Добродетель

Украсим же душу постом, молитвами, бдениями и слезами, чтоб душа обрела несколько дерзновения перед престолом Страшного Судии.

Бог тех, которые хорошо совершили весь путь добродетелей, в непорочном течении деятельной жизни своей, вводит в область знания и как Свет показывает им пресветлые сокровища премудрости. Один и тот же Он есть и Путь, и Дверь, и Ключ, и Царство.

Не должно отнюдь... бегать того, что может служить поводом к стяжанию добродетели, но наипаче надлежит всегда принимать то с радостью, как только представится тебе что подобное, почитая наиболее честными и достолюбезными такие случаи, которые неприятны для твоего сердца и никакого не возбуждают сочувствия. Предсказываю тебе, что с Божиею помощью, действительно и будешь так поступать, если добре напечатлеешь в уме своем следующие помышления.
Во-первых, должно тебе сознать, что встречающиеся тебе случаи к добродетели суть самые пригодные для тебя средства к стяжанию ее, Богом тебе поданные, по твоей молитве. Возжелав стяжать добродетель, ты, конечно, молился Богу, чтобы Он даровал тебе ее; молясь же о том, ты не мог не молиться и о способах и средствах к получению такого дарования. Но Бог не дает, например, добродетели терпения без прискорбностей и добродетели смирения без смирительных случаев унижения и бесчестия. Потому после того, как ты помолился о сих добродетелях, Он и послал тебе соответственные им случаи. Что же ты теперь делаешь, убегая от них и отвращаешься? Отвергаешь помощь Божию, о коей молился, и <противишься дару Божьему>.
Итак, положи любезно встречать представляющиеся тебе случаи к добродетелям, и тем любезнее, чем в большее поставляют они тебя затруднение. Ибо в таких случаях наши добродетельные деяния вызывают большое мужество и обнаруживают большую силу нравственную; а чрез это мы всякий раз делаем значительнейший шаг по пути добродетели, что исключительно и должны мы иметь всегда в цели.
Оговорюсь, однако же, что, советуя тебе пользоваться особенно важными случаями к добродетели, я не имею в мысли внушить тебе презирать маловажные к тому случаи и пропускать их с небрежением. Нет, надо неопустительно пользоваться теми и другими, чтоб всегда быть в трудах по доброделанию. Например, терпеливо переносить должно не только наглую брань и поношение, и даже удары, если случится, но и косой взгляд и презрительную мину, или колкое слово. Достодолжные действия наши в таких маловажных случаях, как имеющие возможность чаще проявляться, потому что и случаев таких больше, в непрерывном напряжении поддерживают нашу нравственную силу и тем укрепляют нас держать себя, как должно и в важнейших случаях. Пропуская же небрежно такие случаи, мы расслабляем свою нравственную силу и делаем ее менее способною на дела важные.
Во-вторых, восставь в себе убеждение и веру, что все случающееся с нами случается по Божию изволению на пользу нам, да плод некий духовный получим через то. Хотя об ином из этого, каковы наши и прочих людей грехи, нельзя полагать, что они происходят от изволения Божия деятельного; но всяко и они бывают не без изволения Божия попустительного, на вразумление и смирение нас. Что же касается до прискорбностей и страданий, по нашей ли вине бывающих, или по злобе других, то Бог Сам посылает их, желая, чтоб мы помучились и пострадали в них, для стяжания того блага добродетели, которое несомненно получим, если достодолжно перетерпим посланное нам от Него, — и по другим судам Своим,  сокровенным от нас, однако ж несомненно праведным и благословным.

...Кто возжелал добродетели, тот добро делает своим приобретением, в себе видя то, чего возжелал. Потому блажен взалкавший целомудрия, ибо исполнится чистоты. А насыщение ею производит не отвращение, но усиление желания, и насыщение и желание взаимно возрастают в равной одно с другим степени. Ибо за вожделением добродетели следует приобретение вожделеваемого; и приобретенное благо привносит в душу непрекращающееся веселие. Таково свойство этого блага, что не в настоящем только услаждает пользующегося им, но на все части времени доставляет действительное веселие, потому что преуспевшего увеселяют и воспоминание о жизни, проведенной правильно, и самая жизнь в настоящем, когда проводится она добродетельно, и ожидание воздаяния, которое не в ином чем полагаю, как в той же опять добродетели, так как она есть дело преуспевающих и делается наградою преспеяний.

