Молитва

Когда молишься и воспоминаешь о Боге, будь как птица, легко и высоко парящая, по обету монашества и значению одежд твоих.

Если не получил еще ты дара молитвы или псалмопения, то проси неотступно и получишь.

Если кто водимый Святым и человеколюбивым Духом, не мечтая о самом себе, но уничижая себя, чтобы возвысить других, возопиет духом, испрашивая чего-либо великого и не произнесет ничего недостойного и низкого, выражающего искание земного и мирского, то вопль этого просящего услышан будет Господом.

Пребывающий постоянно в молитве как бы входит в общение с Богом, и сопрягается с Ним таинственною святостью и некою духовною действенностью и неизреченным расположением сердца.

Когда станешь перед Богом на молитву, смотри, чтобы прекрасных орудий, на которых поешь Богу, т. е. помыслов твоих, не расхитили враги твои. Как или чем будешь служить Богу, когда отнято у тебя орудие, т. е, пленены помыслы? Бог не имеет нужды, чтоб молились уста и язык. Служение Богу требует, чтобы помыслы, вся крепость и сила души, весь ум нерассеянно напряжены были к Богу.

Душа грехолюбивая, как стеною будучи ограждена и окружена духами злобы, связывается узами мрака, — и но причине этого окружающего ее мрака не может молиться как следовало бы, ибо связывается им в сокровенностях и глубинах своих или сама не зная как, и слепа внутренними очами. Но когда она, придя в себя положит начало молитвенному к Богу прибеганию и станет по силе бодрствовать в молитве, тогда мало-помалу начинает она разрешаться силою молитвы и от тьмы; иначе же разрешиться от тьмы нет никакой возможности.

Если молитва будет предшествовать делу, и, встав с ложа, первые свои движения посвятишь молитве, то грех не найдет доступа к душе.

Боящиеся Господа, хвалите Его (Пс. 21:24) в тех местах, в которых находитесь. Ибо перемена места не приближает к нам Бога, но где бы ты ни был, Господь придет к тебе, если обитель души твоей окажется такою, чтобы Господь мог вселиться в тебе и жить(Лев. 26:12). А если внутренний твой человек полон лукавых помыслов, то хотя бы ты был на Голгофе, хотя бы на горе Масличной, хотя бы под памятником Воскресения, ты столько далек от принятия Христа в себя, сколько и те, которые не исповедали и начал веры. Итак, возлюбленный, советую из тела путешествовать к Господу, а не из Каппадокии в Палестину.

О молитве, согревающей человека и соединяющей его с Богом в любви
Прежде всего да будет известно, что христианину, особенно же лицу духовному, по долгу его звания, подобает всячески и всегда заботиться о том, чтобы соединиться с Богом – Создателем, Благодетелем и высшим добром его. Который любит его. Которым и для Которого он и создан; ибо для души, созданной Богом, должно быть центром, то есть конечной целью, не что иное, как только сам Бог, от Которого она и жизнь, и природу свою получила и для Которого ей нужно жить вечно. Ведь все видимое на земле, приятное и желательное: богатство, слава, жена, дети,- одним словом, все красивое, сладкое и приятное мира этого, не свойственно душе, но только телу, и, будучи временным, оно скоро пройдет как тень. Душе же, как вечной по природе, можно вечно успокоиться только в одном Вечном Боге – как в высшем благе своем, более прекрасном, чем все красоты, сладости и удовольствия, сладчайшем и любимейшем, – успокоиться как в естественном своем месте, откуда она произошла и куда она должна снова возвратиться, ибо как плоть, исходя от земли, в землю возвращается, так и душа, произойдя от Бога, к Богу возвращается и у Него пребывает. На то она и создана Богом, чтобы в Боге пребывать вовеки. Поэтому в этой временной жизни нужно прилежно искать соединения с Богом, чтобы сподобиться быть с Ним и в Нем и в Будущей Жизни вечно. Соединиться же с Ним каждый может не иначе, как только крайней сердечной любовью. Ибо и евангельская грешная жена потому получила у Него великую милость прощения грехов и крепкое единение с Ним, «что она возлюбила много» (Лк. 7:47). Он любит любящих Его, прилепляется к прилепляющимся к Нему, предоставляет Себя ищущим Его и подает неоскудевающую сладость желающим насладиться любовью Его. Для того чтобы смог человек возбудить в сердце своем такую божественную любовь, чтобы соединиться с Ним в неразлучном союзе любви, необходимо часто молиться, возводя ум свой к Богу. Ибо как часто подкладываемые в огонь дрова увеличивают пламя, так и молитва, творимая часто и с углублением ума в Боге, возбуждает в сердце божественную любовь, которая, воспламенившись, согреет всего внутреннего человека, просветит и научит его, явит ему все безвестное и тайное своей премудрости и соделает его как бы пламенно-огненным серафимом, всегда предстоящим Богу духом своим, взирающим на Него умом и почерпающим в этом духовную сладость.

