Монастырь

Господь даровал нам слово Свое, научающее нас в житии нашем, и вразумил богодухновенных отцов наших, прошедших путь жительства монашеского, оставить и нам учение, проходя которое, можем победить врагов наших, борющихся с нами через наши же страсти. Но как бы ни были разумны и старательны, а без видимого руководителя трудно одним подвизаться, и потому отцы уставили чин повиновения старшим и опытным в духовной жизни, дабы, отсекая свою волю и разум, повинуясь во всем руководителям, пришли в навык добродетелей и приобрели бы смирение, которое всю силу вражию сокрушает и все сети и козни его разрушает.

Воистину, только одна вера их руководимых есть для них руководство, ибо когда в простоте сердца с верой предают себя в послушание, то Сам Бог руководствует ими и через наше недостоинство, а буде кто с испытанием, с самочинием и с лукавством приступает, то и пророка Бог обезумит сказать ему против развращенного сердца его.

В чем мог, я его предостерегал, и в настоящее время не беру на себя такой обязанности, чтобы те, которые просят моего совета, непременно исполняли, а предоставляю их свободной воле, да и тех, которые имеют близкое сожительство и общение со мной, не могу заставить, а всякий по мере своего произволения и веры – или получает пользу, или напротив, и это зависит не от меня, а от них, а тем более живущие в дальнем расстоянии и в год раз или два пишущие, а еще и без произволения – могут ли пользоваться, не знаю, да и что я значу, сам подверженный немощам душевным и телесным.

Хотя чувствуешь себя и немощной, а все приходящим, по вере, возвещай путь спасения, да хотя бы этим устыдишься самой себя; и случающиеся попущением Божиим скорби принимай как должница, обвиняя себя и не ропща на других.

Не имея никого окормляющего, или, по-твоему, с кем бы душу отвести, – тем более должна читать книги и окормляться ими с призыванием Божией помощи.

Если нет руководителя человека, может руководствовать своя совесть и разум. В случае же скудости разума, может наставиться от Писания. Писания ли здраво не может разуметь, может, по совету святого апостола Иакова, обращаться к Богу и молиться об этом. «Если же у кого из вас недостает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, - и дастся ему» (Иак. 1:5).

Основание скита не ограничится созиданием только стен или внешним управлением скита, но вместе предлежит управлять и душами братий и руководить их духовно по правилам святых отцов в вечное спасение; то как вы находите себя, достаточны ли будете для такого управления и окормления братий.

Без поддержки, то есть духовного руководства старца, в монастыре не проживешь. Ты вот про меня говорил другим. Что бы я тебе ни говорил, другим не передавай. А если будешь поступать по-своему, то ко мне и не ходи.

Постепенно нужно проходить иноческую жизнь – это наука из наук. Как всякую науку необходимо проходить, изучать под руководством более или менее опытного в этой науке человека, так и здесь необходимо держаться своего старца. Но «одного должно спрашивать», ибо может произойти духовное разделение.

Вам показалась жизнь монастырская так же суетна, как и мирская, и потому вы находили одно уединение верным способом победить страсти и угодить Богу? Теперь вы хотя и живете спокойно в своем имении, но находитесь в двоедушии, не понимая, на истинном ли пути стоите, и страх овладевает вами, да не погибнет душа ваша, и от этого мятется дух ваш? На это вам отвечаю: уединенная жизнь ваша не может принести вам пользы, но даже и опасна от бездействия заповедей Божиих и сокровенных внутрь лежащих страстей, которые мы познаем от общения с людьми единомысленными, а познав их, стараемся при помощи Божией борьбой искоренить.

Разве тем исцеляются наши страсти, чтобы мы были уединены и никто бы нас не трогал? Напротив, они от этого умножаются и лишают совершенно покоя, а при обращении с другими и при одолении страстями мы познаем свою немощь, смиряемся, каемся и по времени получаем исцеление. Многие книги прочти; не найдешь исцеления страстей другим образом.

Вы испытали уединенную жизнь – какую она вам пользу принесла? Доставила ли спокойствие? Отнюдь нет. Мы вам пишем это совсем не с тем намерением, чтобы удержать вас в С-е, но чтобы вразумить вас, что и в другом месте может встретить вас искушение, хотя и не точно такое, но другого рода, а все искушение: ибо вся жизнь наша есть искушение.

