждаться жизнью и всем окружающим меня. Не мое тело со всеми своими отправлениями и потребностями, ограничивающими наше телесное существование. Все это Бог даровал. И сам я не свой, а Божий. Дав мне бытие, Бог облек меня сложностью исчисленных сил жизненных и даровал мне сознание и свободу, установил закон, чтоб я правил всем, существующим во мне, сообразно с достоинством каждой части своего бытия. Во всем этом не поводы к самовосхвалению, а побуждения к сознанию великости и тяготы лежащего на нас с тобой долга и к страху ожидающего нас ответа на вопрос: что вы с собой и из себя сделали?

Людьми называть должно не тех, которые на площади, а вас, которые в церкви, не тех беспечных, а вас — усердных; не тех, которые пристрастились к житейскому, а нас, которые житейскому предпочитаете духовное.

В нашу природу вложено познание того, что должны мы делать и чего не должны.

Никакая иная добродетель не может так постигнуть волю Божию, как смиренномудрие и оставление всякого своего разумения и своей воли.

Каждое из бессловесных животных имеет один какой-нибудь недостаток; волк хищен, змей коварен, аспид ядовит, а у злого человека не так. Человек часто имеет не один недостаток, но бывает и хищен, и коварен, и ядовит, соединяя в душе своей страсти животных.

Человек приведен Творцом в бытие, чтобы быть одушевленным подобием Божественной и превысшей силы.

Свободу дарует Христос.

От природы в нас есть желание прекрасного, хотя по большей части одному то, а другому другое кажется прекрасным.

Легче было создать небеса и иные твари, чем человека, не только по причине души, но и тела, потому что Бог вложил великое совершенство в каждый член человека.

Человек до обновления его Святым Духом не способен к общению со святыми духами. Он, как находящийся еще в области духов падших, в плену и в рабстве у них, способен видеть только их.

Одарив человека бесчисленными благами, Бог поставил это малое и немощное на вид существо владыкой над таким множеством земных творений, сделав его на земле тем же, что Сам Он – на Небесах.

Когда ум получает свободу, тогда разрушается преграда, отделяющая его от Бога. По умерщвлении в нас греха отпадает и тяжесть, и слепота, и все, что утесняло душу; чувства, до сих пор умерщвленные и приносившие плод смерти, восстают здоровыми и непобедимыми. Ум успокаивается в нетлении; освободившись от всех возмущений, он сохраняет священный покой, жительствует в другом, новом веке, углубленный в рассмотрение явлений новых, нетленных.

Не ради рая был создан человек, а, напротив того, сам был виною насаждения рая.

Сердце человеческое пусто быть не может, но непременно занято или враждой, или любовью к какой-нибудь вещи. Если враждой занято, такие и плоды приносит: ссоры, драки, убийства, обиды, злословия, проклятия, ложь, обманы, клевету, осуждение, презрение, уничижение, насмешки и прочее, тому подобное. А если любовь живет в сердце, оно являет и плоды любви, приятные как чистейшим очам Божиим, так и благоразумным людям.

Нет никакой пользы от преимуществ природы человека, если они не сопровождаются совершенствами воли, так как только качества воли привлекают или похвалу, или укоризну.

Познай себя земного по природе, но дело Божиих рук, много уступающего бессловесным в силе, но поставленного властелином над бессловесными и неодушевленными тварями, умаленного в том, чем снабдила природа, но по превосходству разума способного возноситься в самое небо.

Нужно прежде быть человеком, а затем уже называться именем, принадлежащим этому естеству.

Наше сердце – гроб, было сердце храмом, сделалось гробом. В него входит Христос посредством Таинства Крещения, чтобы обитать в нас. Мы отнимаем у Христа возможность действовать, оживляя нашего ветхого человека. Христос, введенный Крещением, продолжает пребывать в нас, но как бы изъязвленный и умерщвленный нашим поведением. Нерукотворенный храм Божий превращается в тесный и темный гроб.

Пока Адам еще не согрешил, звери были его рабами и ему покорными, и он как рабам нарек им имена. Но когда он омрачил образ свой грехом, звери не узнали его и рабы сделались его врагами. Пока Адам сохранял чистым свой облик, созданный по образу Божию, звери повиновались ему, как слуги, но когда он омрачил этот образ непослушанием, они не узнали своего господина, возненавидели его, как чужого. Впрочем, хотя Адам нарушил всю заповедь и преступил весь закон, Бог лишил его не всей чести и отнял у него не всю власть, но изъял из подчиненности его только тех животных, которые не очень нужны ему для жизни, а необходимых и полезных оставил в услужение нам.

Кто признает полезным то, что ему угодно, тот ненадежно судит о справедливом – он похож на слепца.

