Святые «О добродетелях»

Для добродетели благотворно трудиться среди болезненных трудов, ибо в таком случае она благодушно все претерпевающим в награду приносит бесстрастие души, по которому душа, любовью соединяясь с Богом, отторгается расположением от плоти и мира. Измождение тела есть укрепление души.

Вслед добродетели идти должно, пока не сойдем с пути жизни.

Добродетели души не земное имеют начало, но есть плод духовный и не подлежат съедению от червей. Эти одежды ткутся на небе, где нет ни моли, ни червей, ни чего-либо подобного.

Вводимым в жизнь добродетельную к исполнению заповедей и избежанию грехов содействует страх мучений вечных.

Делая хорошее, старайся и стоять в этом, потому что к плохому переход быстр.

Итак, что без молитвы совершенно невозможно свыкаться с добродетелью и с нею идти по жизненному пути, я думаю, ясно всем. Да и как мог бы кто упражняться в добродетели, не приступая и не припадал непрестанно к Вождю ее и Подателю?

Дух Святой в самом начале преуспеяния, если человек горячо возлюбит добродетель Божию, дает душе полным чувством и достоверно вкусить сладости Божией, чтобы ум точно и определительно познал, как велик плод боголюбивых трудов; но потом надолго скрывает богатство этого животворящего дара, чтобы мы, хотя во всех преуспеем добродетелях, думали о себе, что мы ничто, потому что не видим в себе, чтоб святая любовь обратилась у нас в постоянный нрав.

Истина и твердое верование, согласующееся с богоносными отцами нашими, являются конечной целью Божественных догматов и усиленного труда над ними и богомыслия. Но для деятельной добродетели это не есть предел, а лучше сказать — начало, которое, если не соединяется с соответствующим концом, станет причиною еще большего осуждения для навлекшего его на себя. Знающий волю господина своего, говорится, и не сотворивший, бит будет много (Лк. 12:47). Таким образом, для понятия деятельной добродетели не преобладает понимание ее и истина, но деятельное добро представляет конец ее.

Мы постоянно видим, что выдающимися людьми становятся не крепкие телесною силою, но великие душевною добродетелью, так как и корабль рассекает волны не потому, что он велик, окован медью и имеет несокрушимые борты, но потому, что имеет управителя, который направляет его по своей воле.

Добродетель не знает над собою властелина, произвольна, свободна от всякой необходимости.

Истинная добродетель — добро без примеси худого, добро, при котором постигается всякое понятие, составляемое мыслью о наилучшем — Сам Бог-Слово, — эта покрывшая небеса добродетель, как выражается пророк Аввакум (Авв. 3:3). И весьма справедливо ублажены желающие этой Божией правды, ибо подлинно вкусивший Господа (Пс. 33:9), т.е. принявший в себя Бога, делается исполненным того, чего жаждал и желал, по обещанию Сказавшего: Я и Отец придем и обитель у него сотворим (Ин. 14:23), очевидно, по вселении уже Святого Духа.

Ничто не равно добродетели, не потому только, что она несравнимым превосходством превышает все прочее, но и потому, что и неправильное делает правильным, и неравное уравнивает. Ибо и в нищете не унижается, но и в рабстве не терпит служений несвободных, и в бесславии не скрывается, но и в богатстве не гордится, и в начальстве не превозносится, а, на все это налагая свое умение, подчиняет это правилу и приводит в стройность, не сама следует тому или другому, но все заставляет последовать своему искусству.

Из Твоих сокровищ принял я, что могу принести Тебе. И то, что хочу воспевать Тебя, Господи, — Твой же дар. Если и малое добро, какое есть в нас, умножаешь так обильно, то во сколько крат обильнее умножатся в нас дары Твои?

Добродетельная жизнь сама составляет величайшую честь и счастье, хотя бы мы и терпели наказание.

Опора добродетели — смиренномудрие. Без смирения добродетельный не бывает благоплоден.

Поскольку всякая греховная скверна зловонна, а, напротив того, добродетель есть Христово благоухание, исполненное же любви сношение с любимым естественно производит срастворение, то к чему привержены мы любовью, тем и делаемся, или благоуханием Христовым, или зловонием.

Душа наша — пустыня, не плодящая добрых дел. От Тебя, Господи, да приимет она силу плодоношения.

Награду за подвиги в добродетели составляют бесстрастие и ведение. Ибо они виновниками бывают для нас Царствия Небесного, как страсти и неведение — муки вечной. И потому ищущий добродетелей ради славы человеческой, а не ради того, что они добро есть, слышит от Писания: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро» (Иак. 4:3).

Добродетель происходит от произволения, а не от необходимости.

Возвысившись своею жизнью над всем миром и считая одну только добродетель бесценным для себя приобретением, человек проводит жизнь мирную, без печалей и борьбы. Потому что сокровище добродетели, хотя в нем принимают участие все люди, каждый по своим силам, вполне удовлетворяет ищущих его; не таково земное сокровище, которое, когда делят его на части, сколько прибавляют к одной части, столько же отнимают у другой, и избыток у одного сопровождается уменьшением участвующего в доле: отсюда борьба за большую часть, отсюда, вследствие уменьшения, возникает между людьми ненависть. А в таковом сокровище стремление приобрести больше не возбуждает зависти, и восхитивший больше не наносит никакого ущерба тому, кто считает себя достойным равной части: но по мере того, как кто вмещает и сам удовлетворяется в своем благом желании, и богатство добродетелей не оскудевает у имевших таковое прежде.

Может человек совершать душевные добродетели собственными силами, а добродетели духовные в человеке — дар в нем Милосердого Бога, подающего этот дар нищим духом, алчущим и жаждущим правды Христовой.