А что ты желаешь затвора, то этого не одобряю и не соизволяю на это; затвори двери ума и сердца от возношения, а уста и язык от многословия, брани и осуждения. Рукам не давай воли простираться на биение, приими совет желающих тебе пользы душевной – вот и затвор твой совершится, не имущий ни единой прелести и подсады вражией.

[Вы] выражали желание и решимость сесть в открытый затвор, тогда как евангельским учением требуется от нас делание тайное. А во-вторых, и не всегда мы можем соответствовать провозглашенному затвору жития нашего по... немощи. Поэтому лучше немощью и прикрывать уединение наше и безмолвное житие. Если в таком случае и не совсем достаточны будем для такой жизни, все-таки не будем строго судимы ни от людей, ни от Бога.

Объясняешь, что помысел уединения тебя измучил, лишает тебя сна и пищи, не дает тебе никакого покоя!
На безмолвие и уединение вступают особому Промыслу Божию, как, например, сказано было Арсению Великому: «Молчи, бегай – и спасешься». А ты такого призвания свыше не получала, а думаешь это сделать по своему только желанию и притом с примесью вражеского искушения и, наконец, с ослушанием.

Ты в уединении желаешь приблизиться к Богу, а в «Лествице» сказано, что истинный послушник стоит по правую сторону Распятого. И опять о близких к Богу сказано, что они должны приносить Богу дары, как сказано в псалмах: «Все, которые вокруг Его, принесут дары» (Пс. 75:12), т.е. спасение других душ.
Подумай хорошенько и сообрази все написанное и не спеши на безмолвие и на уединение, а с терпением и покорением ожидай на то воли Божией и благоприятного времени.

Одна жила и к лучшему не изменилась, потому что уединение неполезно тебе. Страсти истребляются не в уединении, а среди людей, когда будешь смиряться перед всеми, слушаться, отвергать свою волю, считать себя хуже всех и терпеть оскорбления.

При высокоумии и душевных страстях нельзя избирать уединенную жизнь. Кроме явной прелести, затвор может быть причиной тонкой мысленной прелести.

Иногда приходится наблюдать, что к пустынному житию и безмолвию некоторые стремятся, в тайне сердца своего ища вполне удобного, безмятежного, бесскорбного жития. Это стремление безрассудное, не говоря уже, что оно и несбыточное. Бесскорбного жития не было, нет и не будет.

Приятно то, что вы с благословения матушки начали учиться церковному Уставу. Да поможет вам Господь Бог и этому научиться Уставу, чтобы ничего по своей воле не делать и своему самомнению не доверять; и когда этому выучитесь, тогда будете совершенной уставщицей.

Если находишься в келье, не имея рукоделия, всячески усердствуй чтению, а в особенности Псалтири; старайся каждую статью прочитывать многократно, чтобы содержать все в разуме. Если есть рукоделие, занимайся этим; если зовут на послушание, иди на него. За рукоделием или будучи где-либо на послушании твори беспрестанно молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного. В молитве прислушивайся к себе, то есть ум собери и соединяй с душою. Сначала день, два и более твори молитву эту одним умом, раздельно, уделяя внимание каждому особо слову. Потом, когда Господь согреет сердце твое теплотою благодати Своей и соединит в тебе ее в един дух, тогда потечет в тебе молитва та беспрестанно и всегда будет с тобою, наслаждая и питая тебя. Это-то самое есть сказанное пророком Исайей: «Ибо роса Твоя- роса растений, и земля извергнет мертвецов» (Ис. 26:19). Когда же будешь содержать в себе эту пищу душевную, то есть беседу с Самим Господом, то зачем ходить по кельям братии, хотя кем и будешь призываем? Истинно говорю тебе, что празднословие это есть и празднолюбие. Если себя не понимаешь, то можешь ли рассуждать о чем и других учить? Молчи, беспрестанно молчи, помни всегда присутствие Божие и имя Его. Ни с кем не вступай в разговор, но всячески берегись осуждать много разговаривающих или смеющихся. Будь в таком случае глух и нем, что бы о тебе ни говорили, пропускай мимо ушей. В пример себе взять можешь Стефана Нового, которого молитва была непрестанна, нрав кроток, уста молчаливы, сердце смиренно, дух умилен, тело с душою чисто, девство непорочно, нищета истинная и бескорыстие его было безропотно, повиновение тщательное, делание терпеливо и труд усерден.

