Священники

Поскольку писал ты о своем удивлении, какое страшное это дело — священнодействовать недостойному почитающему себя священником, не кажется страшным рукоположившему его беззаконно, — то скажу на это: справедливо негодуешь ты по своему ненавидящему лукавого и любящему доброе нраву; но я признал бы справедливым посоветовать тебе еще следующее — хранить язык чистым от злоречия. Если он, как писал ты, достоин тысячи смертей, не сделавшись лучшим от воспринятой им почести, но даже священство употребив в оружие порока и отваживаясь, на что и отважиться страшно; то, если не одумается, нелицеприятным Судьей подвергнут будет самым тяжким наказаниям, потому что Бог не неправдив; но не будешь прав и ты, если станешь сквернить свои уста, осмеивая его гнусные поступки.

Насколько овцы... преуспевая безостановочно, последуют своему пастырю, настолько и он должен отдать за них ответ Домовладыке.

Представлять лицо духовного отца в церкви и на молитве келейной не только не благовременно, но и противозаконно и вредно. Это просто благовидное искушение вражие, которого нужно избегать всячески. Первая и главная заповедь евангельская: возлюби Господа Бога всем сердцем, и душой, и помышлением (Лк. 10:27). Этой заповеди и нужно всячески держаться. О духовных же отцах заповедь другая, так как заботятся о душах наших, должно повиноваться им, а не представлять их во время молитвы. Это не только не нужно, но и вредно, особенно тому, кто еще не освободился от земных чувств ветхого человека.

Получив жребий управлять братиею, храни чин свой и не умалчивай о должном (сказать или приказать) по причине противоречия некоторых. В чем послушают тебя, за то получишь награду, по причине добродетели их; в чем же не послушают, прости им, и за то получишь равное воздаяние от Того, Кто сказал: «Отпустите и отпустится вам» (Лк. 6:37).

Позаботься о тех немощах душевных, о которых писала мне, молясь с верою и смирением Врачу душ и телес, да исцелит внутренние и невидимые немощи наши. Един Он Всесилен уврачевать тайные страсти наши. Потому что доброненавистник поставил тайные сети на пути духовного отношения, чтобы вместо пользы нанести душевный вред. Но да упразднит все это всеведущий и всесильный Господь движением Своим. Впрочем, и мы сами, разумевая козни вражии, да отвергаем вредное и душевредное, полезное же да сохраним. Можно вспоминать отца духовного, но не в церкви или на молитвенном правиле, когда весь ум должен быть обращен к Богу Единому.
Да и в другое время воспоминание должно очищать от неполезной примеси и обращением к Богу, и призыванием Его всесильной помощи и помилования и избавления от вредной примеси.

Потому и не вверено священство ни Ангелу, ни Архангелу — так как они безгрешны, — дабы по строгости они внезапно не поражали молниею грешников из народа; но человеку, рожденному от человека, вверено это поприще, и он сам подвержен похоти и греху, чтобы, встретив какого-нибудь грешника, он вследствие собственных прегрешений был более человеколюбивым к этому грешнику.

Если бы можно было исторгнуть и показать мое сердце, то вы увидели бы, как не тесно помещаетесь в нем все вы — и жены, и дети, и мужи. Такова сила любви: она делает душу пространнее неба.

...Невозможно тому овладеть страстями других, кто не преодолел собственных своих. Он делает то же, что и иной военачальник, у которого в собственном его городе междоусобная война, и он не в состоянии привести в согласие этот страждущий междоусобием и мятущийся город, но обещается преодолеть внешних врагов. Ему вправе иные сказать: «Не знаешь, может быть, безумный, что не столько губительны враги иноплеменные, сколько свои домашние. Поэтому надлежит прежде угасить войну внутреннюю и потом уже бороться с врагами внешними».

Спрашивающим будем давать не околичные, косвенные и принужденные ответы, но прямые и свободные, потому что священные глаголы указуют ясные врачевства от всех грехов. Как врачи, предлагая больным одно лекарство за другим, не окажут им пользы, но сделают вред, так и неумеющие против каждого грехопадения употребить верных способов врачевания и во врачебном искусстве неопытные, увеличивают страдания, потому что, намереваясь быть премудрее Божиих словес и уча тому, что им представляется истинным не только себя самих, но и прибегавших к ним, как к пристани, обманывают ложною надеждою, ввергая их в море вопросов.

Безумно не уважать власть священников, без которой невозможно получить спасение и обетованные блага.

