Человек

Духовная свобода есть достояние совершенных христиан. О ней сказал апостол: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17).

Вкушать пищу и извергать излишнее, гордо держать голову и лежа спать — естественные принадлежности зверей и скотов, в которых и мы, став через преслушание подобными скотам, от свойственных нам богоданных благ отпали и сделались из разумных скотскими и из божественных зверскими.

Бывает, что один зовет человека: «Иди за мною»... а другой отзывает к себе: «Иди за мною». Так Христос Бог всякому христианину говорит: «Иди за Мною», как выше сказано, но сатана, враг рода человеческого, шепчет в уши человека и отзывает к себе: «Иди за мной». Слышит человек злые нашептывания его столько раз, сколько раз чувствует злые и богопротивные помыслы, восстающие в его сердце. Все это – мерзкое нашептывание его! О, человек! Кого тебе лучше послушать, Христа ли Господа твоего, Который такой чудный явил о тебе Промысл и хочет тебя спасти и привести в вечное Свое Царствие или злого шептуна диавола, который хочет тебя от Христа, Спасителя твоего, отвести и ввергнуть в вечную погибель?

Природа наша пригодна и для добра, и для зла, и для Божией благодати, и для сопротивной силы.

Божественная красота человека не во внешних чертах, не в приятном складе лица и не какою-либо доброцветностью сияет, но усматривается в невыразимом блаженстве добродетели.

Люди имеют возможность переходить от плотского мудрования к духовному, падшие духи лишены этой возможности.

Любовь к мудрости учит, что свобода есть способность и невозбранность разумно избирать и делать лучшее и что она по естеству есть достояние каждого человека. Истинная свобода есть деятельная способность человека, не порабощенного грехом, не тяготимого осуждающей совестью, при свете Истины Божией избирать лучшее и приводить его в действие при помощи благодатной силы Божией.

Так как жизнь райская доставляла человеку полное наслаждение, сообщая и удовольствие от созерцания и приятность от вкушения, то, чтобы человек от чрезмерного покоя не развратился, сказано: «праздность научила многому худому» (Сир. 33:28), Бог повелел ему «возделывать и хранить рай» (Быт. 2:15).

Наша природа создана Творцом так, что имеет разные нужды, а сама для себя недостаточна; поэтому Бог и устроил так, чтобы нужды, происходящие отсюда, исправляемы были пользою, проистекающей из общежития.

Бог дал нам и дар слова, и руки, и ноги, и крепость телесную, и ум, и разумение, чтобы все это употребляли мы для собственного нашего спасения и для пользы ближнего.

«Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое» (Мф. 24:9). Слово это относится ко всем христианам, которые жили в первые века христианства и будут жить в последнее время Церкви Христовой на земле.

«Тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1:12). Для простого человека сделаться чадом и наследником и земного царя велико есть. Тем более сделаться чадами и наследниками Царя Небесного превосходит всякое слово и всякое сказание, и даже понятие и постижение ума человеческого, как свидетельствует об этом апостол: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9).

Знайте несомненно, что вы действуете по доброй воле. Поскольку вы живете, то и действуете. Бог и не помогает вам, если вы сами ничего не делаете, и не содействует, если не подвизаетесь... Не так Бог творит из вас храм Свой, как из камней, не имеющих собственного движения, которые строитель берет и кладет. Не таковы камни живые: и вы, как живые камни, сами созидайтесь в храм Божий.

Бог для того и создал нас и привел в бытие, чтобы сделать участниками вечных благ, чтобы даровать Царство Небесное, а не для того, чтобы ввергнуть в геенну и предать огню...

Мы — это ум и душа; наше — это тело; а имущество и прочие вещи — у нас.

Совесть — запечатленное в сердце знание Божественного закона.
Бог, сотворив человека, запечатлел в его природе знание закона — совесть. Если бы человек сохранил этот закон, то не было бы необходимости позже давать другой, письменный.

