Святые «О бесах»

...Если присутствие святых делает немощной силу демонов, то гораздо более присутствие Божие.

...Тьма, и смерть, и немощь определены князю мира сего, миродержителям тьмы, духовом злобы и всякой силе враждебной Божию естеству; да и они не по самой  сущности своей получают в удел противление добру <ибо в таком случае укоризна падала бы на Создателя>, но по собственному произволу, чрез лишение добра, уклонились в грех.

...Злой диавол, когда видит собранное духовное богатство, приходит в ярость, скрежещет зубами и  неусыпно старается, как бы найти удобное время и похитить что-либо из сокрытого внутри нас.

Из ангельских сил начальник надземного мира, которому Бог поручил хранение земли, не был создан злым по естеству, но был благ и создан для блага и не имел в себе от Создателя ни малейшего следа зла. Но он не вынес озарения и чести, которую даровал ему Создатель, а по свободному произволению обратился от естественного к противоестественному и вознесся против Бога, Творца своего, пожелал восстать против Него и первым, отступив от блага, впал во зло. Творец создал его светом и благом, но он по свободной воле сделался тьмою. Им отторгнуто, ему последовало и с ним ниспало бесчисленное множество подчиненных ему ангелов. Таким образом, они, имея одинаковое с Ангелами естество, сделались злыми по произволению, самовольно уклонившись от блага к злу.

...Дары диавола: злословие, пьянство, омрачение души.

Мы же все люди — рабы Твои, Создатель; однако малые и великие — <все> имеем врагов непримиримых <в лице> князей тьмы. Поэтому если Сам Ты не подашь <нам> скоро руку <помощи>, но попустишь им укрепиться против нас, то где будет Твоя правда и человеколюбие? Ибо <хотя> мы соделались рабами его <диавола> по своей воле и своему произволению, но Ты Сам, Боже мой, пришедши, искупил нас и принес к Отцу Твоему в дар, каковыми видеть нас враг совершенно не терпит, не вынося той зависти, какую питает. Но, как лев, рыкает на нас, и ходя и скрежеща зубами, упорно ищет, кого бы поглотить. Поэтому если Ты, Христе мой, тех, которые этим неукротимым зверем уязвлены и, приняв удары и раны, пребывают лежащими, не помилуешь, или лучше — не сжалишься, ожидая их выздоровления, но поразишь и совсем сокрушишь, совершенно умертвив таковых, то это, по моему мнению, — праведно, потому что не непроизвольно они пленяются, но добровольно предаются. Однако коварный и злохитростный, неукротимый и изворотливый зверь этот, как бы друг, притворяется дружественным, ища всего меня схватить и уловить. Показывая мне видимую жизнь, он лишает меня жизни духовной. Окрадывая меня чувством в настоящем, он отнимает <у меня> и богатство будущего. При внешнем <ведь> созерцании является одно, сокрыто же... другое. Если же люди, и познав это, хитро и лицемерно притворяются, <что не знают>, то чего не сделает <с ними> изобретатель зла? Как не обольстит он их, в особенности юных? Как не прельстит тех, которые незлобивы, совершенно неопытны и нелукавы, тот, кто по произволению — сатана и лукавый, и искусный изобретатель всякого лукавства? Однако он решительно всех прельщает и уязвляет, и никто не избежал от его рук или стрел, не отведав в них заключенного яда, и не ушел <от него> неуязвленным.

...Оружие праведного — любомудрие, воздержание, терпение, презрение ко всему настоящему. Имеющий это оружие посмеется не только над злыми людьми, но и над вражескими силами.

...Не преставайте противиться духу злому, ибо, когда человек приступает к добрым делам и к прекрасному подвигу, подбегает и этот дух, чтоб войти с ним в часть или чтоб совсем отклонить его от таких начинаний. Он не терпит, чтоб кто поступал праведно, и противится всем, которые желают быть верными Господу. Многих он совсем не допускает до добродетели, а у других вмешивается между делами их и губит плоды их, научая их совершать добродетели и творить дела милосердия, примешивая к ним тщеславие. О таких люди думают, что они обогащены плодами, тогда как они совсем их не имеют, а похожи на смоковницу, о которой думали, что на ней много сладких плодов, когда смотрели на нее издали, ближе же подошедши, ничего не нашли на ней. Бог иссушает их за то, что не находит на них никакого доброго плода, а не только лишает оной несравненной сладости Своего Божества.