Если ты <священника> презираешь, то презираешь не его, а рукоположившего его Бога. А откуда, скажешь, известно, что Бог рукоположил его? Но если ты не имеешь убеждения в этом, то суетна твоя надежда; если Бог ничего не совершает через него, то ты ни крещения не имеешь, ни Тайн не причащаешься, ни благословений не получаешь, и, следовательно, ты — не христианин.
Что же, скажешь, неужели Бог рукополагает всех, даже и недостойных? Всех Бог не рукополагает, но через всех Сам Он действует — хотя бы они были и недостойными — для спасения народа.

Да не надмевает тебя степень церковного чина, но более да смиряет; ибо преуспеяние души — преуспеяние в смирении; а лишение и бесчестие рождаются от высокомудрия. В какой мере будешь приближаться к высшим священным степеням, в такой мере смиряй себя, боясь примера сынов Аароновых. Познание богочестия — познание смирения и кротости. Смирение — подражание Христу, а превозношение, вольномыслие и бесстыдство — подражание диаволу.

...Беремся лечить других, а сами покрыты струпами... Если бы кто из нас сохранил себя даже сколько можно более чистым от всякого греха, то не знаю еще, достаточно ли и сего готовящемуся учить других добродетели. Кому вверено сие, тот не только не должен быть порочным <сим гнушаются и многие из подчиненных ему>; но должен отличиться добродетелью... Он обязан не только изглаждать в душе своей худые образы, но и напечатлевать лучшие, чтобы ему превосходить других добродетелью больше, нежели сколько он выше их достоинством.

Насколько велико достоинство имеющего Священство, настолько больше у него и опасностей, потому что одно исправное служение может возвести его на Небо, а одна неисправность может ввергнуть в геенну.

Предположи в уме своем, что царь земной прислал к тебе какого-либо из самомалейших слуг своих, одетого бедно, в ветхие рубища, не на коне, а на плохом ослике или даже пешком, но который принес тебе грамоту за царскою печатаю, написанную собственноручно царем, и в этой грамоте царь провозглашает тебя братом своим и другом и обещает спустя несколько времени сделать тебя соучастником с собою в царствовании, увенчать главу твою царским венцом и облечь тебя в царское одеяние, — скажи мне, как бы ты отнесся к этому слуге? Принял бы его и почтил, как царского слугу, и ради таких великих и истинно царских обещаний и такой светлой славы тебя ожидающей, возрадовался вместе с ним, облагодетельствовал его по силе своей и наобещал благодетельствовать и после всегда — или презрел бы его и отослал с пустыми руками и бесчестием, по тому одному, что он одет в бедные одежды и пришел пешком? Если предположим, что ты презрел бы его таким образом и царь узнал об этом, то похвалил бы он тебя за это или бы укорил и осудил? Если бы сам ты был этим царем, то не почел ли бы укором и бесчестием себе такого презрения, оказанного слуге твоему? И этого поношения его не признал ли бы поношением себе? Конечно, так бы было. Ты так разгневался бы на него, как бы он тебе самому оказал презрение, как бы в лице тебя укоряя, что имеешь таких слуг, и сказал бы: «Кто поставил его судьею над слугами моими? Не слугу моего он укорил, что по своей небрежности носит он такие бедные и испачканные рубища, а меня самого, что я немилосерд и держу слуг в таких лохмотьях». Таким образом ты раскаялся бы, что наделал таких обещаний этому презрителю слуги твоего ради сего самого презрения и верно не принял бы его, когда бы он пришел к тебе, за то, что он, дерзкий, восхитил собственный твой суд и осудил слугу твоего.

Кроме важности обычая, который, как знаем, дошел до нас через апостольское предание, и Священное Писание открывает, что, когда, по повелению Святого Духа, апостолы посылали Павла и Варнаву проповедовать Евангелие язычникам, «совершив пост и молитву и возложив на них руки, отпустили их» (Деян. 13:3),– да научимся, с каким благоговением должны стараться и дающие и приемлющие, чтобы Таинство такого благословения не совершалось небрежно.

...Епископ должен быть украшен всеми добродетелями, и своими признавать чужие бедствия; не для себя, но для подчиненных живет он, и его жизнь испытуется тысячами глаз и языков.

Немалое наказание ожидает вас <священников>, если вы, признавши кого-либо нечестивым, позволите причаститься этой <Господней> Трапезы. Кровь Его взыщется от рук ваших. Хотя бы кто был полководец, хотя бы высший начальник, хотя бы сам царь, носящий диадему, но если приступает недостойно, то запрети ему: ты имеешь больше власти, нежели он. <...>
Бойся Бога, а не человека. Если будешь бояться человека, то от Бога будешь уничижен, а если будешь бояться Бога, то и от людей почитаем.

Если без Таинств Крещения и Причащения невозможно удостоиться Божественной участи, таинства же эти совершаются не иным кем, как священством, то как же тот, кто пренебрегает священством, не оскорбляет Божественного и не пренебрегает душу свою? Потому, чтобы не было этого с нами, будем чествовать священство, оплакивать же недостойно проходящих таковое, и грехопадения последних не приписывать священству, требующему нашей защиты.