Плотский человек весь ум свой и замыслы направляет только к приобретению временных благ, а духовный всегда стремится к вечным... Плотский человек хотя делает и похвальное, но делает это ради тщеславия и приобретения суетной славы, а духовный все намерения направляет к славе Божией в надежде Жизни Вечной. Плотский человек перед всеми гордится, возносится, ему никто не равен, ставит себя выше всех, всех презирает, а духовный перед Богом и людьми смиряется... Плотский человек коварно, лживо, хитро со всяким поступает, а духовный со Всеми простосердечен. Плотский человек следует нечистым склонностям и вожделениям, а духовный стремится к чистоте и целомудрию. Плотский человек разум свой употребляет всегда или во имя корысти, или для разорения ближнего, а духовный все свои усилия полагает на пользу братии. И потому плотский человек для общества вреден, а духовный полезен. Плотский человек не хочет с этим светом расставаться, а духовный с радостью освобождается от телесных уз.

Было время, когда высокое Слово Ума, следуя великому Уму Отца, сотворило несуществовавший прежде мир. Оно сказало, и совершилось все, что было Ему угодно. Но когда все это — земля, небо и море — составило мир, нужен стал Премудрости, матери всего, и благоговейный царь земной. Тогда Слово сказало: «Пространное небо уже населяют чистые и вечноживущие служители, непорочные умы, добрые Ангелы, песнословцы, не умолкая воспевающие Мою славу. Но земля украшается одними неразумными животными. Поэтому Мне угодно создать такой род тварей, средних между смертными и бессмертными — разумного человека, который бы радовался Моим делам, был мудрым таинником небесного, великим владыкой земли, новым ангелом из праха, песнословцем Моего могущества и Ума Моего». Так сказало Слово и, взяв часть новосозданной земли, бессмертными руками составило мой образ и уделило ему Своей жизни, потому что вселило в него Дух, который есть струя невидимого Божества. Так из праха и дыхания создан человек — образ Бессмертного, ибо в обоих царствует естество ума. Поэтому как земля — я привязан к здешней жизни, а как частица Божественного — ношу в груди любовь к жизни будущей.

Бог в начале, когда создал человека, создал его святым, бесстрастным и безгрешным, по образу и подобию Своему, и человек точно был тогда подобен Богу, создавшему его. Ибо Святой, Безгрешный и Бесстрастный Бог и творения творит святые, бесстрастные и безгрешные.

Тысячи тысяч Ангелов и тысячи Архангелов сотворил Бог и не нуждался в советнике и помощнике, а, творя одного человека из земли, совещается, рассуждает, делает совет.

Ныне в нашей власти или усыпить совесть, или дать ей светиться и просвещать нас, если будем повиноваться ей. Ибо когда совесть наша велит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем этим, тогда мы усыпляем ее, и она уже не может быть для нас явственной от тяжести, лежащей на ней. Если светильник горит за завесой, все становится плохо различимым... так после преступления мы не понимаем, что говорит нам совесть... Совесть — нечто Божественное... она всегда напоминает нам полезное, а мы не ощущаем этого, если пренебрегаем ею и попираем ее.

Душа человеческая – невеста Христова. Как невеста украшается драгоценными уборами, бисером и жемчугом, чтобы понравиться жениху, так и душа человеческая должна украшать себя, как бисером и жемчугом, многими добрыми делами, чтобы ее возлюбил Христос. Но и чистая совесть есть украшение немалое. Ею, как прекрасным убором, украшались души святых апостолов, от лица которых апостол Павел говорит: «Похвала наша сия есть свидетельство совести нашей, что мы в простоте и богоугодной искренности, а не по плотской мудрости, но по благодати Божией, жили в мире» (2 Кор. 1:12). А золотые уста [святителя Иоанна] говорят: «Как очам человеческим приятно видеть прекрасное лицо, так очам Божиим приятна чистая совесть».