...Приобретение добродетели, в ком однажды твердо она укоренилась, ни временем не меряется, ни сытостью не ограничивается, но живущим добродетельно всегда доставляет чистое, живое, сильное ощущение собственных своих благ. Потому алчущим этого Бог-Слово обещает удовлетворение голода, такое удовлетворение, которое сытостью воспаляет, а не угашает желание.

Пусть кто-нибудь происходит из самого славного отечества и знаменитого рода, изобилует богатством всякого вида, в красноречии достиг наибольшей высоты, все произведения древних носит у себя в устах, величается и силою, и красотою, и славою, и правом начальства, удостоился самой царской власти, возложил на себя венец и багряницу, но если не имеет он добродетели, то поставлю его в ряду невольников. Но если кто по своей справедливости, по целомудрию, по мужеству, по благоразумию мудрец, то причислю его к мужам царственным. А если любитель добродетели лучше имеющего все сказанное выше в совокупности, то не имеющего всего этого в совокупности, так как сойтись всему вместе и невозможно, будет он гораздо еще блаженнее и славнее, потому что те блага скоро гибнут, а добродетель бессмертна.

...Облагодетельствованные <тобою> враги будут для тебя сильными ходатаями на Суде <Божием> — ты загладишь множество грехов и получишь награду.

Совершенство добродетели состоит не в том, чтобы не делать того, за что мы у всех стали бы считаться худыми, но в том, чтобы блистать такими делами, которые и не совершивших не подвергают за это осуждению...

Из добродетелей иные суть телесные, а иные — душевные. Телесные суть: пост, бдение, спание на голой земле, служение, рукоделие, чтобы не быть в тягость другим, или для подаяния и прочее. А душевные суть: любовь, великодушие, кротость, воздержание, молитва и прочее. Итак, если случится, что по какой-либо нужде, или состоянию телесному, например по болезни или по другой подобной причине, мы не сможем исполнить... телесных добродетелей, то имеем снисходительное прощение от Господа, ведущего и причины тому; не исполняя же добродетелей душевных, никакого не будем иметь извинения, ибо они не подлежат таковым препятствиям.

Четыре добродетели, как стеною, ограждают душу и дают ей покойно вздохнуть от тревог со стороны врагов: милость, безгневие, долготерпение и извержение всякого находящего семени греха; противостояние же забвению сохраняет их все.

...Крайне удивляюсь щедрости Божией великодаровитости, потому что дарует венец за венцом, чистую  добродетель украшая Царством Небесным.

...Следует и нам, собрав богатство добродетели, беречь его с великой тщательностью и не выкладывать на глаза всем, но скрывать его в самом надежном хранилище ума...

Добродетель — не дар только Великого Бога, почтившею Свой образ, потому что нужно и твое стремление. Она не произведение твоего только сердца, потому что нужна превосходнейшая сила. Хотя и очень остро мое зрение, однако же видит зримые предметы не само собою и не без великого светила, которое освещает мои глаза и само видимо для глаз. И к преуспеянию моему нужны две доли от Великого Бога, именно — первая и последняя, а также одна доля и от меня. Бог сотворил меня восприимчивым к добру, Бог подает мне и силу, а в середине я — идущий по пути. Я не очень легок на ногу, но не без надежды на награду напрягаю свои мышцы в беге, потому что Христос — мое дыхание, моя сила, мое чудное богатство. Он делает меня и зорким, и доброшестенным. А без Него все мы — смертные игралища суеты, живые мертвецы, смердящие грехами. Ты не видел, чтобы птица летала, где нет воздуха, чтобы дельфин плавал, где нет воды, так и человек без Христа не заносит вверх ноги.

Пребывающие в союзе с добродетелью столько же отличны от чуждых оной, сколько люди — от зверей, и Ангелы — от людей.

Прилагай попечение о добродетели, потому что она любомудрием обновляет Адама.

Зная, что без добродетели мы хуже бессловесных, будем подвизаться в ней, чтобы быть людьми, или лучше — ангелами и наслаждаться обещанными благами.

Тяжка... <добродетель> для нашей лености, а сама по себе легка и удобна...