Определяя путь к Священству, скажу, что принявший эту власть прежде чем понес на себе власть божественных законов, приступил к ней не ко благу подначальных. А кто упражнялся в роли подчиненного и оказался искусным в начальнических добродетелях, тот приступает к служению, имея самое высокое качество – опытность. Первый, принимаясь воспитывать других прежде, чем благоустроил себя, погрешает против Истины; а другой, прежде благоустроив себя и изведав дело на опыте, окажется способным благоустраивать других.

Знаю некоторых таких настоятелей, которые, будучи невоздержны и расточительны, уцеломудривают подчиненных тем, что падшим определяют тяжкие наказания; и таких, которые, ведя себя строго и целомудренно, оставляют подначальных исполненными тех страстей, над которыми господствуют сами, потому что не налагают наказаний, но оказывают чрезмерную кротость. А потому погрешают одни тем, что сами хуже своих законов, а другие тем, что делают худшими подчиненных, потому что учат их делать, чего не соизволяют делать сами, приучают роскошничать, будучи сами далекими от роскоши, и устраивать чужие бедствия, которые сами же облегчают. Потому надобно одним посоветовать, чтобы держались собственных своих слов и не делали противного им, а другим, чтобы предотвращали прегрешения, не дозволяя всякому делать, что ему угодно. Ибо надлежит оказывать снисхождение тем, кому благость служит на пользу, и наказывать тех, кому она делает вред.

Будем же непрестанно о себе самих рассуждать и постараемся, сколько можем, и других отклонять от стремления искать и брать недостойно... власть <священства>, чтобы и их избавить от осуждения и самим пожить прочее безопасно. Кто, впрочем, исследуя себя с точностию, находит, что он свободен от всякого славолюбия и даже следа не имеет сластолюбия и плотской похотливости, чист также совершенно от сребролюбия и злопамятства, имеет безгневие и совершенную кротость, стяжал такую любовь к Богу, что лишь только услышит одно имя Христа, тотчас начинает гореть пламенем к Нему и проливать слезы, плакать при этом и о братиях своих, почитая грехи других собственными своими и от всей души имея себя самого грешнейшим более всех, и наконец видит в себе благодать Святаго Духа, просвещающую его богатно и делающую сердце его солнцем, — видит, что в нем явно совершается чудо купины, так что он горит, поскольку душа его соединена с неприступным огнем Божества, и не сгорает, поскольку она свободна от всякой страсти, — еще смиряется так, что почитает себя недостойным и <непригодным> для такой степени, зная немощь человеческого естества, но питает дерзновенное упование на Божественную благодать и силу, ею подаемую, и если с готовностию решается на такой шаг, то делает это понуждаемый теплым веянием и мановением благодати, и с отвержением при том всякого человеческого помысла, и с желанием жизнь свою положить за братий, во исполнение заповеди Божией и любви к ближнему, — при всем же сказанном имеет еще ум, обнаженный от всякого мерзкого воспоминания, и одет в светлую одежду смирения, так что ни к тем, которые содействуют ему по такому предмету, не имеет особенного расположения и любви, ни на тех, которые противятся тому, не держит ни малого зла в сердце и не ненавидит их, но равно относится ко всем с благорасположением, простотою и незлобием сердца, — кто все такое имеет, тот пусть решается принять предлагаемое ему достоинство. Однако же и при этом всем да не дерзает он приступить к сему без воли и разрешения отца своего духовного. Пусть смирится перед ним и решается на такое дело как бы по приказанию его и с молитвою его, приемля такой сан единственно для спасения братий. Впрочем, так следует поступать ему, если знает, что духовный отец его имеет явно благодать Святаго Духа и сподобился приять свыше ведение и премудрость, чтобы не сказал ему при том того, что противно воле Божией, но по сущему в нем дару, сказал то, что Богу угодно и для души его полезно, — дабы не оказалось, что он слушается человека, а не Бога. Если найдет он доброго содейственника и советника в духовном муже, то принятие им сана будет более безопасно и мудрование более смиренно.