Если будешь много о себе думать, то напомню тебе, откуда пришел ты в жизнь, чем был прежде, чем — когда лежал в матерней утробе и чем будешь впоследствии, а именно: прахом и снедью червей; потому что принесешь с собою к мертвецам не более, как и самый немощный. А если будешь низко о себе думать, то напомню тебе, что ты Христова тварь, Христово дыхание, Христова честная часть, а потому вместе небесный и земной, приснопамятное творение — созданный бог, чрез Христовы страдания шествующий в нетленную славу. Потому не угождай плоти, чтобы не полюбить до излишества настоящую жизнь. Но старайся сооружать прекраснейший храм; потому что человек есть храм Великого Бога. И тот сооружает себя в сей храм, кто отрешается от земли и непрестанно шествует к небу. И сей-то храм советую тебе охранять так, чтобы он благоухал от всех твоих дел и слов, чтобы всегда пребывал в нем Бог, чтобы он всегда был совершен, и притом существенно, а не наружно. Не раскрашенный, разноцветный и блещущий поддельными красотами корабль веди по морскому хребту, но крепко сколоченный гвоздями, удобный для плавания, искусно оснащенный руками художника и быстро движущийся по водам.

Как происходит обращение к миру, когда человек сердцем к мирским вещам, то есть к чести, славе, богатству, роскоши и всякой суете, обращается, прилепляется и ищет их, как своего любимого сокровища, так происходит обращение к Богу, когда человек, все то оставив, одного Бога любит, желает сердцем, прилепляется к Нему и ищет Его как высочайшего добра. Ибо что человек познает и признает за свое добро и блаженство, то и любит; что любит, того и желает; чего желает, о том и мыслит всегда; о чем мыслит, того с усердием и ищет. Ищешь ли чести, славы, богатства и прочей суеты в мире этом? Это признак, что ты это за свое добро и блаженство почитаешь и любишь то, и желаешь, и подлинный знак есть, что ты сердцем отвратился от Бога и Создателя твоего и обратился к созданию Его, и почитаешь то более, нежели Создателя. А когда, все то презрев и оставив, ищешь одного Бога, и Его одного желаешь приобрести и иметь – это признак того, что ты Его более всего создания почитаешь, и в Нем свое удовольствие находишь, и крайнее свое добро и блаженство в Нем полагаешь. Так, по слову Христа, где сокровище человека, там и сердце его (Мф. 6:21), там любовь его, там мысль его, там желания его; о том думает, заботится, того ищет и о том говорит. Кто честь, богатство и славу мира этого и все в нем содержащееся считает сокровищем, в том у него и сердце со своим желанием и любовью. Кому один Бог – сокровище, тот к Нему одному и прилепляется.

Образом Божиим бывает человек, когда живет правильно и богоугодно, а этому быть невозможно, если не отстанет человек от всего страстного. У кого ум боголюбив, тот искусен во всем, что спасительно для души, и во всяком благоговении, требуемом от него. Боголюбивый муж не укоряет никого другого, потому что знает, что и сам согрешает, и это есть признак души спасающейся.

Постоянно помни, что ты весь Божий, не свой: чужим умом думаешь, чужим сердцем желаешь добра и не своею силою стоишь в добре; чужим языком говоришь, и чужое слово в устах твоих; чужими глазами смотришь, чужими ушами слышишь, чужими руками делаешь, чужими ногами ходишь; чужим желудком варишь пищу для питания своего тела, да и пища не твоя, не ты ее произвел; чужими жилами и костями сшит и укреплен; чужими легкими дышишь; все-все у тебя чужое, не свое, все Божие; ты волоска одного себе не сделал и сделать не можешь. Душу и тело Бог тебе устроил: "Руки Твои сотворили меня" (Пс.118:73). Нечем, совершенно нечем человеку гордиться оттого, что все у него чужое, только грех свой, но грех есть несчастие, болезнь, смерть, а кто несчастием гордится? Кто смертью может превозноситься? Так я должен прославлять непрестанно всегдашнюю державу надо мною Бога моего. Я весь под Его владычеством, во всякую минуту и душою и телом. Диавол не хотел знать и чувствовать этого: и потому не знал и погиб.

