Добродетель

...Велика сила добродетели... хотя подвергается <она> нападениям и терпит бесчисленные бедствия, но от этого становится еще славнее и блистательнее.

Пользующий своими добродетелями других и возбуждающий к них стремительность к духовному деланию есть солнце лучезарное, златоблестящее и согревающее всю полноту братства.

Когда ум забудет цель благочестия, тогда и явное исполнение добродетели становится бесполезным.

Как жемчужина, хотя бы брошена была в тину, показывает свою красоту, так и добродетель, куда бы ты ее ни свергнул, проявляет свою силу — и в рабстве, и в темнице, и в бедствии, и в счастии.

...Сколько положишь ты восхождений преуспеяния в высших добродетелях... столько... <бесы>, видя тебя восходящим к небесам, скрежещут зубами и старательно простирают многоплетеные сети...

...У того, кто, восходя путем добродетели, прилепится вниманием к утехам земным, омрачается око душевное.

...Кто, не имея истинной веры, совершает некоторые добрые дела, тот подобен черпающему воду и вливающему ее в худой сосуд.

...Всякое дело, которое делается для того, чтоб или помешать злу и уничтожить его, или помочь добру и добродетели и защитить их, похвально и богоугодно.

...Если есть в нас какое-либо назнаменование добродетели, какой-либо признак честности, какой-либо знак трезвенности и осторожности, то должны мы так думать и быть уверенными, что это Божий дар, и Богу воздавать достойную хвалу.

...Надпись над собою зрите: «Тебе оставлен есть нищий, сирому ты будь помощником».

Добродетели... будучи тверды и неуступчивы, не допускают внутрь себя притока искушений, да и во время искушений противятся влиянию порока.

Такова сила добродетели, что и через самые гонения она достигает большей славы.

Мы будем совершенно блаженными, если ради Бога сделаем столько, сколько делаем ради людей, ради славы пред людьми, ради страха, почета.

Ничто так не делает тщетными наших добродетелей и не надмевает нас, как памятование о соделанном нами добре. Оно производит двоякое зло: делает нас беспечнейшими и гордыми.

Согнивший плод бесполезен земледельцу, а добродетель гордого непотребна Богу.

Бегите же вослед добродетели, она сильна на то, чтобы держащихся ее умудрить и соблюсти в приличном состоянии. Она часто и в глазах, которые смотрят как-то кротко и тихо, показывает, что внутри есть ум, исполненный смиренномудрия.

Ничто так не делает людей разумными, как добродетель; она делает их признательными, благонамеренными, человеколюбивыми, тихими, кроткими, смиренными; она обыкновенно рождает и все другие совершенства. Кто же может быть мудрее человека с такими расположениями?

Христианин, скрывай труды свои и добродетели, и блюди, чтобы язык твой не лишил тебя их и не предал врагам твоим.

Поняв всю многопревратную и изменчивую неверность здешних дел, старайся приобрести себе известность добрыми более делами, за которые и здесь готова тебе похвала, и будущие награды не погибнут.

Бог не принимает того, что совершается в силу необходимости, но только то, что совершается свободною волею.

Если бы мы находились вне тела, то необходимо было бы стремиться к совершеннейшему одной душой. Но поскольку человек двойствен, то и упражнение в добродетели должно быть двойственным, состоящее и в телесных трудах и в душевных подвигах.

Когда кто, делая то, что должен делать, думает, что достоин за то у Бога всякой чести, то такой никогда не причастится Святыни Божией, даже после усиленных подвигов и таких потов, и горе ему после смерти!

Людям, не имеющим природных к добру расположении, не следует в отчаянии о себе, опустив руки, не заботиться о боголюбивой и добродетельной жизни, как бы она ни была недоступна и недостижима для них, но должно и им подумать и посильное приложить заботу о себе. Ибо хотя и не смогут они достигнуть верха добродетели и совершенства, но всячески думая о себе и заботясь, они или сделаются лучшими, или, по крайней мере, не станут худшими — и это не малая польза для души.

Если делаешь во имя Божие и из страха Божия, то дар светел и неотъемлем.

Будем стараться о приобретении таких добродетелей, которые вместе с нашим собственным спасением могли бы приносить пользу и ближним.

Опора добродетели — смиренномудрие. Без смирения добродетельный не бывает благоплоден.

Душа наша — пустыня, не плодящая добрых дел. От Тебя, Господи, да приимет она силу плодоношения.