Иерей, впавший в смертный грех, да не дерзнет совершать литургию, пока не очистится покаянием. Если какой-либо иерей случайно, или по диавольскому действию, или по своему произволению впадет в какой-либо смертный грех, пусть он не дерзает совершать литургию, пока не очистит свой грех покаянием, ибо совершающий литургию в смертном грехе крайне прогневляет Бога. Святой Иоанн Златоуст так говорит в своих беседах на Евангелие от Матфея: «Ничем так не прогневляется Бог, как недостойным священнодействием». Тот иерей, который недостойно служит святую Литургию, наводит гнев Божий не только на себя одного, но и на весь народ, ибо если пастырь тяжко согрешает, то многие овцы терпят злое, подобно тому как за грех Давида нашло неожиданное смертное всегубительство на народ израильский. Иерей, находящийся в гневе и вражде, как и в другом каком смертном грехе, пусть не дерзает совершать службу, пока не разрушит вражду примирением и не очистит смертный грех покаянием. Хотя бы иерей и не имел на своей совести какого-либо смертного греха, однако он должен ходить к духовному отцу, чтобы приносить Богу свое покаяние и исповедание, ибо если кто и может по благодати Божией соблюсти себя от смертного греха, то от малых прегрешений в слове, деле и помышлении никто не может сохранить себя, ибо они случаются нечаянно и бессознательно. Давид говорит: «Кто увидит погрешности свои?» (Пс. 18:13). Многие не вменяют себе в грех малые прегрешения, а ведь и малые грехи, если умножатся, тоже могут отяготить совесть и погубить душу человеческую. Как один большой камень, если привязать его к шее человека, погрузит его в воду, так и песок, хотя он и мелкий сам по себе, но если насыпать его полный мешок и привязать к шее, тоже погрузит человека в бездну. Вот как нужно смотреть на малые, но умножающиеся прегрешения. А поскольку иерей должен часто совершать литургию и причащаться Божественных Таин, то и подобает ему часто исповедоваться даже и в малых прегрешениях, чтобы иметь возможность достойно входить в общение со Христом. Также и паству свою пусть иерей поучает и побуждает к частому исповеданию грехов, чтобы частым покаянием они очищали души, ибо душа, не очищенная частым покаянием, чужда Богу и не может получить спасения. Все иереи пусть повелевают своим женам причащаться Пречистых Божественных Таин Тела и Крови Христовых во все святые посты четыре раза в год, ибо иерей, совершающий часто литургию и причащающийся, но имеющий жену, никогда не причащающуюся, оскверняется от нее как от неверной, безбожной, как от трупа, когда имеет с ней супружеское общение. Всякое лицо, не причащающееся часто Тела и Крови Христовых, не будет иметь части со Христом, но вменится с неверными и безбожными, и будет он как труп, ибо сам Господь говорит в Евангелии: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6:53). Также и детей своих, и всех домашних, хотя бы они и не хотели, иерей должен убеждать и привлекать к частому Причащению Святых Таин, чтобы в иерейском доме не было никого, чуждающегося Христа и враждебного Богу, ибо сторонящийся Святого Причащения сторонится Христа Бога, а сторонящийся Христа Бога – враг Ему. Кто не хочет хоть однажды быть со Христом Богом, тот принимает часть с сатаною и пребывает противником Богу. Кроме того, иерей и всех людей паствы своей должен побуждать к частому Причащению Святых Таин и всячески стараться привести их к этому, твердо помня, что всякий не причащающийся Христа, не есть христианин, что все дела такого, даже и добрые,– ничто перед Богом и что такой уже при жизни погиб. О погибели же всякой души иерею придется дать ответ в День Судный.

...Как ты, непотребный <священник>, освящаешь других? Как ты, нечистый, очищаешь? Как ты, раболепный, приуготовляешь сынов Божиих? Самому тебе должно очиститься и потом очищать; не святотатствовать и тогда уже стать священником.
...Перестань губить не свою только душу, но и многие другие, за которые умер Христос. Размысли, к чему клонится это зло, когда тех, кого искупил Христос, отдав за них не золото, но честную Кровь Свою, ты губишь своею жизнью?

Представим себе, сколько тяжелых трудов переносят пастухи овец, заботясь о бессловесных. Часто занесенные снегом по три дня сплошь остаются они в таком положении, или по целым месяцам скитаясь по суровой пустыне, наполненной самыми свирепыми зверями. А если столько забот бывает о бессловесных, то какое извинение будем иметь мы, когда нам вверены разумные души, а мы спим таким глубоким сном? Можно ли тут думать об отдыхе? Можно ли искать покоя? Напротив, для этих овец не должно ли идти повсюду и подвергать себя тысяче смертей? Или вы не знаете цены этого стада? Не для него ли твой Владыка совершил бесчисленные деяния и пролил даже Свою Кровь? А ты ищешь покоя? Что же может быть хуже таких пастырей? Разве ты не понимаешь, что и Христово стадо окружено волками, которые злее и свирепее ливийских? Неужели ты не представляешь себе, какую душу должно иметь тому, кто принимает на себя начальство в Церкви? Народные правители, совещаясь о делах маловажных, дни и ночи проводят в бодрствовании, а мы, подвизающиеся для неба, спим и днем. Кто же после этого избавит нас от наказания за такую беспечность? Если бы даже надлежало резать тело, если бы надлежало испытать бесчисленные смерти, то не следовало ли бы спешить на все это, как на торжество?

