Загрузка плеера...

Это святейшее таинство, это всепобедительное орудие, более же Христос, существующий в этом таинстве, может быть действенно приемлемо двояким образом; во-первых, таинственно, в таинстве Тела и Крови Христовых, с должным приготовлением, т. е. сокрушением, исповедью, очищением через епитимию и необходимым постом, во-вторых, духовно и мысленно в уме и сердце. Первое может иметь место столь часто, сколько это возможно, по обстоятельствам внешним, внутреннему состоянию, и по усмотрению духовного отца, а второе — каждое мгновение, так что тебе можно всегда иметь в руках это мощное оружие и ограждаться им от врагов непрестанно. Внемли же этому и Святых Христовых Тайн причащайся сколько можно чаще, как только имеешь разрешение от духовного отца своего; мысленно же и духовно вкушать Христа Господа ревнуй непрерывно.


Никодим Святогорец  

Несомненным доказательством того, что причина всего существующего – одна, служит то, что мир один, а не многие. Самый порядок мира и совершенное соответствие всех его частей ясно показывают, что правитель и распорядитель во вселенной один, а не многие. Ибо если бы правителей было много, этот порядок не мог бы сохраниться, напротив, все смешалось бы и извратилось, питому что каждый стал бы распоряжаться по своему произволу и противодействовать другому. И как мы сказали, что многобожие есть безбожие, так и многоначалие необходимо назвать безначалием: если бы один ниспровергал власть другого, без сомнения, не осталось бы ни одного начальника, а было бы одно всеобщее безначалие. Где нет начальника, там не бывает никакого порядка, напротив, один беспорядок. Если бы один мир был создан многими, это обличало бы бессилие творцов, так как для одного дела потребовалось участие многих; и одновременно это показывало бы недостаточность знаний каждого из них для творения. Ведь если бы для этого был достаточен один, не нужно было бы тогда многим восполнять недостаточность друг друга. Но говорить, что в Боге чего-нибудь недостает,– не только нечестиво, но и превышает всякое нечестие: потому что и между людьми не назвали бы совершенным художником, а напротив, назвали бы слабым того, кто не один, а при содействии многих сотворил бы какое-нибудь произведение.


Афанасий Великий  

Когда Бог вселится в человека, то научает его всему — и относительно настоящего и относительно будущего, не словом, а делом и опытом, практически. Он снимает покрывало с очей души его и показывает ему, чего хочет Сам, и что полезно для него; о прочем же внушает ему не исследовать, не спрашивать и не любопытствовать. И того, что показывает ему Бог, не может он видеть без глубокого благоговения и страха, но, приникая и смотря в глубину богатства премудрости и разума Божия, трепещет и ужасается, помышляя о себе, кто есть и какие тайны сподобился видеть. Видя безмерное человеколюбие Божие, приходит он в исступление, осознавая и чувствуя, как недостоин смотреть на такие предивные таинства; почему не дерзает пытливо рассматривать их или исследовать, что они есть; но лишь взывает с великим страхом и трепетом, говоря: кто есть я, Господи, и что — дом отца моего, что Ты доверил мне и благоволил показать такие таинства мне недостойному, и сделал более ожидаемого, чтоб я не только видел такие великие блага Твои, но и предивно стал причастником их.


Симеон Новый Богослов  

Отчего так согрешили Анания и Сапфира? Оттого, что забыли, что Бог видит их дела и помышления. Если бы помнили они, что Бог все видит, и вовне и внутри, яснее, чем все люди и даже они сами, не пришло бы им и в голову так покривить душой перед апостолами. Оттого же происходят и все наши грехи и грешные замыслы. Ухитряемся все прикрыть от взоров человеческих, и думаем, что все хорошо. Люди ничего не видят и считают нас праведными, но это не меняет нашей ничтожности. Зная это, повторяй себе: «Зачем сатана учит мое сердце лгать в лицо Богу? Очи Его светлее солнца и видят в сокровенных тайниках сердца, ни ночь, ни море, ни подземелье не укрывают от Него». Помни это, и потому позаботься о своем внешнем и внутреннем поведении, хотя и незаметном для других. Если бы Всевидящий был безразличен к нам, можно бы равнодушно относиться к Его всеведению,– но Он же и Судия. И суд Свой, в силу всеведения. Он произносит нередко прежде, чем ожидаем. Может быть, у Него уже решено теперь произнести суд и над нами, пока мы еще надеемся укрыться со своими грехами в темной лжи: «Не увидит Господь!» (Пс. 93:7).