Молитва, произносимая устами, умом же не внимаемая, – ничто. Здесь уместно вспомнить некоторые недостаточно ясные апостольские слова о творимой духом и умом молитве и тем положить начало рассуждению. В послании к Ефесянам святой апостол Павел советует молиться духом: «Всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время Духом» (Еф. 6:18). Тот же апостол в послании к Коринфянам говорит: «Хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода» (1 Кор. 14:14). Как же это бывает, что человек молится духом, а ум его остается бесплодным? Слово «дух» в Святом Писании понимается в человеке различно. Иногда оно употребляется вместо дыхания, иногда вместо самой души, иногда вместо какого-либо желания и намерения, как доброго, так и злого, а также вместо какой-либо добродетели или недобродетели, как дух смирения, дух любви, дух милосердия, и противоположное им: дух гордости, дух ненависти, дух сребролюбия и прочее. Иногда же слово «дух» полагается вместо какого-либо дарования Святого Духа, как, например, дух премудрости, дух разума, дух прозорливости и прочее, а иногда и вместо самого ума, как пишется у того же апостола: «обновиться духом ума вашего» (Еф. 4:23). Когда апостол советует ефесянам молиться духом, то здесь вместо Духа он полагает самый ум, который должен молящийся человек Устремить к Богу. Когда же в Послании к Коринфянам он говорит о Духе молящемся и об уме, пребывающем бесплодным, то в данном месте он полагает дух вместо голоса и дыхания человеческого, как бы говоря им: какая вам польза, коринфяне, если вы молитесь только голосом вашего дыхания, а ум ваш не внимателен к молитве, но мечтает о чем-то ином? Какая польза говорить языком много, а умом не внимать тому, что говорится, если бы даже и тысячи слов языком произнес ты, о человек! Какая польза от того, если всей гортанью, насколько позволит дыхание твое, воспоешь, а ум твой не предстоит Богу и не видит Его, но уклоняется помышлениями в иное место? Такая молитва не принесет тебе никакой пользы, не будет услышана Богом и останется бесплодной. Хорошо рассудил и святитель Киприан, говоря: «Как ты хочешь быть услышанным Богом, когда и сам себя не слышишь? Хочешь, чтобы Бог помнил о тебе, когда ты молишься, а сам о себе не помнишь?» Апостол дает коринфянам, а вместе и всем нам, себя в пример, говоря: «Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, петь и умом» (1 Кор. 14:15). Когда, говорит он этим, я молюсь языком и голосом, происходящим от моего дыхания, то должен молиться и умом.