...Не переставай бежать от <диавола>, пока не увидишь его потопляемым крепкою десницею Вышнего в пламенной пропасти, вместе со всеми его колесницами и крепкими оруженосцами, себя же познаешь покрываемою облаком Параклита, прохлаждающим жжение, производимое в тебе бесплотными врагами, действующими пламенными помышлениями скверных похотей.

Как во время ночи летают нетопыри, пищу себе ища, так и демоны вместе с перваком своим, начальником тьмы, диаволом, во время настоящей жизни, растленной и омраченной, рыщут и по земле, и по воздуху, и по всем местам, сущим под небесами, в одно мгновение переносясь с места на место, ибо демоны по естеству суть мысленные твари.

Вот злоба диавола: служащих ему он предает таким трудам, которые и мучат обольщенных, и делают их смешными больше всех...

При многом попечении и самого себя человек не может видеть, как же может он видеть прежде времени приготовленные сети врагов. Ибо враг, по обычаю своему, не всегда ведет с нами явную брань. Если бы так было, то не легко бы многие из нас впадали в его сети, так что мало будет спасающихся, как говорится в Евангелии (см.: Лк. 13, 23). Но когда враг хочет ввергнуть кого-либо в большие грехи, то сперва побуждает его пренебрегать малое и тайное: прежде прелюбодеяния, — частое и сладострастное воззрение, прежде убийства — малый гнев, прежде помрачения мысли — малое развлечение и еще прежде сего представляет потребность тела как бы необходимой. Посему-то Господь, как все предведущий, как Премудрость Отчая, предупреждал коварства диавола, повелевает людям прежде времени отсекать поводы ко греху, чтобы, считая малое легко простительным, мы не впали бедственно в страшные и великие согрешения...

...Великое благо и... сильное оружие против диавола — пост...

...Так как у нас борьба не с людьми, а со злыми духами, то и упражнение наше и воздержание должны быть духовные, потому что и оружия наши, в которые облек нас Христос, суть духовные.

...Диавол сам есть отец лукавства, поэтому он по преимуществу и называется лукавым, и вместо собственного достаточно ему этого прилагательного имени, по причине чрезмерной злобы его, которая, впрочем, не врождена ему, но произошла после.

...Демоны, хотя и нечисты, ничем не пользуются от жертв. Они не чувствуют голода и не имеют нужды в пище; потому что природа их — выше алкания пищи. Алчут же они того, чтобы человека — владыку своего — соделать рабом своим.

Не может ум победить демонское мечтание сам только собою: да не дерзает на сие никогда. Ибо хитры будучи враги наши, притворяются побежденными, замышляя низложить борца отынуды, — чрез тщеславие; при призывании же имени Иисусова и минуты постоять и злокознствовать против тебя не стерпят.

...Противник всегда препятствует прекрасному, обольщает или увлекает ум, чтобы при памятовании о прекрасном <Божественном> не возлюбил... <человек> горнего, но обольстил волю свою какими-нибудь земными мыслями и пожеланиями.

Оружие лукавого — гордость; ею он умертвил отца нашего Адама, ею умерщвляет и всех чад его.

Враг ставит нам сети в самых наших делах, потому что навык наш обращает как бы в клей, которым по привычке к маловажной страсти слепляем крылья свои, разумею добродетели, от чего терпят вред не только крылья, но тело и душа.

...Диавол, когда видит, что нисколько не успевает, уходит наконец, боясь, чтобы не доставить нам своими кознями большей славы.

Как Бог всеми возможными средствами ведет нас к жизни, так сатана употребляет все способы умертвить нас.

...Так как для демонов нет ничего дороже погибели человеческой, то и понятно, что они и услаждаются... тем, что обыкновенно извращает нашу жизнь и истребляет все доброе с самого основания.

...Сатана не изведавших на опыте его злоухищрения всегда большею частью уловляет чем-либо благовидным.

...Диавол имеет обыкновение вовлекать неосторожных в обман, даже и при посредстве того, что часто приносит пользу, если это полезное получает не должное применение.

Чтоб противостоять падшим духам, надо видеть их... Нам, не видящим падших духов телесными очами, надобно научиться виде́нию их душевными очами.

Падший ангел старается обмануть и вовлечь в погибель иноков, предлагая им не только грех в разных видах его, но и предлагая несвойственные им, возвышеннейшие добродетели.

Открытое общение с духами для неопытного есть величайшее бедствие или служит источником величайших бедствий.