Сидя за трапезой, не смотри и не осуждай, кто сколько ест, но внимай себе, питая душу молитвою. За обедом ешь довольно, за ужином повоздержись. В среду и пятницу, если можешь, вкушай однажды. Каждый день непрестанно ночью спи четыре часа: 10-й, 11-й, 12-й и час за полночь; если почувствуешь изнеможение, можно вдобавок днем спать. Это держи несомненно до кончины жизни, ибо оно нужно для успокоения головы твоей. И я с молодых лет держал таковой путь. Мы и Господа Бога всегда просим о упокоении себя в ночное время. Если так будешь хранить себя, то не будешь уныл, но здоров и весел.

Жизнь души монаха – непрестанная память о Боге и любовь к Богу. Это, по преимуществу, нужно называть жизнью души и духа. По этой причине, если монах будет подолгу оставаться в городах, он умирает, убиваемый зрением соблазнов и пребыванием среди них. Он лишается духовной жизни, удаляясь от Бога и забывая Его, изгоняя из сердца своего любовь ко Христу, приобретенную многими трудами в келейном безмолвии. В нем ослабевает ревность к удручению себя подвигами, он предается лености и увлекается вожделениями. Возмущается чистота его сердца от действия на него страстных впечатлений, входящих через чувства, через зрение, слух, разговоры, осязание, вкус, обоняние. Этими впечатлениями он усиленно влечется к любодеянию и другим порокам, которые для монаха смерть и гибель. Итак, справедливо сказал блаженный Антоний: как рыбы, вынутые из воды, умирают, так умирает и монах, оставивший свою келью и живущий в городе.

По совету, или по власти других, или каким-либо другим образом пришел ты в эту обитель, не унывай: посещение Божие есть. Если сделаешь, как тебе сказано, спасешься сам и ближние твои, о которых заботишься: «И не видал», – глаголет Пророк, – «праведника оставленным и потомков его» (Пс.36:25). Живя же в данной обители, это соблюдай: стоя в церкви, внимай всему без упущения, узнавай весь церковный порядок, то есть вечерню, повечерие, полунощницу, утреню, часы выучись содержать в разуме.

В сказаниях [патериков] изображено древнее монашество как на картине. Старцы —повествователи с простотой и верностью изобразили как изумительное духовное совершенство иночества первых веков христианства, так и немощи падшего естества иноков. И при верности, соединенной с простотой, которыми отличается эта живопись, состояние древнего Монашества, отделенного от нас пространством многих веков, остается недостаточно ясным, как здание в густом тумане. От зрелища, представляемого древностью, обратимся к зрелищу, представляемому современностью. Что мы должны сказать о себе? Как нам жить, как действовать? Ответ на эти вопросы находим у древних иноков: они предвозвестили наше положение, они и предначертали образ Действия в этом положении. «В последнее время,– сказал один из них,– те, которые поистине будут работать Богу, благоразумно скроют себя от людей и не будут совершать среди них знамений и чудес, как в настоящее время. Они пойдут путем делания, растворенного смирением и в Царствии Небесном окажутся большими отцов, прославившихся знамениями». – Какое основательнейшее наставление, какое утешение для нас в этих пророческих словах духоносного отца! По причине умножения соблазнов, по причине всеобщности и господства их, по причине забвения Евангельских заповедей и пренебрежения ими всем человечеством для желающего спастись необходимо удаление от человеческого общества в уединение наружное и внутреннее. По причине иссякновения благодатных руководителей, по причине умножения лжеучителей, обманутых бесовской прелестью и влекущих весь мир в этот обман, необходимо жительство, растворенное смирением, необходимо точнейшее жительство по Евангельским заповедям, необходимо соединение молитвы с плачем о себе и обо всем человечестве, необходима осторожность от всякого увлечения разгорячением, надеющимся совершать дело Божие одними силами человеческими, без действующего и совершающего Свое дело Бога. «Спасайте каждый душу свою» (Иер. 51: 6), сказано остатку христиан, сказано Духом Божиим. Себя спасай! Блажен, если найдешь одного верного сотрудника в деле спасения – это великий и редкий в наше время дар Божий. Остерегись, желая спасти ближнего, чтобы он не увлек тебя в гибельную пропасть. Последнее случается ежечасно. Отступление попущено Богом; не покусись остановить его твоей немощной рукой. Устранись, охранись от него сам, и этого с тебя достаточно. Ознакомься с духом времени, изучи его, чтобы по возможности избежать его влияния. «Ныне почти нет истинного благочестия,– говорит святитель Тихон уже за сто лет до нас,– ныне – одно лицемерие»... Бойся лицемерия, во-первых, в себе самом, потом в других; бойся именно потому, что оно – в характере времени и способно заразить всякого при малейшем уклонении в легкомысленное поведение. Подвизайся не напоказ, но втайне, для твоего спасения перед очами Бога – и очистится твое поведение от лицемерия. Не осуждай ближних, предоставляя суд над ними Богу,– и очистится сердце твое от лицемерия. Преследуй лицемерие в себе, изгоняя его из себя; уклонись от зараженного им множества людей, действующих и намеренно, и бессознательно в духе его, прикрывающих служение миру служением Богу, искание временных благ исканием благ вечных, прикрывающих личиной святостью порочную жизнь и душу, всецело преданную страстям.