Надобно с устной молитвой молиться Богу и умом. Но поскольку невозможно, чтобы с устами и ум молился, если не получит он прежде просвещения и воздействия Святого Духа, то прежде всего другого надобно позаботиться о том, чтобы получить просвещение и благодать Святого Духа, чтобы не молиться устами только и через то не быть в опасности вместо получения милости от Бога, подпасть гневу Его. Ибо нет другого греха, который бы так много прогневлял Бога, как тот, когда кто устами молитвы Ему творит, а умом помышляет неуместное и постыдное... Итак, не подобает молиться Богу без страха и благоговения. Кто не имеет страха и благоговения, пусть испрашивает прежде всего света страха Божия, да ведает, перед сколь страшным Богом предстоит он и молится, чтоб удостоиться за то получить просимое. Ибо кто познает, коль страшен есть Бог, тот преисполнится и страхом Божиим, и страх Божий научит его достойной молитве. Кто же не познал этого, тот во тьме и не умеет молиться, как должно.

Молитва есть утверждение мира, мост для перехождения искушений, стена, защищающая от скорбей, сокрушение браней, дело Ангелов, пища всех бесплотных, будущее веселие, бесконечное делание, источник добродетелей, виновница дарований, невидимое преуспеяние, пища души, просвещение ума, оружие против отчаяния, указание надежды, уничтожение печали, укрощение гнева, зеркало духовного возрастания, познание преуспеяния, обнаружение душевного устроения, предвозвестница будущей награды, знамение славы. Она есть суд, судилище и Престол Судии прежде Страшного Суда.

Представлять себе во время молитвы какой-либо образ, вид или помысл не только не хорошо, но, напротив, весьма вредно. Ум должен быть в месте Божием. Если ум ощущает себя, то он уже не в Боге едином, но и в себе. Ибо Божество неописуемо, беспредельно, не имеет образа и вида, и тот, кто говорит, что ум его с единым Богом, также должен иметь ум безвидным, не имеющим очертания, необразовидным и неразвлекаемым. А что вне этого, то обольщение демонское. Потому и должно быть внимательным и без совета опытных не утверждать никакого помысла ни доброго, ни худого, ибо мы не знаем ни того, ни другого. Демоны преобразуются во что хотят, и такими нам являются; как и человеческий ум и сам преобразуется во что хочет, и очерчивается по виду воспринимаемого им предмета; но демоны делают это для того, чтобы обольстить нас, а ум наш блуждает неразумно, стремясь достигнуть совершенства. Однако насколько кто может, — должен заключать ум в каком-либо поучении по Богу. Ибо как телесных деланий семь, так познаний ума, восемь. Три из них предшествуют видению о пречистых страданиях Господа, в которых и должно всегда поучаться внутри себя, чтобы плакать о душе своей и о подобных себе, то есть размышлять о бедствиях, бывающих с нами от начала преступления, и как естество наше пало в такие страсти; размышлять и о своих согрешениях и об искушениях, бывающих к исправлению. Потом — о смерти и ужасах, ожидающих грешников после смерти, чтобы душа сокрушилась и предалась плачу, к утешению и смирению своему; чтобы не отчаивалась от многих и страшных этих мыслей, и опять, чтобы не думал человек, что он успел достигнуть духовного дела, но чтобы пребывал в страхе и надежде, что и называется кротостью помыслов, то есть принимать все одинаково.