...Брань <с демонами> непрерывна, и воинам Христовым необходимо всегда носить на себе оружия свои. Нет возможности поиметь покой от этой брани ни днем, ни ночью, ни на одну минуту; но и когда едим, и когда пьем, и когда спим или другое что делаем, можем находиться в самом жару брани. Враги наши бесплотны и всегда стоят против нас, хотя мы их не видим; стоят и со всею зоркостью присматриваются, не окажется ли где какой-либо член наш обнаженным, чтоб вонзить в него свои стрелы и умертвить нас. Тут невозможно укрыться в крепости и башне или иной раз спрятаться где-либо и отдохнуть немного. Нельзя также убежать куда-либо и избавиться от брани или одному взять на себя борьбу за другого; но всякому вообще человеку самому необходимо вести сию брань и — или победить и живу быть, или быть побеждену и умереть без всякого сомнения.
Рана же смертоносная тут есть всякий грех, не оплаканный в покаянии и не исповеданный, и особенно отчаяние, если кто впадет в него, что однако ж состоит в нашей власти. Ибо если мы не ввергнем себя во глубину нерадения и безнадежна, то демоны совсем не могут сделать нам никакого зла. Но и когда раны приемлем от них, можем, если захотим, сделаться еще более мужественными и опытными в сей брани, посредством теплого покаяния. Быть поражену и умереть, а потом опять восстать и вступить в брань есть дело людей крайне великой души и мужественных, — и оно дивно и достойно великой награды.
Ибо сохраненными быть от поражения не в нашей состоит власти, но остаться в смерти или не остаться состоит в нашей власти; потому что если не отчаемся, то не пребудем в смерти и смерть не воз господствует над нами. Мы всегда можем избыть от нее, прибегши с покаянием ко Всемогущему и Человеколюбивому Богу.

...По навету <нечистой силы>... лишился человек покрывавшей его Божественной силы и сделался обнаженным от нее, как были уже обнажены от нее демоны. И вот обнаженные демоны побеждают обнаженного человека, как сильнейшие его, потому что они просты и бестелесны, а человеки сложны и несут бремя плоти. И с того времени, как пал первозданный, даже доселе никто не может и не мог, да и в последующее время никогда не возможет ни один человек противостать диаволу и прочим нечистым силам и препобедить их, потому... что хотя и они обнажены от Божественной силы, но, как бесплотные, они сильнее обнаженных той же силы людей.

...Если диавол увидит, что кто-нибудь парит к небу, то, во-первых, он не может наскочить на него, а во-вторых, если и решается, то быстро сам упадет: ведь он не имеет ног, — не бойся, не имеет и крыльев, — не страшись, он ползает только по земле и пресмыкается среди земных дел. Пусть же у тебя не будет ничего общего с землею; тогда тебе не потребуется и труда. Диавол не умеет сражаться открыто, но, как змий, скрывается в терниях, часто притаиваясь в прелести богатства. Если ты посечешь это терние, то он, тотчас придя в робость, убежит, а если ты умеешь заговорить его божественными заклинаниями, то тотчас ранишь его. Есть у нас духовные заклинания — имя Господа нашего Иисуса Христа и сила Креста. Это заклинание не только изгоняет дракона из его логовища и ввергает в огонь, но даже исцеляет раны.

...Многочисленные козни устрояет <сатана>, скверный, для прельщения нашей мысли.

...Человекоубийца искони — диавол, за гордость лишен Царства Небесного и ею же низлагает превозносящихся.

Ненавистники душ наших, бесы, внушают некиим воздать нам какую-либо ничтожную похвалу, а потом и нас подущают порадоваться о том. Если после сего, расслабев от самомнения, дадим место и тщеславию, то врагам нашим не много уже будет труда совсем забрать нас в плен.