Плотский человек превосходит всех животных и зверей природной злобой: он хитрее лисы, более хищен, чем волк, более жесток, чем медведь, он горделивее Павлина, жирнее свиньи, ядовитее ехидны; какие бы ни были пороки и проявления злого нрава во всех зверях или животных, почти все они есть в каждом плотском человеке. Так зол плотский человек, так растлен извне и изнутри. Все члены его – орудия неправды: разум он употребляет для прельщения, тело – для гордости и нечистоты, язык – для хулы и злоречия, очи – для видения неподобного, уши – для слышания клеветы, осуждения, скверных песен и басен, руки – для грабежа.

Видишь, что на земле, хотя и сеется на ней семя, ничего не прорастает, если нет влаги. Так и в сердце человеческом: хотя оно и слышит Слово Божие, но не прорастает плод, достойный слова Божия, если не будет влаги Божией благодати. Потому нам повелевается так усердно об этом молиться: «Просите... ищите... стучите»,– говорит Господь (Мф. 7:7). Это убеждает нас усердно молиться Богу, просить у Него благодати, чтобы мы ушами слышали слово Его и сердцем творили. Без этого мы ни в чем не преуспеем, столь глубоко растленное имеем сердце. И слыша слово Божие, не можем понять его и погрузить в сердце, а поняв, не можем исполнить, так что во всякую минуту нуждаемся в благодати Божией, содействующей нам в благочестии.

...Живое существо, т. е. человек, двойственно, состоит из двух естеств, чувственного и духовного, т. е. из души и тела, и имеет сродство как с небом, так и с землею. Духовным естеством своим он имеет общение с высшими силами, а чувственным соприкасается с земными предметами, составляя собою некоторую связь тесную между тем и другим творением.

Никто да не спрашивает: «Неужели Бог, предвидя человеческое бедствие, какое постигнет людей по неблагоразумию, приступил к созданию, тогда как человеку, может быть, было бы полезнее не приходить лучше в бытие, нежели пребывать во зле».
То, что человечество уклонится от добра, не не знал его Тот, Кто все содержит силою прозорливости и наравне с прошедшим видит будущее. Но как видел Он уклонение, так разумел и воззвание человека снова к добру. Потому, что было лучше? Вовсе ли не приводить в бытие нашего рода, так как предвидел, что в будущем погрешит против прекрасного, или, приведя в бытие, и заболевший наш род снова воззвать в первоначальную благодать? По причине же телесных страданий, необходимо постигающих нас по скоротечности естества, именовать Бога творцом зол или вовсе не признавать Его создателем человека, чтобы не мог быть почитаем виновником того, что причиняет нам мучение, — это знак крайнего малодушия в оценивающих добро и зло чувством, которые не знают, что по естеству добро только то, чего не касается чувство, а зло — одно только отчуждение от добра. Различать же добро и зло по трудам и удовольствиям свойственно естеству бессловесному; у бессловесных уразумение истинно хорошего не имеет места, потому что не причастны они ума и мысли. А что человек есть прекрасное Божие дело и приведен в бытие для более еще прекрасного, это явно не только из сказанного, но и из тысячи других свидетельств, которых множество по их бесчисленности прейдем молчанием.

Сердце подобно сосуду. Полный сосуд, наполненный водой или чем другим, ничего иного в себе не вмещает. Напротив, сосуд пустой удобен к восприятию всего. Поэтому люди освобождают сосуд, когда что другое хотят в него влить или положить. Так и сердце человеческое: когда свободно и не имеет в себе мирских и плотских прихотей, удобно к восприятию любви Божией, а когда наполнено любовью мира этого самолюбием, славолюбием, гневом и злопамятством, завистью, гордостью и прочими беззаконными пристрастиями исполненное сердце как может вместить в себя любовь Божию? «Что общего у света с тьмою?» (2 Кор. 6:14)?