«Молитва своей силой побеждает естество»,– говорит святитель Иоанн Златоуст. Молитва без оружия побеждает врагов видимых и невидимых. Молитва удерживает руку даже Самого Всесильного, заносящего ее на отмщение грешникам. Молитва сняла железные узы с ног и рук святого апостола Петра, раскрыла темничные врата и безопасно провела его через все стражи воинов, как повествует об этом святой Лука. По молитве святого Павла ослабли колодки на его ногах и раскрылась внутренняя темница: «Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога... Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели» (Деян. 16: 25-26). Молитвою Иисус Навин удержал солнце в его движении, пока люди израилевы не победили врагов своих с помощью Бога, услышавшего голос человека. Молитвою Езекия, царь израильский, повернул назад солнце на десять ступеней. Молитвою Илия заключил небо и отверз его, когда захотел; он же молитвою низвел с неба огонь на жертву. Молитвою три отрока посреди огня остались неопаленными. А чем израильтяне победили своих многих и сильных врагов: хананеев, хеттеев, иевусеев, аморреев, гергесеев, мадианитян, ассириян? Ведь не столько оружием, которого по выходе из Египта у них даже и не было, сколько молитвою: «И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль» (Исх. 17:11). Чем победил Давид гордого и сильного Голиафа и прочих врагов? «Молитвою, а не иным каким оружием»,– говорит святой Златоуст. Чем разрушены стены иерихонские во время Иисуса Навина? Молитвою, ибо Божественное Писание говорит: «И затрубили трубами. Как скоро услышал народ голос трубы, воскликнул народ весь вместе громким и сильным голосом, и обрушилась вся стена города до своего основания, и весь народ пошел в город, каждый с своей стороны, и взяли город» (Нав. 6:19). Молитва есть щит и оружие в брани на врагов. Она не только слабых мужей вооружает на крепких, но и немощные сосуды ополчает на самых храбрых мужей, что особенно ясно показал Бог на Иудифи, которая без оружия вошла в полки ассирийские и через три дня, укрепившись молитвою, отсекла голову Олоферну его же мечом. Девора победила хананеев. Иаиль убила вождя Сисару (Суд. 4:6–22). Да и кто перечислит силу и действие святой молитвы, явленную и являемую на видимых врагов? Для одного этого не хватит и целого дня. Невидимые враги, нападающие на душу нашу, гораздо сильнее, но и они побеждаются молитвой. Это засвидетельствовал Сам Спаситель наш, когда говорил: «Сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17:21). Этим Он как бы сказал: «Этот род никаким иным оружием не может быть побежден, кроме оружия святого поста и молитвы». Чтобы показать силу молитвы, я скажу еще следующее. Молитва не только побеждает законы природы, не только является непреоборимым щитом против видимых и невидимых врагов, но удерживает даже и руку Самого Всесильного Бога, поднятую для поражения грешников. Трудно поверить этим словам, но поистине они находятся в истории Божественного Писания. Когда люди израильские оставили Господа своего, сделали себе тельца и поклонились ему, то разгневался на них Господь яростью великою и хотел истребить их. Тогда Моисей припал к ногам Господним и начал молиться Богу о народе. И что же случилось? Молитвою Моисей удержал крепчайшую руку Господню, уже поднявшую меч и приготовившую стрелы и громы для избиения отступников. Бог хотел поразить – и не мог. Поэтому-то Господь и просил Моисея, чтобы он перестал молиться, говоря: «Оставь Меня, то есть пусти, не держи Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их» (Исх. 32:10). Вот видите: молитва так сильна, что связывает и укрощает даже гнев Всесильного, удерживает руки, поднятые для отмщения, и, как щитом, укрывает от гнева Божия.

Если желаешь молиться, то не делай ничего противного молитве, чтобы Бог приблизился и ходил вместе с тобою. Молясь, Божества не облекай в себе в образы, и не дозволяй, чтобы и ум твой принимал на себя какой-либо облик; но невещественным приступай к Невещественному, и придешь в единение.

Внутренним деланием, умным, душевным деланием, умной молитвой, трезвением, хранением и блюдением ума, вниманием называется одно и то же: благоговейное, тщательное упражнение в молитве Иисусовой.

Помолившись, как должно, ожидай, что не должно, — и стой мужественно, охраняя плод свой. На это с самого начала ты поставлен,— то есть чтобы «возделывать и хранить» (Быт. 2:15). Потому поделавши, совершив как должно молитву, не оставляй без охраны того, что приобрел трудом; иначе никакой не останется тебе пользы от молитвы.

При пострижении дан нам на злые помыслы меч духовный – четки, – дабы им отражать помыслы, бываемые от врага, ибо святой Иоанн Лествичник в «Лествице» пишет: «Иисусовым именем бей ратников, ибо не обретешь крепчайшего оружия ни на небесах, ни на земле». О, отцы наши и собратья! Позаботимся о спасении убогих душ наших и постараемся я всегда призывать в помощь имя Божие.