Мы всегда должники Его, что ни делаем ради Него, ибо ничем и никак не можем Его отблагодарить. Заслуги Его перед нами бесконечны, ибо Сам Он бесконечен как Бог, а мы – создание Его, душа и тело наше – Его, и весь состав наш – Его, и что живем и движемся – это Его милость, и наша временная и вечная жизнь Ему принадлежит. Его хлебом питаемся, Его питием прохлаждаемся. Его одеждой одеваемся, Его светом просвещаемся, Его огнем согреваемся, в Его покоях живем и прочее, и даже то, что хотим и делаем угодное Ему, приписывать должно Его благодати, ибо без Него не можем делать ничего (Ин. 15:5). Что наше собственное? Немощь, растление, тьма, злость, грехи.

До падения человека тело его было бессмертно, чуждо недугам... грубости и тяжести... Облаченный в такое тело... человек был способен к чувственному видению духов, к разряду которых он принадлежал душой, был способен к общению с ними, к тому боговидению и общению с Богом, которые сродни святым духам.

Если излишнее попечение о теле бесполезно для самого тела и вредно для души, то покоряться и услуживать телу – явное безумие.

Поскольку от произволения зависит избрание доброго и противоположного ему, то справедливо одни получают победные венцы, а другие несут наказание за произвольные грехи.

Старающийся умертвить свою волю должен творить волю Божию: вместо своей воли вводить в себя волю Божию, насаждать и внедрять ее в сердце своем.

Строение твоего тела учит тебя о цели, для которой ты создан: ты сотворен прямым, чтобы не влачил жизни своей по земле, но взирал на Небо и на сущего там Бога и чтобы не гонялся за животным наслаждением, но, согласно с данным тебе разумом, жил небесной жизнью.

Человек – как жук. Когда теплый день и играет солнце, летит он, гордится собою и жужжит: «Все мои леса, все мои луга! Все мои луга, все мои леса!» А как солнце скроется, дохнет холодом и загуляет ветер, забудет жук свою удаль, прижмется к листку и только пищит: «Не спихни!».

Чем проще, добрее, общительнее человек, тем он внутренне блаженнее (счастливее, умиротвореннее); чем он лукавее, злее, самолюбивее, тем он несчастнее.

По достоинству человек явился последним, как цель природы, созданный для правды, чтобы быть провозвестником правды между прочими животными... справедливо он явился последним: как венец всего творения, как причина мира, для которой создано все.

Бесстрастная половая принадлежность - это безгрешное человеческое свойство, святое, без примеси сладострастия, похоти, вожделения ... в Христе нет мужского пола, ни женского, все есть едино.

Человек Христовой веры живет ощущением и сознанием того, что всякий человек – это бессмертное и вечное существо... Ощущение бессмертия происходит от ощущения Бога, а ощущение Бога не терпит греха...

Человек, как тебя именовать, если не диаволом? Но что это я говорю? Это оскорбление для диавола. Диавол никогда не был так зол, так изощренно зол, как человек. Господь Христос и во ад сошел, и там Его не распяли! Разве люди не хуже диавола; разве земля не стала адом более, чем сам ад? Из ада не изгнали Христа; а люди и сегодня Его гонят с земли, изгоняют из своего тела, из души, из своего града...

Для европейского дарвиновско-фаустовского человека главное в жизни – самосохранение, для Христова человека – самопожертвование.

Бог почтил человека, во-первых, тем, что сотворил по образу Своему; во-вторых, тем, что дал нам начальство не в награду за труды, но как чистый дар Своего человеколюбия; в-третьих, тем, что это начальство сделал для нас прирожденным.

Человек, исповедав себя рабом и созданием Божиим, немедленно вступает всем существом своим в область святой Истины... Вошедший в область Истины, подчинившийся Истине получает нравственную и духовную свободу, получает нравственное и духовное счастье.

...Какая нужна была мудрость <Адаму>, чтобы дать имена стольким породам птиц, гадов, зверей, скотов и прочих бессловесных... и притом имена собственные и соответствующие каждой породе.

Должно внимать себе – не перестала ли совесть обличать нас не из-за нашей чистоты, но как бы утомившись.

Это название – человек – мы определяем не так, как внешние, но как повелевает Божественное Писание. Человек не тот, кто имеет только руки и ноги человеческие, и не тот, кто имеет только разум, но кто с ревностью упражняется в благочестии и добродетели. Послушай, что Писание говорит об Иове: сказав, что «был человек в земле Уц...», оно не описывает его теми признаками, которыми описывают человека внешние... но, соединяя признаки его благочестия, продолжает: «непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» (Иов 1:1), выражая, что это и есть человек.

...Господь приходит в сердце исполнителя заповедей, соделывает сердце храмом и жилищем Божиим.

Исполнено... гордости и безрассудства желание и стремление сердца насладиться ощущениями святыми, духовными, Божественными, когда оно еще вовсе неспособно для таких наслаждений.