Феофан Затворник  

Душа человеческая на пределах двух естеств, из которых одно бесплотно, духовно и чисто, а другое — телесно, вещественно и неразумно. Как же скоро, освободившись от привязанности к жизни грубой и земной, по причине добродетели, обратит взор к сродному ей и Божественному, то не останавливается в исследовании и изыскании начала существ, — то есть на том, какой источник красоты их, откуда наливается сила, что источает из себя премудрость, обнаруживающуюся в сущности; приводя же в движение все силы рассудка и всю мысленную способность исследования, с пытливостью домогается постигнуть искомое, пределом постижения поставляя для себя только действенность Божию, даже до нас простирающуюся, которую ощущали в жизни своей. И как воздух, передаваемый землею воде, не останавливается на дне озера, но  образовавшийся пузырек стремится наверх, к сродному себе, и тогда прекращает движение к верху, когда выйдет на самую поверхность воды и смешивается с окружающим воздухом, — так и подобное нечто бывает и с душою, которая исследует божественное; когда от дальнего простирается к ведению превысшего и, постигнув чудеса Его деятельности, не может идти пока далее в любозначительности своей, но дивится и благоговеет перед Тем, Чье бытие познается только потому, что действует. Видит она небесную красоту, блистание светил, быстрое круговращение полюса, чинное и стройное течение звезд, к своему началу возвращающийся круг четырех годовых времен, землю, сообразующуюся с окружающим ее, и собственные свои действия изменяющую по различию движения в том, что выше над нею, многоразличные породы животных, живущих в водах и получивших себе в удел движение по воздуху, и живущих на суше; всякого рода виды растений, разные травы, отличающиеся одна от другой качеством, силою, наружностью, свойства плодов и соков; взирая и на все другое, в чем обнаруживается Божия действенность, душа по чудесам видимого заключает разумом, что есть Уразумеваемый по этим делам. В будущий же век, когда прейдет все видимое, по слову Господа, Который сказал: «небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Мф. 24:35), и мы перейдем в ту жизнь, которая выше и зрения, и слуха, и мысли, тогда, может быть, не от части уже, не из дел только познаем естество Благого, как теперь, и не из действенности видимого уразумеется нами превысшее, но, без сомнения, иначе будет постигнут род неизреченного блаженства, и откроется иной способ наслаждения, которому сейчас несвойственно взойти и на сердце человеку. А пока пределом в ведении неизреченного душе служит проявляющаяся в существах действенность.


Григорий Нисский  

«Иерусалим, Иерусалим»! Что значит это сугубое воззвание? Это голос милосердия, сострадания и великой любви. Как будто женщину, которую постоянно любили и которая презрела любившего ее и тем заслужила наказание, Он оправдывает, когда намерен был уже поразить казнью. То же делает Он и через пророков, когда говорит: «Я говорил: «возвратись ко Мне»; но она не возвратилась» (Иер. 3:7). И так воззвав к Иерусалиму, Христос исчисляет совершенные им убийства: «избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» И Он продолжает: «Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23: 37–38), то есть без Его покровительства. Итак, Сам Он прежде покровительствовал им, поддерживал, хранил их, Сам Он и наказывал их всегда. И теперь Он угрожает казнью, которой они всегда чрезвычайно страшились, ибо она обещает совершенное изменение их гражданского быта. «Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне!» (Мф. 23:39). И это голос пламенной любви, призывающий их во имя не только прошедшего, но и будущего; ибо здесь Он говорит о дне Своего Второго пришествия... Не оставлен ли дом их пустым? Не постигли ли их все наказания? Как все это сбылось, так сбудется и последнее Его предсказание, и тогда, без, сомнения, они покорятся Ему, но это уже не послужит им оправданием. Потому, пока есть время, будем делать добро.


Иоанн Златоуст