Священники должны быть благосердны, милостивы ко всем, обращать заблуждающих, посещать всякого немощного, не пренебрегать вдов или нищего, всегда стараться о добром перед Богом и человеками (2 Кор. 8:21), воздерживаться от всякого гнева, лицемерия,  несправедливости в суде; удаляться от всякого сребролюбия, не быть легковерными к наговорам на кого-либо, жестокими на суде, зная, что все мы должники греха. И потому если молим Господа, чтобы Он простил нас, то и мы должны прощать. Ибо все мы находимся перед очами Господа и Бога; каждый из нас должен предстать перед судилище Христово и каждый за себя дать отчет (Рим. 14:10, 12). Итак, будем служить Ему со страхом и всяким благоговением, как Он заповедал Сам и благовествовавшие нам Апостолы и Пророки, предсказавшие пришествие Господа нашего. Будем ревностны в добре, будем удаляться от соблазнов, от лжебратий и от тех, которые лицемерно носят на себе имя Господне и вводят в заблуждение людей легкомысленных.

Насколько чище лучей солнечных должна быть рука, раздробляющая эту Плоть <Агнца>, уста, наполняемые духовным огнем, язык, обагряемый страшною Кровию? Помысли, какой чести ты удостоен, какою наслаждаешься трапезою! При виде чего трепещут Ангелы и на что не смеют взглянуть без страха, по причине сияния, отсюда исходящего, тем мы питаемся, с тем сообщаемся и делаемся одним телом и одною плотию со Христом.

Надобно удостовериться от просящего совета, или раз навсегда повинующегося ему душою и телом, по собственному ли желанию просит он, с теплою верою, и ищет слова, без вопроса учителя, или другая какая-либо потребность вынуждает его лицемерить, как будто он хочет слышать слово, чтобы обоим не уклониться в ложь и многословие, лукавство и многое другое. И один, как бы вынуждаемый тем, кто его учит, говорит без произволения, и лжет из стыда, и лицемерит, как бы желая делать доброе, и другой лукавит и ласкает учимого им, чтобы постигнуть скрытое в его мысли, и просто: употребляет всякую хитрость и многословие, но как Соломон говорит: «При многословии не миновать греха» (Притч. 10:19). Это сказано не для того, чтобы мы отрекались учить приходящих к нам в подчинение, с твердою верою, особенно же бесстрастно расположенные; но чтобы дерзко, по тщеславию не учили тех, которые не ради дела и не с теплою верою хотят слышать, когда мы сами еще страстные, и не делали этого властительски. Но, как сказали отцы, без просьбы братии не нужно говорить чего-либо для пользы, чтобы доброе было по свободному произволению.

...Отче духовный, следует тебе прежде сделаться учеником Христовым и хорошо научиться заповедям Его и  таинствам, — и тогда уже браться учить других; необходимо тебе прежде подчиниться и последовать духовному отцу, который провел бы тебя путем, ведущим ко Христу, так, чтобы ты достиг Христа, или лучше сказать, чтобы тебя обрел Христос; причем надлежит тебе заметить все повороты и все знаки пути, которым непутанно проведет он тебя туда, где увидишь ты Христа благодатию Святаго Духа, — и тогда уже руководи и других ко Христу; предстоит тебе прежде самому просветиться истинным светом, а после того вводить и других в этот свет; предстоит тебе прежде самому получить христианскую свободу, а потом берись руководить к ней и других; ведь совершенно неразумен тот, кто, будучи сам рабом, берется освобождать сорабов своих, похищая власть господина своего.

Настоятеля да не надмевает сан, чтобы ему не лишиться блаженства, обещанного смиренномудрию (Мф. 5:3)... Как тот, кто прислуживает многим раненым, промывает им раны и оказывает помощь в зависимости от характера повреждения, не считает этого поводом к превозношению, но скорее к унижению, томлению и тяготе, так тем более тот, кому поручено врачевать недуги братства, как общий слуга для всех и обо всем обязанный дать отчет, должен много думать и беспокоиться... и отличаться кротостью нрава и смирением сердца.