Бог именуется и бывает Отцом по благодати только тех, которые о своем благодатном от Бога в духе рождении свидетельствуют добродетельными нравами. В сих нравах видится как бы лицо души, отображающее в добродетелях явные черты родившего ее Бога; и имеющие их располагают взирающих на них прославлять Бога, представляя свою жизнь для подражания как изряднейший образец добродетели. Ибо не голыми словами прославляется обыкновенно Бог, но делами правды, мо паче слов провозглашающими о Божеском велелепии.

Необходимо отогнать тот помысл, будто если мы не успеем наперед запасти добрых дел в мере, равной совершенным после них грехам, то ничто не удержит нас от сильного и полного падения. Напротив, добрые дела суть как бы крепкие латы, которые не попускают острой и губительной стреле сделать свое дело, но, быв сами рассечены ею, защищают тело от великой опасности. Посему отходящий туда со множеством и добрых и злых дел получит некоторое облегчение и в наказании и тамошних муках...

.Чем более преуспеваем в добродетели, тем больше научаемся познавать, как велико расстояние между Богом и нами.

Из телесных преимуществ каждое легко утрачивается и имеет временную приятность, таковы, например, красота, сила, быстрота, потому что они с разрушением тела обратятся в ничто. Одной только добродетели, как питаемой в бессмертной душе, не обыкла касаться превратность. Поэтому надлежит всеми силами подвизаться в добродетели, а не почитать за великое казаться только подвизающимся. Но не пренебрегите ее из жадности к богатству; оно малоценнее добродетели. Богатство легко отнимется или тайно, или по превосходству сил, а добродетели не лишит, хотя бы разлучился ты с телом.

Как нет совершенно никакой пользы тому, кто идет во тьме, держать в руках не зажженных, хотя исправных, светильников, потому что и с ними он все же не может видеть ни себя самого, ни другого кого, так и тот, кто думает, что имеет в себе все добродетели, если это возможно, но не имеет света Всесвятого Духа, не может ни видеть хорошо и как подобает дела свои, ни вполне удостовериться, что они угодны Богу; не может также он других руководить и указывать им, в чем для них воля Божия; недостоин он и принимать чужие помыслы и исповедовать других, пока не приобретет света Святаго Духа, который бы светил внутри его.

Ужели же почтешь трудным взойти на высоту добродетели, особливо когда есть и в этом успевшие, и даже нисшедшие на самый верх добродетели из глубины порока. Но если кажется тебе это трудным, то отстань от порока, и коснись пути, ведущего к добродетели. Ибо и этого, — хотя мало еще отличиться от себя самого, не должно почитать маловажным. А это будет, если не захочешь ты пользоваться как худыми предначинаниями, так и теми, которые ими пользуются, но окружишь себя и добрыми делами и добрыми людьми.

Как за огнем само собою следует то, что он светит, и за миром муром — то, что оно благоухает, так и за добрыми делами необходимо следует полезное.

Благорасположение к добродетели есть лицо умозрительствующего ума, как на небо, подъемлемое на высоту истинного ведения.

В добрых делах всегда поспешай, чтобы, оставив их почему-либо недоконченными, и самому не отойти отсюда недовершенным.

Путь добродетели для начинающих любить благочестие кажется жестоким и страшным не потому, чтобы он был сам но себе таков, но потому, что человеческое естество с самого исхода из чрева матери привыкает жить пространно в удовольствиях; а для тех, которые успели пройти уже до середины его, он является весь благим и радостным, ибо когда недобрые стремления наши бывают подавлены добрыми навыками, тогда вместе с этим исчезает и самая память о бессловесных удовольствиях, вследствие чего душа уже со всем удовольствием шествует по всем стезям добродетелей. Поэтому Господь, выводя нас на путь спасения, говорит, что «тесен и прискорбен путь, вводящий в жизнь, и мало тех, которые идут им« (Мф. 7:14); к тем же, которые со всем рвением желают приступить к хранению святых Его заповедей, говорит Он: «иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть» (Мф. 11:30). Предлежит же нам в начале подвига нашего, насилуемою некоей волей исполнять святые заповеди Божии, чтобы Благой Господь, увидев доброе намерение наше и труд, даровал нам готовность и вольную волю, с удовольствием прочее покорствовать преславной Его воле: «от Господа же уготовляется желание» (Притч. 8:35). После чего начнем уже мы с великою радостью совершать непрестанно благое; и тогда воистину почувствуем, что «Бог производит в вас и желание и действие по Своему благоволению» (Флп. 2:13).