Итак, мы говорим, что вместе с разумом тотчас входит свободная воля и что перемена и превращение по природе находятся в связи с тем, что рожденно. Ибо все, что рожденно, также и изменчиво. Ибо если источник происхождения чего получил свое начало вследствие изменения, то необходимо этому быть изменчивым. Изменение же бывает тогда, когда что-либо приведено из не сущего в бытие и когда из подлежащего вещества произошло нечто другое. Бездушные предметы и неразумные животные, конечно, изменяются сообразно с теми телесными переменами, о которых мы сказали прежде, разумные же существа – по своей свободной воле. Ибо разуму принадлежит, с одной стороны, созерцательная способность, с другой – способность действовать. Созерцательная способность – та, которая рассматривает сущее, в каком положении оно находится; способность же действовать – та, которая обсуждает, та, которая устанавливает правильный смысл тому, что должно быть делаемо. И созерцательную способность называют умом, способность же действовать – разумом; и также созерцательную способность называют мудростью, способность же действовать – благоразумием. Итак, всякий раз – мыслящий человек, потому что выбор того, что должно быть сделано, находится в его власти, размышляет о том, чтобы избрать то, что вследствие размышления было признано лучшим, и, избрав, привести в исполнение. Если же это таково, то по необходимости свобода решения соединена с разумом, потому что или человек не будет разумным существом, или, будучи разумным, будет господином своих действий и независимым. Поэтому неразумные существа и не свободны, ибо они более ведутся природой, нежели ведут, вследствие чего они и не сопротивляются естественному стремлению, но одновременно с тем, как они пожелают чего-либо, устремляются к действию. Человек же, будучи разумным, скорее ведет природу, нежели ведется ею, вследствие чего и желая чего-либо, если только хочет, имеет власть подавить свое желание или последовать за ним. Потому неразумные существа не хвалятся, не порицаются, а человек и бывает хвалим, и бывает порицаем.

Чем более солнце приближается, тем меньше становится тень, чем более удаляется, тем больше тень, зайдет солнце – и тень исчезает. Так, чем более Бог к человеку приближается, тем меньше сам в себе кажется человек, более уничижается и смиряется, ибо видит свое недостоинство и ничтожество и величие Божие, и потому смиряется. Напротив, чем более Бог от человека удаляется, тем более человек возносится, величается, гордится. А как совсем удалится Бог от человека, погибает человек, как тень исчезает, когда зайдет солнце. Берегись, человек, высокоумия, чтобы не пал, как диавол: не высокоумствуй, но бойся. Ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.

Если христиане призваны к свободе и имеют свободу, значит ли это, что они могут свободно делать что хотят? Нет, не в том состоит свобода христиан, чтобы они по своей воле жили и делали что хотят. Это свобода не христианская, но плотская, и не столько свобода, сколько работа, истая и тяжкая: ибо «всякий, делающий грех, есть раб греха», по учению Спасителя (Ин. 8, 34). Лишаются христианской свободы те, кто, следуя своей плоти, попечения о плоти превращают в похоти (Рим. 13, 14), попадают под тяжкое иго мучителя диавола и греха, делаются несчастными пленниками своих страстей, и находятся под клятвою закона, гневом Божиим, и становятся чадами вечной погибели.

Почему Бог не сотворил человека безгрешным принудительно?
Бог сотворил душу, а не грех. Преимущественным благом ее было пребывание с Богом и единение с Ним в любви. Отпав от Него, она стала страдать различными и многообразными недугами. Почему же в ней есть общая восприимчивость к злу? Из-за свободного стремления, всего более соответствующего разумной твари. Не будучи связана никакой необходимостью, получив от Творца жизнь свободную, как сотворенная по образу Божию, она познает доброе, умеет им наслаждаться, одарена свободой и силой соблюдать жизнь, какая ей свойственна, но имеет и свободу уклоняться от прекрасного... Но, говорят, почему в самом устройстве не дано нам безгрешности, чтобы нельзя было согрешить, хотя бы и хотели? Потому же, почему и ты не признаешь слуг достойными, если держишь их связанными, но когда видишь, что добровольно выполняют перед тобою свои обязанности. Поэтому и Богу угодно не вынужденное, но совершаемое добровольно; добродетель же происходит от свободной воли, а не от необходимости, а свобода воли зависит от того, что в нас, и что в нас-то свободно. Поэтому кто порицает Творца, что не устроил нас безгрешными, тот не что иное делает, как предпочитает природу неразумную, неподвижную и не имеющую никаких стремлений, природе, одаренной произволением и самодеятельностью.

