Святые «О добродетелях»

Хотя конец добродетели недостижим, но тем, что непрестанно кажется близким, побуждает он к тому, что достижимо, вызывает на преспеяние.

Ты обижаешь и самую добродетель, когда исполняешь ее не для нее самой, но для кого-нибудь.

Желающий сделать что-либо и немогущий есть перед Сердцеведцем Богом как бы сделавший.

Разнообразная и многовидная забота о добродетелях делается многомощною, доставляет спасение преуспевающему.

Добродетель любителей своих делает славнейшими, хотя они в благоденствии, хотя в злополучии. Ибо благоуспешных делая более славными, при встретившихся затруднительных обстоятельствах не попускает им впасть в малодушное уныние, и служит для одних украшением, а для других прибежищем.

Охраняя наши добродетели от повреждения похвалами человеческими, мы должны охранять их и от живущего в нас зла, не увлекаться помыслами и мечтаниями тщеславными.

Великую и любомудрую душу ничто столько не поощряет к добрым делам, как сознание, что она через это уподобляется Богу.

Дела веры умерщвляют самость в человеке, растят в нем веру, возвеличивают в нем Христа.

Человека добродетель делает ангелом, и душу как бы на крыльях возносит на небо.

Добродетели скрывай, но старайся иметь многих свидетелей жизни своей.

Много труда стоит утвердиться в добродетели; но за то она много радует совесть, и столько производит внутреннего удовольствия, что никаким словом и выразить нельзя.

Добродетель не признает бесчестием — всем быть равного достоинства по нравам, но не надлежит также любить тебе невозможное, а, напротив того, оставив это, нужно желать соответствующего. Ибо и посвященный в божественные тайны Моисей и богомудрый Павел в ином не достигали того, чего просили, но были научены, что просили не на пользу себе.

Для человека, искренне любящего Бога,— доброделание вожделеннее царства, потому что истинное царство состоит в том, чтобы доброю жизнью приобрести себе благоволение и милость Господа.

Всякое дело наполняется теми чувствами, с какими совершается.

Пригодные слова божественного Писания, если произносить их гласно, или хоть только в уме, дивную оказывают силу к отпечатыванию в уме образа искомой добродетели и к возбуждению в сердце расположения к ней, а то и другое какую великую подает помощь ревнующему о приобретении ее! Подыщи же такие места Писания об искомой тобой добродетели и заучи их, чтоб они были у тебя всегда наготове, и затем как можно чаще повторяй их себе в уме, особенно когда придет в движение противоположная ей страсть.

Не так непристойно человеку быть нагим по телу, как быть обнаженным от добродетели. При телесной наготе его непристойное положение видят такие же, как он - рабы, а там — это видят Владыка и Ангелы.

Порождением истинной добродетели бывает или знание, или бесстрастие, или то и другое вместе. Почему если бы кто попусту стал искать в нас этого, то было бы не ложно, что добродетель наша есть только кажущаяся добродетель, а не истинная. Ибо если бы она не была такою, то была бы богата и плодами, а не одними листьями. Таким образом, побуждаемый на добро или человекоугодием, или самоугодием, или другим чем, неугодным Богу, лжив и не боголюбив. Но если мы исправим побудительную причину, то несомненно достигнем совершенства в истинной добродетели, которая, в свое время и в должной мере, принесет нам и знание, и бесстрастие благодатью Всеблагого Бога нашего.

Одно только душевное приобретение безопасно и не растрачиваемо; есть же оно — добродетельная и богоугодная жизнь, знание и творение добрых дел.

Не нужно дивиться, если лукавые ведут борьбу с добрыми. Напротив того, было бы удивительно, если бы  дело шло иначе. Ибо, хотя кажется это крайне несообразным, и словом неизобразимо, и на деле несносно, однако же бывает не без причины. Тьма противится свету. Грабители погасив светильники, обращаются к грабежу. И лукавые, нрав добрых почитая обличением своей жизни, стараются искоренить их.

В деле приобретения добродетелей необходимо действовать так, чтобы «всегда простираться вперед» (Флп. 3:13), если желаем скоро и успешно достигнуть предположенной нами цели. Ибо как только остановимся, хоть на короткое время, тотчас подадимся назад, потому что за этим пресечением добрых дел по нерадению и послаблению себе, страсти, подавляемые усердным трудом и доброделании, по склонности нашей к чувственности и самоугодию тотчас подымут голову, оживут и возбудят бесчинные движения и стремления, особенно когда при этом поспособствует им внешняя наша обстановка; а такие движения всегда расстраивают и ослабляют добрые навыки и, что особенно гибельно, лишают благотворного осенения благодати, без которой ничто истинно доброе и духовное созреть не может.

Евангельское учение есть единственный источник всех истинных, христианских, богоугодных добродетелей.

Добродетель есть дело всегда движущееся, никогда не останавливающееся в своем поступании вперед, но всегда причастников своих влекущее к совершеннейшему.

Тем же, которые трудолюбивы и принуждают себя без саможаления на всякое доброе дело, Господь умножает Свои благодатные дары здесь, и готовит вечноблаженную жизнь в Царстве Своем Небесном.