...Телесные добродетели, или скорее орудия добродетелей, нужны, когда кто-либо со смирением и духовным познанием их проходит, ибо без этого не совершаются и душевные добродетели; если же не так, но сами по себе — то они не приносят никакой пользы, как растения без плодов.

Начало и источник добродетелей есть благое произволение, или желание добра, как Бог есть причина и источник всякого блага. Добра же начало есть вера, более же Христос, Камень веры, Которого имеем мы началом и основанием всех добродетелей, в Котором стоим и созидаем всякое дело благое. Он есть краеугольный Камень,  связующий нас с Собою и Бисер многоценный, Которого ища, во глубину безмолвия входящий инок продает все желания свои послушанию заповедям, чтобы через это приобрести Его.

...Добродетель собственно не что иное есть, как исполнение воли Божией, как и все любители истинной мудрости, учители и проповедники пришествия Христова и веры в Него говорят, что добродетель собственно есть то, чтобы всякий человек, верующий во Христа, творил только волю Божию, а в отношении к благам настоящей жизни был как мертвый; так, чтобы только в делах по исполнению велений Божиих и познаваем он был живым, и в этом только кругу обнаруживал движение и энергию. Это и есть признак, что душа жива.

Кто упражняется в добре из каких-нибудь видов, тот не тверд в добродетели, ибо цель минуется, и он оставит доброе дело, подобно как плывущий для прибыли не продолжает плавания, если не видит прибыли. Но кто чтит и любит добро ради добра, тот, поскольку любит нечто постоянное, и расположение к добру имеет постоянное, так что, ощущая в себе нечто свойственное Богу, может сказать о себе сказанное самим Богом: Я один и тот же, и не изменяюсь (Мал. 3:6). А потому он не будет превращаться, принимать разные виды, соображаться с обстоятельствами и делами, делаться то тем, то другим, менять разные цвета, подобно как полип принимает цвет камня, к которому он пристал; но всегда пребывает один и тот же — непоколебимым среди колебаний, несовратим среди превратностей, и, как представляю себе, это скала, которая, при ударах ветров и волн, стоит незыблемо, и сокрушает приражающееся к ней.

Кто на словах величает добродетель, а на деле отдает предпочтение пороку и подобен играющим на зрелище, говорит то, чего не знает, и не подтверждает делами того, что хвалит на словах, тому советую не переставать хвалить добродетель <это было бы и несправедливо>, но перестать держаться порока, чтобы тем и другим заслужить одобрение.

Времени, сколько нужно упражняться в добродетели, чтобы установиться в ней, определить нельзя умозрительно. Это пусть уже всякий сам для себя полагает, судя по своему состоянию, своим обстоятельствам и своим успехам в духовной жизни, особенно же по рассуждению своего старца, или духово отца, руководящего его. Впрочем, у кого ревность о преуспеянии жива и он не останавливается ни перед какими трудностями и средствами, у того скоро обнаружится явно немалый успех.

...Если при времени недостает меры, или при мере благовременности, то тем, чего недостает, непременно обращается в бесполезное и то, что есть, но во времени оказывает пользу соразмерность, и в мере – благовременность.

Не должно нам, имея в виду какое-либо одно из добрых дел, оставаться нерадивыми о преуспевании в прочих.

Будем упражняться в добродетели, она составляет великое богатство и великое чудо. Она доставляет истинную свободу.

Если за что достоин ты величайших похвал, за то самое тебя порицают люди, добродетели других признающие собственным своим несчастьем, ты не упадай духом. Это самое и служит наиболее сильнейшим доказательством добродетели.

Кто сделал, как должно, что-либо малое, тот получил побуждение приступить к делу более важному, а отсюда — идти и гораздо далее.

Одно обещание благ недостаточно для побуждения к добродетели, если не имеющих усердия к ней не поощряет страх наказания.

Посвящение всех дел Богу превратит дела в молитву.

Будь верною сокровищницею добродетелей, а ключом имей язык духовного твоего отца.

Другие по скорби и затруднениям, которые следовали за их начинанием, заключали, что дело их согласно с Божественною волею сейчас, напротив, по неожиданному содействию, которое они получали в своем деле, познавали, что оно благоприятно Богу.