Монашество – подвиг вышеестественный. Оно то же мученичество в сущности своей...

Может случиться, что, живя с братией, ты захочешь оставить их, не обретя покоя в сожительстве с ними по какой-нибудь причине... Смотри, не делай это опрометчиво, не уйди о огорчением, как бы свергая иго рабства, не убеги тайно в скорби, не удались из среды размолвки, чтобы не унести с собой памятозлобия на братство. Избери для отшествия твоего время общего спокойствия, и после ухода твоего сердце твое пребудет в мире.

Живя в келлии, поступай так. Встав от сна, благодари Бога и молись. Придя из церкви, прочитай что-нибудь на пользу своей души; потом принимайся за рукоделие и работай. Поработав, встань и помолись; помолившись, опять почитай что-нибудь. И так все попеременно делай: то молись, то читай, то занимайся рукоделием. Но в рукоделии и чтении возводи ум твой ко Христу и молись Ему, да помилует тебя и поможет тебе. Когда все попеременно будешь делать, то ко всему – к чтению, молитве большая охота и усердие будет, ибо от перемены работы появляется охота и усердие. Так люди с места на место переходят и прогуливаются; так и разнообразная пища приятней бывает людям, чем одна и та же. Переменяй и ты свое дело, чтобы охотней к нему приступать.

Первое делание у монаха – безмолвие, то есть жизнь без развлечений, в удалении от всяких житейских забот, чтобы, став выше человеческих наслаждений, можно было прилепиться к Богу. Второе – соразмерный пост, то есть единократное в день вкушение малоценной пищи, и то не до сытости. Третье – соразмерное бдение, то есть употребление одной половины ночи на псалмопение, воздыхание и слезы. Четвертое – псалмопение, то есть телесная молитва, состоящая в псалмах и коленопреклонениях. Пятое – молитва духовная, совершаемая умом, удаляющая от себя всякую постороннюю мысль. Шестое – чтение житий святых отцов и их слов, совершенное удаление слуха от чуждых учений и от всего иного, чтобы словами отцов побеждать страсти. Седьмое – вопрошение опытных о всяком слове и предприятии, чтобы по неопытности и самоуверенности, вздумав и сделав одно вместо другого, не погибнуть, когда неистовствует плоть, по бесовскому навету или от вина. Поэтому должно все соразмерять, чтобы неумеренностью не поколебать ревности.

Жизнь в монастыре, особенно в общежительном, способствует успешному и прочному обучению молитве новоначального, если только он живет правильно. Живущему правильно в общежитии непрестанно представляются случаи к послушанию и смирению, а эти добродетели приготовляют и настраивают душу к истинной молитве.