Слышанные N. слова, чтобы тебе не смотреть в бездну, чтобы не закружилась голова, это самое и могут означать, чтобы тебе не внимать никаким внушениям и представлениям вражиим, хотя бы благовидным, хотя бы неблаговидным, они означают глубокую бездну, от которой у кого не закружится голова? Поэтому всего лучше презирать всякую внушаемую чепуху вражию и держаться единственно единой молитвы Иисусовой с верой, и со смирением, и упованием, что Сам Господь лучше нас покроет и защитит и силен все нужное нам подать. Святой Лествичник говорит: «Именем Иисуса Христа бей ратников; нет же сильнее на них оружия ни на небесах, ни на земле». И в Деяниях апостольских сказано: «Нет другого имени под небом… которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:12).

Кого посетит Господь тяжким испытанием, скорбью, лишением возлюбленного из ближних, тот и невольно помолится всем сердцем и всем помышлением своим, всем умом своим. Следовательно, источник молитвы у всякого есть, но отверзается он или постепенным углублением в себя, по учению отцов, или мгновенно Божиим сверлом.

Ревнующему о молитве следует всегда помнить слова Самого Господа: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7:21). Воля же Отца Небесного объявлена в евангельских заповедях, исполнение которых есть единственный незаблудный путь спасения. На этом пути должно иметь три признака: смирение, милость и любовь, которые различаются только одними названиями, свойство же их одинаковое. На эту троицу добродетелей весь полк бесовский ничего сделать не может.

Помоги тебе Господи утвердиться, сестра, в молитвенном подвиге и стяжать молитву истинную, а не кое-какую хромающую, как обличает нас святой Иоанн Богослов в своих посланиях: «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец… И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1 Ин. 4:20–21).

О памяти Иисусовой ты пишешь, что не имеешь ее всегда и не имеешь чувств, какие имела прежде, об этом я выше тебе писал, а молитва Иисусова, когда будет со смирением проходима, то водрузится, а чуть увлечется ум во мнение, то или от нее отпадает, или обольщается. При молитве подвизайся на заповеди, а не ищи теплоты: эта возвышает, а заповеди смиряют. «Прежде времени бедственно искать высоких».

Псаломские слова, троекратное повторение слов:« Обступили меня,
окружили меня, но именем Господним я низложил их»
(Пс. 117:11), вполне понимают все делатели молитвы Иисусовой, хотя бы им этого никто не растолковывал. Они понимают, что это говорится про молитву Иисусову. Это одно из самых ясных мест о молитве Иисусовой, коих очень много в Псалтири.

Да будет вашей любви известно, что правило святыми отцами преположено монашествующим и прочим в мире безмолвно и безмятежно благоугодное жительство продолжать желающим, единственно для того, чтобы праздными не быть…
Вы, о прелюбезнейшие, не удивляйтесь тому, что вам попустились леность и расслабление, но еще благодарите Господа, что не попустил вам самочинием себя управлять и высокомудрствовать, но единственно попустилось для того, чтобы вы познали немощь свою и ничтожество и не мудрствовали бы, как не подобает мудрствовать, но, по апостольскому завещанию, смиренными вести себя и прочее… Однако, когда свободное время позволит вам и заблагорассудишь таковое правильцо выполнять, я это почитаю за полезное и душе назидательное… за святое послушание проходи. А когда по каким-нибудь обстоятельствам упустишь, то тайной исповедью пополнишь, а равным образом должно вам думать и о воздержании, всевозможно да постараемся против лености и сна понуждаться, и бодрствовать.

...надобно понуждать себя молчать мыслью и в отношении помыслов, кажущихся правыми, и взирать постоянно в глубину сердечную и говорить: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» - все; иногда же половину: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя»; и, опять изменив, говори: «Сыне Божий, помилуй мя», - что и удобнее новоначальным, как сказал Григорий Синаит. «Надобно же, - говорит, - делать перемену не часто, но - изредка». Прибавляют же ныне отцы к молитве слово: сказав «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», тотчас говори «грешного». И это допустимо, наиболее же подходит нам грешным. И так говори прилежно, стоя ли, или сидя, или лежа, ум в сердце затворяя...