Награду за подвиги в добродетели составляют бесстрастие и ведение. Ибо они виновниками бывают для нас Царствия Небесного, как страсти и неведение — муки вечной. И потому ищущий добродетелей ради славы человеческой, а не ради того, что они добро есть, слышит от Писания: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро» (Иак. 4:3).

Добродетель происходит от произволения, а не от необходимости.

Те дела, которые находишь в себе добрыми, не считай их благоприятными Богу.

Кто пропускает случай сделать добро, тот не только лишается плода от добра, которое бы сделал, но и Бога оскорбляет. Бог посылает к нему нуждающегося, и он говорит: «Отойди — после». Это хоть он говорит человеку, но то же, что говорит Богу, пославшему его. Бог найдет для него другого благодетеля, но отказавший ему небезответен.

Всякое доброе дело, бывающее по заповеди Божией, называется добродетелью. Но как в житейском быту, земледелец, обрабатывающий землю и сеющий семена, трудится только, а чтоб семена проросли и дали плод, это есть дар Божий: так бывает и в духовном порядке — делать добрые дела и сеять семена добродетелей с трудом и подвигом многим есть наше дело, но чтобы Бог оросил это дождем благодати Своей и Своего человеколюбия, и сделал бесплодную землю сердца нашего плодоносного, это есть дар и милость единого Бога. Он Божественною благодатию орошает семя слова, посеяно в сердцах наших, проращает его и возращает, да будет в древо великое, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова.

Господь всех во всяком случае доброделания требует только чистого намерения.

Бог знает и природу, и произволение, и силы каждого, и всевает слово Свое, и требует дел по мере сил наших.

Осознание тяжести грехов немало способствует обращению к добродетели.

Ничто столько не помогает к приобретению добродетели, как уединение и сожаление.

День заключает в себе существенность света, но к совершению своему имеет нужду в солнце. Так и добрые дела производятся людьми, но в совершение приводятся Богом.

Добродетель и сама по себе достойна удивления; но если еще кто творит ее окруженный препятствиями, то она является гораздо более дивною.

Невозможно, чтобы люди, преданные добродетели, от всех слышали о себе хорошее, невозможно также, чтобы человек, заботящийся о добродетели, не имел многих врагов.

Предпочитать доброе изволение — дело желающего, довершать же выбор доброго изволения — дело Божие.

Разделил с нами добродетель, не все предоставил нам, чтобы мы не возгордились, и не все взял на Себя, чтобы мы не впали в беспечность, но, оставив немое нашим трудам, большую часть совершает Сам.
Для чего же, скажешь, мне и стремиться, для чего хотеть, если не все зависит от меня? Для того, чтобы хотением и стремлением привлечь помощь и благословение Божие, чтобы Он оказал содействие, простер Свою руку и довел до конца. А если ты перестанешь хотеть и стремиться, то и Бог не прострет Своей руки, но отступит и Он.

Если хочешь видеть и глаза добродетели, то посмотри: они тщательно очертаны скромностью и целомудрием. Оттого-то они так прекрасны и проницательны, что видят Самого Господа. Уста же добродетели есть премудрость и разум, и знание духовных песнопений. Сердце ее есть глубокое знание Писаний, соблюдение истинных догматов, человеколюбие и добродушие. И как без сердца невозможно жить, так без перечисленного
теперь невозможно спастись. Отсюда рождается все доброе. У добродетели есть также свои руки и и — явление добрых дел. Есть у нее и душа — благочестие. Есть у нее золотая и тверже алмаза грудь — мужество. Легче все одолеть, чем сокрушить эту грудь. Наконец, дух, пребывающий в мозгу и в сердце, — любовь.

Блажен, кто украшает дела свои прежде, чем явит их огонь, которым все искушается.

Каждая добродетель — есть как бы мать и источник происходящих от нее благ.

Начинающий добродетельную жизнь отнимает жир от утробы, отказываясь от яств, утучняющих тело.

Как доброе дело — помнить о своих грехах, так доброе же дело — забывать о своих добрых делах.

Начало деятельной добродетели — воздержание и смирение, истина и целомудрие; конец же ее — мир помыслов и святая чистота тела.

Без добродетели смирения не могут быть истинными и богоугодными все прочие добродетели.

Добродетель должна быть бескорыстна, если хочет быть такою добродетелью, у которой в виду одно добро.

Если мы ревнуем о добродетели, то хотя бы весь мир говорил о нас худо, мы будем всех счастливее.