Блажен, кто подобным себе рабам доставил духовное веселие плодом добродетелей, которые насадил он трудами своими, чтобы принесли они плод жизни о Господе.

Добродетели нужно быть свободною от всякого страха, не по жестокому над собою владычеству, но по добровольному рассуждению избирать доброе; а главное во всяком добре — состоять под животворною властью.

На пути добродетелей есть падения, есть враги, есть изменение, есть изобилие, есть умеренность, есть бесплодие, есть печаль, есть радость, есть болезнование сердечное, есть утеснение, есть покой, есть успехи, есть принуждения.

Что мы приготовим себе совершением добрых дел, то встретит нас там, отворит двери дерзновения перед Господом.

Зная, что без добродетели мы хуже бессловесных, будем подвизаться в ней, чтобы быть людьми, или лучше — ангелами и наслаждаться обещанными благами.

Не должно говорить, что невозможно человеку проводить добродетельную жизнь, но что это не легко. И точно, не для всякого без различия легко осуществимо это, но только те из людей приобщаются добродетельной жизни, которые благочестивы и имеют боголюбивый ум. Обыкновенный ум есть ум мирской и непостоянный; он дает помышления добрые и худые, изменчив и склонен к вещественному, а ум боголюбивый есть казнитель зла, которое бывает в людях от произвольной их беспечности.

Из награды делающие, что должно, ниже благоискусных в добре по любви к нему, но лучше делающих это по страху, а не по любви, и лучше в большей мере, чем в какой сами уступают над собою победу упражняющимся в добродетели по любви к ней.

Имеющим у себя сокровище добродетелей гораздо более прилично бодрствовать, чем не приобретшим ничего хорошего. У одних есть, а у других нет, что и стеречь. И не столько печалит неприобретение чего-либо, сколько лишение того, что было в руках.

Упражнение в добродетели — драгоценное достояние для того, кто имеет, и самое приятное зрелище для того, кто видит.

Если бы тебе за дело угодное Богу надлежало впасть в преисподнюю, то и тогда разве следовало бы уклоняться, а не с великою готовностью приниматься за делание добра?

Цветы жизни нашей есть добродетели, которые ныне цветут, плод же свой приносят во время свое.

Никто не должен смотреть на трудность добродетели, но, имея в виду происходящую от нее пользу, всякий с готовностью да переносит ради нее все труды.

Воистину, если кто не предаст себя на заклание, как овца, за каждую даже малейшую добродетель, и не прольет крови своей за нее, тот не приобретет ее никогда.

Сила добродетели в том, что она и врагам своим заграждает уста и обуздывает язык.

Будем же... и мы благоухать благоуханием духовным, которое и уготовим в себе сочетанием всяких добродетелей, как некий искусный мироварец.

Мы, если и сделаем что-либо доброе, должны покрыть это смиренномудрием и возложить на Бога немощь нашу, молясь Ему, чтобы Он воззрел на труд наш, ибо иначе он будет тщетен.

Из добрых дел же те обыкновенно ценятся выше, которые служат на пользу другим.

Оставивший дела и удовольствовавшийся одним знанием вместо обоюдоострого меча держит тростниковую трость, которая во время брани, по Писанию (Ис. 36:6), поранит руку его и, вонзившись в нее, вольет прежде врагов яд надмения.

Тому, кто деятельно проходит жизнь, Господь присущ посредством добродетелей, а от того, кто ни во что ставит добродетель, Он отступает.

Кто живет по Богу, тот, хотя бы преуспел в великой добродетели, не гордится, не превозносится, помышляя о величии Господа и о том, как Он «смирил Себя, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестной» (Флп. 2:8).

Солнце, приподнявшись над землею и совершая к нам путь с востока, прогоняет ночь, будит спящих и вызывает к делам; свет богопознания будит душу, освещает помыслы и вызывает к добродетели; и этого нам нужно желать больше, чем солнечного блеска.

Без цены, без малейшей цены добродетели человеческие! Они заимствуют цену от веры в Искупителя, когда они — выражение этой веры, — исполнение воли Искупителя!

Прежде опыта, даже весьма легкие и сносные дела обыкновенно представляются нам весьма трудными, но когда мы испытаем их и примемся за них смело, то большая часть трудности исчезает, и бодрость, заступив место опасения и отчаяния, уменьшает страх, увеличивает удобоисполнимость и укрепляет добрые надежды.

Из телесных преимуществ каждое легко утрачивается и имеет временную приятность, таковы, например, красота, сила, быстрота, потому что они с разрушением тела обратятся в ничто. Одной только добродетели, как питаемой в бессмертной душе, не обыкла касаться превратность. Поэтому надлежит всеми силами подвизаться в добродетели, а не почитать за великое казаться только подвизающимся. Но не пренебрегите ее из жадности к богатству; оно малоценнее добродетели. Богатство легко отнимется или тайно, или по превосходству сил, а добродетели не лишит, хотя бы разлучился ты с телом.

В добродетели начало исполнено трудов, а продолжение приятно, так что этим и самый труд облегчается...

Богатство добродетели так велико, настолько приятнее, настолько вожделеннее, что обладающие им никогда не захотят взять вместо него и всю землю...

Перед добродетелью все богатство вселенной хуже грязи, меньше соломинки.