Если то, что ты, не знаю почему, предпочтен другим и возведен в священство, надмило тебя и довело до высокого о себе мнения, так что не соревнуешь и тем, которые, хотя состоят в чине подчиненных, но заслуживают одобрение, то сожалею о твоем неразумии. Если же низших не удостаиваешь и того, чтобы посмотреть на них, то это самое опаснее всего, если окажется, что по делам ты хуже тех, которые, по твоему мнению, столько ниже тебя по достоинству, и будешь признан уступившим над собою победу тем, над которыми иметь верх нимало не почитал для себя удивительным. Если бы их жизнь дышала беспечностью, и тогда тебе не должно было бы оставлять заботы о добродетели. Ибо немалое расстояние, какое между ними и тобою, лишило бы тебя извинения. Если же они выше и благоискуснее тебя, даже не имея у себя вождя, то смотри, не намерен я сказать что-либо тяжкое, чем кончится зло?

...Грехи человека значительного и многим известною наносят всем общий вред, делая падших более  нерадивыми о добрых подвигах, а внимательных к себе располагая к гордости.

...Тайноводствуемый в рассуждении спасительных залогов <крещаемый> не терпит вреда, если священник и нехорошей жизни, но сам он несомненно <надлежит быть твердо уверенным в этом> воспользуется этими божественными и превосходящими всякое слово благодеяниями, а священник даст страшный отчет в собственной своей жизни, и в такой же мере увеличится его наказание, в какой воздавалась ему честь. Ибо кто и почтенный священством не делается добрым, тот по справедливости достоин большего наказания. Потому никто из приемлющих на себя Божественное это тайнодействие, которое приявшим отверзает небеса, да не заботится о том, что терпит от сего вред в рассуждении залогов спасения; и когда сам впадет в грех, да не думает в жизни иерея найти для себя благовидное оправдание. Говорю же это не потому, что все иереи таковы, да не будет этого! Если на некоторых и падает этот упрек, то иные не подлежат ему. И если некоторые не оказали преспеяний, то не все же лишены их. Напротив того, желаю показать, что, хотя бы и все были таковы, просвещаемый не терпит ни малого вреда. А если ты почитаешь это за человеческие только рассуждения, то попытаюсь уверить тебя Божественным словом. Что было мерзостнее Валаама? Однако же язык его употреблен Богом для благословений. Что сквернее Каиафы? Однако же он пророчествовал, и благодать касалась языка, но не касалась сердца. Если же хочешь узнать нечто более необычайное, то при помощи ворона, птицы нечистой, питал Бог небошественного Илию. Потому не сомневайся, если и посредством некиих грешных иереев <ибо не надлежит, да это и несправедливо, обвинять всех> подаются Божественные и преестественные дарования.

Крепких телом и юных <пастырь> не должен щадить, по ложному милосердию, но утомлять и истощать их, чтобы они благословляли тебя при исходе из этой жизни.

Для чего так упорно держаться зла? Для чего, что есть сил, оскорбляешь добродетель? Для чего оскверняешь храм? Почему не трепещешь, кощунствуя над Божественными священнодействиями? Для чего людей, обращающих внимание на твою жизнь, заставляешь думать, что терпят они ущерб и в самых тайнодействиях? Для чего язычникам, совершенно готовым войти в Церковь, оказываешь несправедливость, отгоняя их от дверей церковных? Для чего зрелище наполнил ты новыми представлениями? Для чего и в жизнь вносишь новые зрелища? Для чего древние горестные события затмил совершаемым сейчас? Если не боишься Бога, потому что пока долготерпит; уважь хотя людей; если не страшишься Суда, то домогайся хотя доброю о тебе мнения; если думаешь, что ничего нет по отшествии из этой жизни, об этом громко вопиют поступки твои, убойся хотя людского осмеяния. Если же и это ни во что ставишь, устрашись хотя низложения. А тебе справедливо потерпеть это. Смотря, как ты нечистыми руками касаешься священных Таинств, бегут все прочь, решаясь лучше оставаться несподобившимися Таинств, чем Пречистые Дары принять из нечистых и скверных рук. Как наименовав тебя, приближусь к истине? И что сказав тебе, избавлю тебя от безумия? Что написав, заставлю прекратить непотребство? Или перестань делать такие дела, или отлучи себя от Священной Трапезы, чтобы питомцы Церкви безбоязненно уже приступали к Божественным Тайнам, без которых невозможно спастись.

...К вере посредством одиннадцати рыбаков, неученых, простых, не смевших даже открыть и уста, <Господь> обратил всю вселенную. Эти неученые и простые рыбаки заградили уста философам и как бы на крыльях обтекли всю вселенную, посевая в ней слово благочестия, исторгая терния, истребляя древние обычаи и повсюду насаждая законы Христовы. Ни малочисленность и простота их, ни строгость <возвещаемых ими> повелений, ни привязанность всего рода человеческого к древним обычаям не могли служить для них препятствием, но все это устранила предшествовавшая им благодать Божия, так что они все делали легко, самыми препятствиями возбуждаясь к большей ревности.

Глава, как глава смотри, что благопотребно каждому члену, и определив, что кому делать, приводи все и всех в движение <ко спасению>.