Молитва эта названа Иисусовой потому, что обращается к Господу Иисусу и есть по составу своему словесная, как и всякая другая краткая молитва. Умною же она бывает и называться должна, когда возносится не одним словом, но и умом, и сердцем, с осознанием ее содержания и чувствованием, особенно когда через долгое со вниманием употребление так сливается с движениями духа, что они одни и видятся внутри, а слов как бы нет. Всякая короткая молитва может взойти в эту степень. Иисусовой же молитве принадлежит преимущество потому, что она с Господом Иисусом сочетает душу, а Господь Иисус есть единственная дверь к богообщению, к поиску которого и стремится молитва. Ибо Он Сам сказал: «никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14:6). Потому стяжавший ее усваивает себе всю силу воплощенного Домостроительства, в чем и есть наше спасение. Слыша это, ты не удивишься, почему ревнители о спасении не жалели труда, стараясь приобрести навык в этой молитве и усвоить себе ее силу. Возьми с них пример себе и ты. Надо знать, что верный признак подвига и вместе условие успеха через него есть чувство притеснения, болезненность. Неболезненно идущий по жизни не получит плода. Болезнь сердечная и телесный труд приводят душу в состояние достойное явления дара Духа Святого, подаваемого всякому верующему во святом Крещении, который нашим нерадением об исполнении заповедей погребается в страстях, по неизреченной же милости Божией опять воскрешается в покаянии. Не отступай же от трудов из-за болезненности их, чтобы не быть тебе осужденным за бесплодие и не услышать: «возьмите у него таланты». Всякий подвиг, будь то телесный или душевный, не сопровождаемый болезненностью и не требующий труда, не приносит плода: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12). Многие неболезненно трудились и трудятся многие годы, но из-за безболезненности этой были и остались чужды чистоты и непричастны Духа Святого, как отвергшие тяготу болезней. В небрежении и расслаблении делающие трудятся будто и много, но никакого не пожинают плода по причине безболезненности. Если не испытаем изнеможения от постных трудов, и если мы не водрузим в сердце болезненных чувств сокрушения и не возболезнуем, как рождающая, то не сможем родить дух спасения на земле сердца нашего.

Знак великого невежества, чтоб не сказать безумия, — искать спасения молитвами святых тому, кто в сердце услаждается пагубными делами, и просить прощения в том, чем с самохвальством в то же время действительно сквернится он в мыслях и чувствах. Просящему молитвы праведного не должно позволять самому себе делать ее бесплодною и недейственною, если воистину ненавидит зло; но окрыляя ее своими добродетелями, делать ее действенною и сильною востечь до могущего давать оставление прегрешений.

Явно, что если имеет кто сколько-нибудь разума, то не усматривая в себе того же, что в Боге, не осмелится сказать ему: «Отче». Ибо не естественно Благому по сущности – стать отцом лукавого в поступках и Святому – отцом оскверненного по жизни, Неизменяемому – отцом изменчивого, Отцу жизни – отцом умерщвленного грехом, Чистому и Беспримесному – отцом опозоривших себя страстями бесчестия. Благодетелю – отцом любостяжателя, вообще Тому, Кто представляем во всяком добре,– отцом пребывающих в каком-либо зле. Если кто, видя себя имеющим еще нужду в очищении и признавая порочную совесть свою исполненной скверн, прежде нежели очистится от таких и столь многих худых свойств, включит себя в родство с Богом и неправедный Праведному, нечистый Чистому скажет «Отче», то слова эти будут оскорблением и злословием, ибо назовет он Бога отцом собственной своей порочности.

Не фарисейски, а мытарски молись в священном месте молитвы, чтобы и тебе быть оправданным от Господа.