Едва и тот, кто начал с детства, и во все возрасты до последней старости употреблял неослабную заботу, отпечатлеет в себе первообразную добродетель; какое же усилие необходимо неусердствовавшему об этом в прошедшие годы?

Добродетель есть дело бессмертное и сияющее более солнца.

Не только пренебрежение одной какой-либо добродетели заключает для нас небо; но хотя бы мы и исполнили ее, но не с должным тщанием и ревностью, и это производит такие же следствия.

От всех добродетелей подобает, подобно пчеле, собирать полезнейшее, и таким образом всех помалу причащаясь, уготовлять великий склад делания добродетелей, из которых образуется мед премудрости на обрадование душ.

Кто упражняется в добродетели, тот имеет светлый венец. А кто преуспевает, не признавая себя преуспевшим, за это самое расположение имеет еще более светлый венец. Ибо равняется успехом — преуспевшему не признавать себя преуспевшим. Лучше же сказать, когда есть такое расположение, и малые успехи делает оно великими; а когда его нет — и великие успехи умаляются. Поэтому кто хочет успехи свои сделать великими, тот не признает их великими, и тогда будут велики.

Если ты упражняешься в добродетели, то не потерпи, чтобы красота ее помрачалась ее изображением. Добродетель — великое дело, и когда свидетельствует не сама о себе, кажется людям более величественною и прекрасною. Если же думаешь, что останешься в неизвестности, если сам себя не выставишь напоказ, то думай напротив, что тогда и просияешь, когда не будешь выставлять себя напоказ. Ибо род человеческий как-то упорен; на величающихся вооружается, а старающимся смиряться с удовольствием уступает над собою победу. Первым, сокращая их честолюбие, приписывает недостатки, которых не имеют, а в последних хвалят; совершенства, которых в них нет. Притом же добродетели и утаиться невозможно, но, хотя на малое время и помрачает ее зависть, немедленно снова она начинает сиять и преодолевает помрачивших. Невозможно утаиться как свету, так и добродетели. И это пусть сказано будет о суде человеческом. Если же тебе желательно познать и суд Божий, то имеем в Божественном Евангелии ясно изображенный приговор фарисею и мытарю.

...Трудясь ныне в добродетели, мы, конечно, достигнем обетованного упокоения в будущем веке. Потому что верен Обещавший, Который является и готовым Помощником для тех, которые с готовностью вступили в подвиг добродетели, а при помощи Его, Сильного во всем, может ли быть что-либо неуспешным?! Но когда, приняв это на ум, мы усердно отважимся на дела добродетели, тогда оный лукавый, знающий, что добро не есть добро, если не совершается добрым образом, старается совратить нас, чтобы не с богоугодной целью мы совершали делание добра, именно — движимые желанием восхвалить Бога, но ради того, чтобы видели люди, дабы таким образом лишить нас воздаяния от Бога и духовных и небесных даров. Мы же и сие его тщание покажем неосуществимым, поразмыслив, с одной стороны, о величии благ, уготованных для богоугодно живущих, а с другой стороны, о незначительности людской славы, не только сравнимой с будущим величием славы от Бога, но и не стоящей лишения и изнурения плоти.
Но и после такой победы над ним этот началозлобный подкапывается к нам, всеми способами внушая нам гордость, как конечную и злейшую трясину, и убеждая нас надмеваться, как будто бы собственною силою и знанием мы совершали добродетель. Но мы будем помнить Самую Истину, говорящую, что без Меня не можете творить ничего (Ин. 15:5); и таким образом избегнем многовидных ухищрений лукавого, действуя правильным образом и совершая добро в подобающем смирении, зная, что как если кто, храня в сосуде драгоценное миро, выльет его в сор или же сор бросит в сосуд с миром, то одинаково приведет миро в негодность и уничтожит его, так и в отношении добродетели, если кто презрит ее безделием или примешает к совершению ее порчу... так или иначе, приведет ее в негодность и умертвит.

Когда, под руководством благоразумия, все силы в человеке посвятят себя на служение добродетели, отложив все извинения и всякое коснение, тогда, тогда именно, доведет ее до совершенства Бог, Который и не хотевших побуждает возлюбить ее. Ибо Ему несвойственно было бы уклоняющихся от добродетели привлекать к ней, а тем, которые сами собою возлюбили ее, не подать руку помощи.