Удостоившиеся милости Божией и даров Святого Духа смотрят на мир, как на темницу, в которой они заключены, и избегают общения с ним, как смерти. Такая душа не может полюбить мир, если бы и захотела полюбить. Она помнит то состояние, в котором бедствовала до того, как стала покоиться в Боге; она помнит, что сделал с нею мир, и то запустение, в которое привел он ее.

Писала ты, что приходил какой-то человек, от которого слышался смрад и зловоние, и после восстала на тебя сильная брань, а ты его неосторожно пустила в свою келью и спрашиваешь меня, кто это такой?! Просто человек, одержимый различными страстями, но, думаю, подосланный к тебе попущением вражиим. Ты испытала эту брань, а сестра N. испытала сильную и долгую брань после того, как мирская женщина посидела на ее кровати. Впредь обе будьте осторожны в приеме мирских людей, презирая все благовидные к тому предлоги... «Время всякой вещи» (Еккл. 3:1). Время принимать людей и время не принимать.

Святой Иоанн Златоуст не одобряет, если кто, и в своей обители живя, часто и без нужды выходит из кельи, говоря так: «Курица, если часто вылазит из своего гнезда, рождает дохлецы; так и инок, часто исходя из своей кельи, делается бесплодным». А святой Исаак Сирин говорит: «Если кто любит собеседование со Христом, тот любит быть уединенным». К этому скажу вам и о себе самом, что я, хотя и многогрешный и рассеянный человек, но весьма люблю свою келью, и когда я остаюсь в ней один, тогда бывает у меня праздник на душе. А потому даруй, Господи, и вам усердие отыскивать внутри своей кельи Царствие Небесное, и если обретете, тогда и вы можете сказать: «Хорошо мне здесь быть» (ср. Мф. 17:4).

Нельзя вполне отречься от мира и прийти в состояние духовного видения, оставаясь в мире. Ибо до тех пор, пока страсти не утихнут, нельзя приобрести мира душевного. Но страсти не утихнут, пока нас окружают предметы, возбуждающие страсти. Чтобы прийти в совершенное бесстрастие и достигнуть совершенного безмолвия души, нужно много подвизаться в духовном размышлении и молитве. Но как возможно всецело и спокойно погружаться в созерцание Бога, учиться в законе Его, всей душой возноситься к Нему в пламенной молитве, оставаясь среди неумолкающего шума страстей, воюющих в мире? «Мир лежит во зле» (1 Ин. 5:19).

Прежде рассуждения добра и зла человек не способен пасти словесных овец, но разве бессловесных, потому что без познания добра и зла мы действий лукавого постигать не можем.
А потому настоятель, как пастырь словесных овец, и должен иметь дар рассуждения, чтобы во всяком случае мог давать полезные советы каждому требующему его наставления, ибо, как говорил Петр Дамаскин «несть всякий человек верен дати совет ищущим; но кто от Бога прием дар рассуждения и от многого пребывания в подвижничестве стяжа ум презрителен» (Добротолюбие. Ч. 3. Сщмч. Петр Дамаскин. О назидании души добродетелями).

Всякий настоятель да сделается и пребудет всегда в отношении к подчиненным благоразумной матерью. Чадолюбивая мать не в свое угождение живет, но в угождение детей. Немощи немощных чад сносит с любовию, в нечистоту впадших очищает, омывает тихомирно, облачает в ризы белые и новые, обувает, согревает, питает, промышляет, утешает и со всех сторон старается дух их покоить так, чтоб никогда не слышать ей малейшего их вопля, и таковые чада бывают благорасположены к матери своей.

Так всякий настоятель должен жить не в свое угождение, но в угождение подчиненных, должен к слабостям их быть снисходителен, немощи немощных нести с любовью, болезни греховные врачевать пластырем милосердия, падших преступлениями поднимать с кротостью, замаравшихся скверною какого-либо порока очищать тихо и омывать их возложением на них поста и молитв сверх определенных обще для всех, одевать учением и примерной жизнью своею в одежды добродетелей, непрестанно бдеть о них, всеми способами утешать их и со всех сторон ограждать мир их и покой так, чтобы никогда не было слышно ни малейшего их вопля, ни ропота; и тогда они с ревностью будут стремиться, чтобы доставить мир и покой настоятелю.