Внимай себе, одно мерило держа в уме — единому Богу благоугождать всем, и большим и малым, — и сама жизнь научит тебя ясно видеть и проразумевать вражеские козни. Предложу, однако ж, тебе два-три примера, какие смуты воздвигает враг в душе нашей, чтоб попортить дела наши, когда они должны длиться определенное время.
Когда, например, больной расположится благодушно переносить болезнь свою, и переносит, враг, зная, что таким образом он утвердится в добродетели терпения, подступает расстроить такое его благорасположение. Для сего начинает приводить ему на ум многие добрые дела, которые мог бы он совершить, если б находился в другом положении, и старается убедить его, что, если б был здоров, как добре поработал бы Богу и сколько пользы принес бы и себе и другим: ходил бы в церковь, вел бы беседы, читал бы <псалмы> и писал в назидание  ближних и подобное. Заметив, что такие мысли принимаются, враг почаще приводит их на ум, размножает и раскрашивает, проводит до чувства, вызывает желания и порывы к делам тем, представляя, как хорошо шли бы у него те или другие дела, и возбуждая жаление, что связан по рукам и ногам болезнью. Мало-помалу, при частых повторениях таких мыслей и движений в душе, жаление переходит в недовольство и досадование. Прежнее благодушное терпение таким образом расстроивается, и болезнь представляется уже не как врачевство от Бога и поприще для добродетели терпения, а как нечто неприязненное делу спасения, и желание освободиться от нее делается неудержимым, все еще в видах получения чрез то простора для доброделания и угождения Богу... Доведши до сего, враг украдает из ума его и сердца эту благую цель желания выздоровления и, оставляя одно желание здоровья, как здоровья, заставляет досадливо смотреть на болезнь, не как на препону к добру, а как на нечто неприязненное само по себе. От сего нетерпеливость, не врачуемая благопомышлениями, берет силу, и переходит в ропотливость, и лишает больного прежнего покоя от благодушного терпения. А враг радуется, что успел его расстроить.

<Бесы> берут силу над нами больше по нашей беспечности.

...Если те, которые подвергаются козням <диавола>, будут бодрствовать, то не только ничего не потеряют, но получат еще большее богатство добродетели...

Война с диаволом прекращает другую войну — против Бога. Враждуем с диаволом: это значит находимся в мире с Богом.

...Учение о <диаволе> доставляет нам безопасность: он враг и неприятель, а ясно знать о врагах весьма нужно для безопасности.

...С каким усердием подвизаетесь вы, преуспевая в добродетели, в такой мере враг ваш воспламеняется неистовством, скрытно ставя вам различные сети.

Кто... воздержанием и терпением мужественно заключил чувства и через душевные силы входы к уму чувственных образов преградил, тот удобно расстраивает все злые козни диавола, обращая его вспять со стыдом тем же путем, каким пришел (ср.: 4 Цар. 19, 33).

<Диавол> обольщает и разными способами ласкательствует, чтобы ниспровергнуть, а ниспровергши, тотчас попирает и смеется над лежащим, присоединяет к несчастью посрамление и радуется посрамлению обольщенного.

<Враг> всегда воюет со всеми людьми, поражая их худыми и нечистыми пожеланиями...

Обедаем ли мы, ходим ли, моемся ли, — враг всегда стоит подле нас. Он не знает времени отдыха, разве только во время <нашего> сна, но часто и тогда нападает, влагал нечистые помыслы и возбуждая наши страсти сновидениями. А мы, считая маловажным то, из-за чего он нападает, не бодрствуем, не трезвимся, не взираем на множество враждебных нам сил, не думаем, что это самое и есть величайшее бедствие, но среди столь многих браней предаемся неге, как будто среди мира.

...Много козней у лукавого, и втайне зорко он смотрит за склонением нашего произволения, всячески ища окрасть дело наше, неведомо для нас, чтоб не по Богу было то, что делается.

Он <диавол> желает вредить нам, хотя это желание произошло не от вражды на нас, а от вражды на Бога.

...Бесы часто горько над нами насмехаются. Ибо когда мы насытились, они возбуждают в нас умиление; когда же постимся, ожесточают нас, чтобы мы, прельстившись ложными слезами, предались наслаждению — матери страстей.

Духи тьмы кажутся облеченными в тонкие тела, как подает повод думать опыт, призрачно ли они это представляют, обманывая чувство, или осуждены на это за древнее падение. Как бы то ни было, но они устремляются схватиться с подвижническою душою, когда раб ее, тело, склоняется ко сну; что, как мне кажется, служит и к испытанию души, стоящей теперь уже выше немощей смиренного тела, — каковы ее энергия и мужество против них, грозящих ей страшным чем-либо с яростью и неистовством великим. Душа, уязвленная любовью к Богу и главнейшими добродетелями преисполненная, не только сопротивляется им в праведном гневе, но и бьет их нещадно, если есть какое чувство в них, как видится, оземленившихся вследствие отпадения от первого Божественного Света.

Если хочешь одержать победу над лукавым, вооружись смирением; ибо диавол, как скоро увидит у тебя сие  оружие с трепетом побежит от тебя прочь.

Верный Слову Божию... действуя под руководством Евангелия против собственного самообольщения, укрощая страсти, этим уничтожил мало-помалу влияние на себя падших духов... мало-помалу выходит из состояния прелести в область истины и свободы...