Намеревающийся быть священнослужителем перед Богом должен все свое дело совершать как священнодействие и сделаться живым закланием в жертве живой и в служении словесном, не повреждая души грубым и тяжеловесным облачением жизни. Чистотой своей жизни должен он утончить все житейские начинания до подобия нити паутины, приближаясь к тому, чтобы стать парящим в горнем, легким, воздушным, утончая в себе телесное естество.

Что солнце во вселенной, то и глаз в теле; и как, если солнце по видимому угаснет, все придет в замешательство, так, если угаснет и глаз; и ноги, и руки, и все почти тело сделаются бесполезными. К чему же сказал я это? К тому, что учитель есть глаз в теле Церкви. Поэтому, если он светел, т. е. сияет лучами добродетелей, то будет светло и все тело, которым он правит и о котором проявляет  надлежащее попечение. А если он темен, т. е. делает достойное тьмы, то помрачится все почти тело; потому что, хотя иные из состоящих в чине членов и здравы и выполняют, что им следует, и нимало не терпят вреда от испорченности учителя, однако же не имеют столько же, как и он, силы, когда повреждение поедает главнейшие части тела, и порок поощряет и прочих соревновать наставнику, остающихся же здравыми осуждает, и всеми способами старается и их ввергнуть в ту же болезнь.

Страшны, братья мои, эти слова: вот Я — на пастырей, и взыщу овец Моих от руки их, и не дам им более пасти овец, и не будут более пастыри пасти самих себя, и исторгну овец Моих из челюстей их, и не будут они пищею их (Иез. 34: 10), изреченные Богом на пастырей. Потому станем лучше заботиться о том, чтоб хорошо пасти самих себя, как стадо Христово, как царское священие, подчиняя плоть духу, да не побеждается лучшее худшим, т. е. душа телом. Когда же войдем во глубины смиренномудрия, омоем скверны грехов наших слезами своими, приобретем кротость сокрушением сердца и смиренномудрием, великою жаждою правды Божией привлечем утоление ее неизреченными благами Царства Небесного через утешения Духа Святого; потом, когда воспримем утробы щедрот и сострадания,обретем сердце чистое совершенным бесстрастием и увидим свет Божий, т. е. Самого Духа Святого действующим в нас и говорящим о сокровенных тайнах Царствия Божия, как лица, посредством глубокого мира сочетавшие воедино мудрование душу и тело, — когда умиротворим себя и сделаем по душе и телу согласным орудием Богу во едином духе, — когда к тому претерпим еще ради Христа множество искушений, скорбей и бед и приучиися будучи укоряемы — благословлять, гонимы — терпеть, хулимы — молить (1 Кор. 4: 12 —13), не помня зла никакого, но все то благодушно принимая и претерпевая, и всячески стараясь сохранно перейти это искушение, без малейшего колебания в терпении, которое есть основание добродетелей, — когда таким образом посредством всех сказанных  добродетелей возрастем возрастом по Христу и станем совершенными, в меру возраста исполнения Христова, со стяжанием совершенного Боговедения и мудрости словес и тайн тех, какие и подает Дух Святый, — когда, говорю, совершится в нас все это и мы достигнем полного во всем совершенства, тогда, пожалуй, предадим себя и на пользу братий наших. Впрочем, и тогда не следует нам самим искать этого, но уступать, если Богом будем призваны к тому; не превозношения ради, но чтоб быть рабами всех, так говорит Господь: и кто хочет быть больший в вас, будь всем раб и всем слуга (Мк. 10: 43—44). Но пока не достигнем мы совершенства и бесстрастия, до тех пор да минует нас начальствование над другими, прошу вас.

...Когда ты каешься и исповедуешь грехи свои, то священник тут ни при чем, нужен только его язык, а спасение и отпущение грехов тебе дарует Бог.

Настоятель должен быть мягкосердным, великодушно переносить, если кто по неопытности не выполнит какой-либо своей обязанности, не потакать грехам, но с кротостию терпеть непослушных и со всем мягкосердием и с умеренностию давать им лекарства, быть способным изобрести способ врачевания, свойственный немощи, не с высокомерием делал выговор, но с кротостию увещая и наказывая (2 Тим. 2:25), быть рассудительным в делах настоящих, предусмотрительным в рассуждении будущего, иметь силу подвизаться вместе с крепкими, носить немощи бессильных, быть в состоянии все делать и говорить к усовершенствованию живущих с ним.

Как корабль, имеющий хорошего кормчего, при помощи Божией, безбедно входит в пристань; так и душа, имея доброго пастыря, удобно восходит на небо, хотя и много грехов некогда сделала.