Те дела, которые находишь в себе добрыми, не считай их благоприятными Богу.

Такова добродетель: она требует кратковременного труда, а доставляет вечную радость.

Душа истинно боголюбивая и христолюбивая, хотя бы совершила тысячи праведных дел, по ненасытимому стремлению своему ко Господу, думает о себе, будто бы ничего еще она не сделала.

Господь всех во всяком случае доброделания требует только чистого намерения.

Подвижник добродетели в самом подвиге обучается добродетели, и дознает некоторым образом, что она всего полезнее, всего благоприличнее, всего более охраняет нас, и узаконена на пользу.

Как если бы ты положил основание и поставил стены, а не наложил бы крышу, этим всю работу сделал бы бесполезной, так и если ты приобрел бы все добродетели, но при этом не приобрел любви, то этим все таковые добродетели ты сделал бы бесполезными и напрасными; но — и кровля дома не может быть наложена без наличия поддерживающих ее снизу стен.

Кто добродетели делает для славы, тот, когда только можно утаиться, не откажется удовлетворить своим злым пожеланиям.

Не перестанем совершать добрые дела, не откажемся от трудов, и если не будем в состоянии стать наряду с солнцем или луною, то не будем пренебрегать местом со звёздами.

Что касается до чистоты, безгневия, смиренномудрия, молитвы, бдения, поста, и всегдашнего умиления, то эти добродетели выше естества. Некоторым из них научили нас люди, другим Ангелы, а иных учитель и дарователь есть Сам Бог-Слово.

Дух, горящий ревностию о доброделании во славу Божию, — это главное. Когда есть это, значит, есть жизнь.
Она привести может и к безмолвному в Боге пребыванию, если благословит Бог.

Когда воздержишься от порока, тогда вправе будешь думать и о добродетели. Ибо, если уберешь с себя порок, то можно будет подумать и о том, за какой вид добродетели взяться тебе. А прежде чем правильно положено начало и основание, излишним считаю рассуждать об окончании и кровле.

Не станем делать небрежно то, от чего зависит наше спасение, особенно когда от нас теперь требуется тем высшая степень добродетели, чем высшие получили мы блага.

Кто сохранит путь добродетели не искривленным, тот будет уразумевать бывающее ему ради бесстрастия помещение Божие.

Тогда думай, что имеешь истинную добродетель, когда совершенно ни во что поставишь все, сущее на земле, всегда имея в сердце с чистою совестью готовность переселиться ко Господу.

Тотчас полагай начало добродетели, а не откладывай к будущему. Хорошо приниматься за доброе дело, а не тешиться надеждами.

Научимся заботиться о добродетели и ставить высоко угождение Богу, не станем ссылаться ни на управление домом, ни на заботу о жене, ни на заботу о детях, ни на что-либо другое и думать, будто этим мы можем достаточно оправдать себя в нерадивой и беспечной жизни.

Добродетель в старости может быть названа не добродетелью, но бессилием. Поэтому в юности более должно нам упражняться в добродетели, и в юном теле показывать благоразумие, приличное сединам.

В совершении добродетели должно соединиться и человеческое усердие, и помощь, по вере приходящая свыше.

Немаловажный вид добродетели - не избегать обличений и укоризн от людей праведных.

Никто не оставайся без душевного коня, который есть живая готовность на всякое доброе дело.

Блажен, кто украшает дела свои прежде, чем явит их огонь, которым все искушается.

Такова добродетель: когда ее поражают, она делается могущественнее, и, когда против нее коварствуют, становится непоколебимее.

Молитвою запечатлевай всякое свое дело, а наиболее то, при котором видишь помысл колеблющимся.

Добродетель — это употребление Божиих даров с доброю совестью, по заповеди Господней.

Как светильник, показавшись в безлунную ночь, сам собою обращает к себе взоры, так и добродетель, против воли обладающих ею, обыкновенно озаряет всех.

Путь добродетели для начинающих любить благочестие кажется жестоким и страшным не потому, чтобы он был сам но себе таков, но потому, что человеческое естество с самого исхода из чрева матери привыкает жить пространно в удовольствиях; а для тех, которые успели пройти уже до середины его, он является весь благим и радостным, ибо когда недобрые стремления наши бывают подавлены добрыми навыками, тогда вместе с этим исчезает и самая память о бессловесных удовольствиях, вследствие чего душа уже со всем удовольствием шествует по всем стезям добродетелей. Поэтому Господь, выводя нас на путь спасения, говорит, что «тесен и прискорбен путь, вводящий в жизнь, и мало тех, которые идут им« (Мф. 7:14); к тем же, которые со всем рвением желают приступить к хранению святых Его заповедей, говорит Он: «иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть» (Мф. 11:30). Предлежит же нам в начале подвига нашего, насилуемою некоей волей исполнять святые заповеди Божии, чтобы Благой Господь, увидев доброе намерение наше и труд, даровал нам готовность и вольную волю, с удовольствием прочее покорствовать преславной Его воле: «от Господа же уготовляется желание» (Притч. 8:35). После чего начнем уже мы с великою радостью совершать непрестанно благое; и тогда воистину почувствуем, что «Бог производит в вас и желание и действие по Своему благоволению» (Флп. 2:13).

Каждая добродетель — есть как бы мать и источник происходящих от нее благ.

В нас есть естественные добродетели, с которыми душа имеет сродство не по человеческому научению, но по самой природе.

Молитва рождает добродетели от соединения духа человеческого с Духом Господа. Добродетели, рождающие молитву, различествуют от добродетелей, рождаемых молитвою: первые — душевны, вторые — духовны.