Бог и человеческое естество создал причастным всякого блага, могущим мысленно созерцать ликования Ангелов славы, Господств, Силы, Начала, Власти, Свет неприступный, Славу пресветлую.

Всякий, кто следует истине, должен сознаться, что ум человеческий не одно и то же с телесными чувствами: как нечто иное, он является судьей самих чувств, и если чувства чем-нибудь заняты, ум обсуждает и оценивает это, указывая на лучшее. Дело глаза – только видеть, ушей – слышать, уст – вкушать, ноздрей – принимать в себя запах, рук – касаться, но рассудить, что должно видеть и слышать, чего касаться, что вкушать и обонять,– уже не дело чувств, а судят об этом душа и ее ум. Рука может, конечно, взяться и за меч, уста могут вкусить и яд, но они не знают, что это вредно, если ум не произнесет об этом суда. Можно это уподобить хорошо настроенной лире в руках музыканта. Каждая струна издает свой звук, то низкий, то высокий, то средний, то пронзительный, то какой-либо другой. Но судить о их согласии и настроить их не может никто, кроме знатока, потому что в них только тогда сказывается согласие и гармонический строй, когда музыкант ударит по струнам и мерно коснется каждой из них. Подобное бывает с чувствами, настроенными в теле, как лира, когда ими управляет сведущий разум, ибо тогда душа оценивает и сознает, что совершает.

Сердце скрывает гнев или кротость – это обнаруживает обида.

Мы для... того созданы разумными и столь возвышенными над бессловесными, чтобы возносили к Создателю всяческих хвалы и славословия.

Бог по Своему естеству есть всякое благо, какое только можно объять мыслью, или лучше сказать, будучи выше всякого блага – и мыслимого, и постигаемого – творит человека не по чему-либо иному, а только потому, что благ. Будучи же таковым и приступив к созиданию человеческого естества, не наполовину явил могущество благости, дав только нечто из того, что у Него есть, или поскупившись в этом общении, напротив, совершенство благости в Боге состоит в том, что приводит человека из небытия в бытие и со всею щедростью наделяет его благами. Поскольку же перечислить эти блага невозможно, Божие слово, в кратком изречении объединив их, сказало, что человек создан по образу Божию... И если Божество есть полнота благ, а человек Его образ, то, значит, образ в том и имеет подобие Первообразу, что исполнен всякого блага. Следовательно, в нас есть все прекрасное, всякая добродетель и мудрость, все, что только можно помыслить о совершенном.

Со времени падения человека диавол получил к нему постоянно свободный доступ. Диавол имеет право на этот доступ: его власти, повиновением ему человек подчинил себя произвольно, отвергнув повиновение Богу. Бог искупил человека. Искупленному человеку предоставлена свобода повиноваться или Богу, или диаволу, а чтобы свобода эта обнаружилась непринужденно, диаволу оставлен доступ к человеку.

Для того и сотворены мы по образу Божию, чтобы сохранять черты его свойств и отличным житием взирающим на нас представлять в себе ясные признаки богоподобия.

Если плоть не будет умерщвлена и человек не будет весь водим Духом Божиим, то не может он исполнить воли Божией без понуждения себя. Когда же воцарится в нас благодать Духа, тогда уже не будем иметь своей воли, но все, что ни бывает с нами, приемлем как волю Божию. Тогда имеем мир и можем быть названы сынами Божиими, ибо любим волю Отца, как и Сын Божий и Бог. Но этого невозможно достичь без соблюдения заповедей, которыми подвизающийся отсекает всякие наслаждения, то есть свои пожелания, и терпит всякие огорчения, происходящие от этого.

«Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Апок. 3:20). Стоит этот святой Гость, Который ради нас благоволил странствовать на земле, стоит и стучит в двери сердец наших и хочет войти к нам, за которых Святую Кровь Свою пролил. Но кто отворяет Ему двери в дом свой? Кто слышит голос Его?.. Несомненно, тот, кто слову Его повинуется, перестает грешить, кается и сердечно сокрушается о содеянных грехах и содержит себя в истинном покаянии, как выше говорит об этом Христос: «Будь ревностен и покайся» (Апок. 3:19). К тому Он входит и вечеряет с ним, то есть утешает его истинным и живым утешением. То же и в другом месте говорит: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23). А где Отец и Сын, там и Святой Дух; где Бог живет, там Царствие Божие, там утешение и радость, живая и истинная. Ибо благодатное Божие присутствие без «мира и радости» (Рим. 14:17) не бывает.

«Светильник тела есть око» (Лк. 11:34), а светильник души – ум. Как при неповрежденности ока телесного все вокруг нас во внешнем быту нашем видно для нас и мы знаем, как и куда идти и что делать, так при здравом уме видно бывает для нас все во внутреннем быту нашем, в нашем отношении к Богу и ближним и в том, как должно нам держать самих себя. Ум, высшая сторона души, совмещает чувство Божества, требования совести и чаяния лучшего, сравнительно со всем, чем мы обладаем и что знаем. Когда ум здравый – в душе царствует страх Божий, добросовестность и несвязанность ничем внешним. А когда он нездравый – Бог забыт, совесть хромает на обе ноги и душа вся погрязает в видимое и обладаемое. В последнем случае у человека – темная ночь: понятия спутаны, в делах нестройность, в сердце безотрадная тоска. Толкают его обстоятельства – и он влечется вслед за ними, как щепка по течению ручья. Не знает он, что сделано прежде, что он есть теперь и чем кончится путь его. Напротив, у кого ум здравый, тот, боясь Бога, ведет свои дела с осмотрительностью, слушает одного закона совести, дающего единообразный строй всей жизни его, и не погружается в чувственное, окрыляясь чаянием будущего всеблаженства. От этого он ясно видит все течение жизни со всеми ее взаимосвязями и для него все светло, как при ярком светильнике.

Правое сердце боится Бога, а неправое страха Божия не имеет. Правое сердце Богу и Его святой воле следует, а неправое – своей злой воле и своим прихотям. Правое сердце бережется от всякого греха, а неправое сердце об этом нерадит. Правое сердце смиряется и смиренномудрствует, но неправое возносится и высокомудрствует... Правое сердце всякого человека любит и своей любви и от ненавидящих его не отнимает, но неправое сердце только любящих его любит, а часто и тех ненавидит... Правое сердце что на языке имеет и говорит словом, то и внутри себя имеет, то и мыслит, а неправое сердце иное говорит, иное мыслит, иное на языке, иное внутри себя имеет... Правое сердце за все, что ни получает от Бога, благодарит Его, а неправое всякое Божие благодеяние забывает.

«Если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно» (Мф. 6: 22–23). Оком называется здесь ум, а телом — весь состав души. Таким образом, когда ум чист, тогда в душе светло; когда же ум лукав, тогда в душе темно. Что такое ум чистый и ум лукавый? Ум чистый — тот, который принимает все, как написано в Слове Божием, и несомненно убежден, что все так и есть, как написано: никакого хитроумия, никаких колебаний и раздумья нет в нем. Ум лукавый тот, который приступает к Слову Божию с лукавством, хитрым совопросничеством и разысканиями. Он не может прямо верить, но подводит Слово Божие под свои умствования. Он приступает к нему не как ученик, а как судья и критик, чтобы попытать — что-то оно говорит, и потом или поглумиться, или свысока сказать: «Да, это неплохо». У такого ума нет твердых положений, потому что Слову Божию, очевидно, он не верит, а свои умствования всегда неустойчивы: ныне так, завтра иначе. Оттого у него одни колебания, недоумения, вопросы без ответов; все вещи у него не на своем месте и ходит он впотьмах, ощупью. Чистый же ум все ясно видит, всякая вещь у него имеет свой определенный характер, Словом Божиим определенный, — потому всякой вещи у него — свое место. И он точно знает, как себя в отношении к чему держать: ходит, значит, по дорогам открытым, видным, с полной уверенностью, что они ведут к настоящей цели.