Кто с верою и любовью к Богу и Его закону, с надеждой благодатной помощи Божией твердо стоял против искушения и действительно принял благодатную помощь к отражению его, кто ревностно и постоянно упражнялся в некоем благочестивом подвиге или добродетели и действительно принял благодатную помощь совершить подвиг и добродетель, кто мужественно решился лучше пострадать и умереть, нежели изменить истине и правде, и действительно принял благодатную помощь победоносно пройти поприще неповинного страдания, тот может и другим искушаемым и подвизающимся помочь. Или вообще потому, что привлеченная его верою и подвигом обитает в нем «сила Христова» (2 Кор. 12:9) и действует не только в нем, но и через него, и в особенности потому, что он по опыту своего искушения и подвига тем глубже сочувствует и состраждет другим в подобном искушении и подвиге и тем ревностнее ищет им помощи и по опыту обретенной для себя благодатной помощи тем с большим дерзновением веры и тем с большим успехом предстательствует пред Богом и за других, требующих подобной помощи, находя притом в радости благотворения награду за свой подвиг. Такое примирительное направление благотворной силы святых можно усматривать на опыте в житиях их. У преподобного Даниила Скитского просил помощи некто, тяжко боримый искушением, восставшим против его целомудрия. Старец послал его на гроб мученицы Фомаиды молиться при ее предстательстве. И когда повел быенное было исполнено, искушение исчезло. Почему же помощь должна была прийти именно через эту мученицу? Потому, что она в жизни прошла через тяжкое искушение против ее целомудрия и мученически умерла за сохранение целомудрия.

Чувствовать себя осужденным в час молитвенный кто-то из отцов поставил в существо молитвы.

...Войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне: и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6:6). Это Он говорит не потому, что заповедует отвращаться собраний в храме и <общей> молитвы, и псалмопения, ибо в таком случае не говорил бы тогда Ему Псалмопевец-Пророк: Буду возвещать имя Твое братьям моим, посреди собрания восхвалять Тебя (Пс. 21:23), и — буду славить Тебя, Господи, между народами; буду воспевать Тебя среди племен (Пс. 56:10), и — Тебе хвала моя в собрании великом; воздам обеты мои пред боящимися Его (Пс. 21:26); и к нам: в собраниях благословите [Бога Господа], вы - от семени Израилева!" (Пс. 67:27).

Святой Григорий Синаит пишет: «Принятое нами о Христе Иисусе во святом Крещении не истребляется, а только зарывается, как некое сокровище, в землю. И благоразумие, и благодарность требуют позаботиться о том, чтобы открыть его и сделать явным. К этому ведут следующие способы: во-первых, дар этот открывается многотрудным исполнением заповедей, так что поскольку исполняем заповеди, постольку дар этот обнаруживает свою светлость и свой блеск; во-вторых, приходит он в явление и раскрывается непрестанным призыванием Господа Иисуса, или, что то же, непрестанной памятью о Боге. И первое средство могущественно, но второе могущественнее, так что и первое от него получает полную свою силу. Поэтому если искренне хотим раскрыть скрытое в нас благодатное семя, то поспешим скорее навыкнуть сердечному упражнению и иметь всегда в сердце одно это дело молитвы, без образов и работы воображения, пока оно согреет сердце наше и распалит его до неизреченной любви ко Господу».

Когда единичный ум бывает тройственным, пребывая единичным, тогда он соединяется с Богоначальною Тройческою Единицею, затворяет всякий вход прелести, погрешению и заблуждению и становится выше плоти, мира и миродержителя. Избегши таким образом сетей их, всецело пребывает он в себе и в Боге, вкушал источающееся изнутри духовное радование. Бывает же единичный ум тройственным, пребывая единым в возвращении к себе самому и в восхождении чрез себя к Богу. Возвращение ума к себе есть хранение себя, а восхождение его к Богу производится молитвою. Когда кто пребудет в сей собранности ума и в таком его простертии к Богу, тогда, сильным самопринуждением утесняя быстротечность своих мыслей, мысленно приближается он к Богу, встречает неизреченное, вкушает будущего века и духовным чувством познает, сколь благ Господь, как и Псалмопевец говорит: вкусите и видите, яко благ Господь (Пс. 33:9). Поставить ум в состояние тройственности, чтоб он, будучи один и тот же, и хранил, и храним был, и молитву творил, может быть, не очень трудно, но долгое время пребывать в сем состоянии, порождающем неизреченное нечто, крайне трудно. Труд над всякою другою добродетелью мал и очень сносен сравнительно с этим. Поэтому многие, отказываясь от тесноты молитвенной добродетели, не улучают просторности дарований; а претерпевающие это сподобляются величайших божественных заступлений, которые дают им силу удобно все поднимать и переносить, и с удовольствием простираться в будущее, делая для них трудное легким, и ангельскую, так сказать, естеству нашему сообщал силу совершать <то>, что выше естества...