...Угроза царя подобна гневу льва для тех, которых взоры устремлены к земле; а для человека, который имеет в виду небо и готов лучше положить душу свою внутри святилища, нежели спокойно взирать на оскорбление священных законов, он маловажнее всякого пса. Подлинно, нет ничего бессильнее преступающего божественные законы, равно как нет ничего сильнее защищающего божественные законы.

...Если ты повергнешь семена, и слушатель не примет их и не принесет плода послушания, тебе уготована награда от Бога за совет, и ты получишь такое же воздаяние — хотя он не послушался, — какое ты получил бы, если бы он и послушался; потому что ты исполнил все со своей стороны.

Поостерегись браться пасти других, прежде чем стяжешь верным другом Пастыря Христа; ибо ведай, что имеешь дать ответ не только за свое недостоинство, но и за разумных овец, которых погубишь по своей необученности и своей страстной жизни. Смотри, прошу тебя, не бери на себя чужих долгов, будучи сам должником, хотя бы то и небольшим долгом. Не дерзай давать кому-либо разрешение грехов ею, если сам не стяжал еще внутрь сердца своего Вземлющего грех мира. Внимай, брат, чтоб не восхотеть судить другого, прежде чем сделаешься верным судьею себя самого и исследователем собственных своих падений, и прежде чем сам над собою произнесешь праведный приговор и воздашь должное правде слезами и плачем. И тогда уже, как освободишься от закона плоти и от смерти греховной и исполнишься Духа Святого, тогда соглашайся на поставление себя благодатью Божию в праведные судьи для суда над другими, яко рукоположенный на то от Бога благодатью Духа. Смотри, как никто из мирских начальников не дерзает восходить на степень судей, прежде чем будет определен на то царем. Если теперь в отношении к человеческим достоинствам соблюдается такой порядок и держится такой страх, чтоб как-нибудь не погрешить пред земным царем, то какое благоговение и какой страх должны мы держать в отношении к Божественному, чтоб не восходить саморукоположенно на достоинства Божии самим от себя и по человеческому суду, прежде чем призваны будем к тому от Бога, и чтоб не и пасть за то в руки Бога Живого? Вострепещи, человек, убойся долготерпения Божия и не покажись таким, что имеешь пред Небесным Царем и Богом меньший страх, чем какой мирские начальники имеют пред царем земным, или что нерадишь о богатстве благости и долготерпения Божия по славолюбию и властолюбию. Он есть Властитель всяческих и страшный Судия всех, воздающий каждому по делам его и по помышлениям сердца его. Почему, как мирские власти приносят земному царю честь и страх, так и ты принеси Небесному Царю и Богу, хотя такие же честь и страх, чтоб почитая Его и боясь таким образом, мог ты соблюсти заповеди Его, а чрез такое соблюдение заповедей Его предуготовить себя самого к тому, чтоб сподобиться сделаться жилищем трисиянного света Его, как неложно обещал Сам Он.

Какая надежда учителю, если его паства предана порокам? Какая жизнь? Какое утешение?.. Положим, что <пастырь> не заслуживает осуждения и не подлежит наказанию, но чист от крови всех (Деян. 20:26), — и тогда он будет терпеть неисцельную скорбь; ведь и отцы, даже когда не подвергаются осуждению за своих детей, и тогда скорбят и страдают.

...Не в одних делах, а и в словах тогда дадим отчет. И мы, вверив слугам своим деньги, требуем у них отчета во всем; так и Бог, вверив нам <дар> слова, взыщет за его употребление.

...Если только и один кто отойдет из этой жизни без посвящения в таинства — не ниспровергнет ли это всего спасения священника? Ведь погибель и одной души составляет такую потерю, которой не может выразить никакое слово. Если спасение ее имеет такую цену, что и Сын Божий сделался для этого человеком и столько претерпел, то подумай, какое наказание повлечет за собою ее погибель!

Не обольщайтесь, братия, и отнюдь не дерзайте прикоснуться или приступить к Неприступному естеством. Ибо кто не отречется от мира и того, что в мире (1 Ин. 2, 15), и не отвергнется души своей и тела, и весь, всеми чувствами не сделается мертвым, ни на что из приятного в мире этом не взирая с пристрастием, ничего совершенно не желая из вещей мира и не услаждаясь никакими речами человеческими, кто не сделается глухим и слепым для мирских дел и обычаев, действий и слов, хотя и видя то, что глазу свойственно видеть, но не дозволяя ничему войти внутрь, в сердце, и запечатлеваться в нем чертам и образам этих предметов, равно и слушая то, что воспринимает слух человеческий, но пребывая как бы бездушным и бесчувственным камнем и не помня ни звуков, ни значения слов, — тот не может таинственную и Бескровную Жертву приносить чисто по естеству чистому Богу.