Молитву делают успешнее не голые слова, но добрые дела. Ибо смотри: божественный Давид просит, чтобы судил его Бог по «непорочности» его (Пс. 7:9); и благочестивейший Езекия представляет молитвенницей за себя свою богобоязненность (Ис. 38:3); и вдовицы в Иоппии употребляют ходатаями добрые дела умершей (Деян. 9:39). Если так будешь совершать моление свое, прямо взойдет оно к Богу «и выведет, как свет, правду твою и справедливость твою, как полдень» (Пс. 36:6).

После того, как жрецы Ваала целый день призывали идола, <пророк Илия>, воззвавши от чистого сердца, воззвавши сердцем и устами, низвел с неба огонь. Вот свидетельство об истинной молитве!
...Это сделал великий служитель Божий и ревнитель Илия, приводя нас через бывшее тогда к духовному разумению, чтобы и мы, от сердца взывая к Богу, испрашивали неизреченный огонь Духа на жертвенник нашей души и через это делались совершенной жертвой Господу.

...Когда приступаем к Богу, будем сперва обращать внимание на жизнь свою, имеем ли в себе что-либо достойное Божественного родства, и потом уже осмеливаться на произнесение такого слова. Повелевший сказать: «Отец», не дозволил говорить ложь. Потому, кто жил достойно Божеского благородства, тот прекрасно возводит взор к Небесному Граду, Небесного Царя именуя Отцом и небесное блаженство — Отечеством. К чему же клонится цель сего совета? К тому, чтобы мудрствовать нам горняя; где Бог, там полагать основание своего жилища, там собирать сокровища; туда переселиться сердцем своим: ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф. 6:21), и  непрестанно иметь ввиду отеческую красоту и сообразно с оной украшать собственную душу.

...Тщательность в молитве много нам дарует; только каждый пусть делает это с внимательною и правою совестию, никак не блуждая мыслию по произволу и не воздавая <молитву> как бы необходимый, невольный долг, но исполняя ею любовь и желание души. Но и сам Господь внушит просящим, как молиться, по сказанному: Господь дает молитву молящемуся (1 Цар. 2:9).
Итак, прилежный к молитве должен просить <о ней> и знать, что в столь важном деле он со многим старанием и усилием должен выдержать тяжкую борьбу. Поскольку с особенною силою нападает на таковых злоба, отовсюду стараясь ниспровергнуть наше старание. Там ослабление тела и души, здесь изнеженность, беззаботность, нерадение и все прочее, что губит душу, терзаемую по частям и предающуюся врагу своему. Итак, должно, чтобы душою, как бы мудрый кормчий, управлял разум, указывая прямой путь к горней пристани и предавая душу неповрежденною вверившему оную Богу.

Первое состояние молящегося можно уподобить обнаженным деревьям во время зимы; второе – тем же деревьям, покрывшимся листьями и цветами от действия весеннего тепла... Душой и целью молитвы в том и другом состоянии должно быть покаяние. За покаяние, приносимое при одном собственном усилии, Бог дарует в свое время покаяние благодатное, и Дух Святой, вселившись в человека, ходатайствует о нем воздыханиями неизглаголанными; Он ходатайствует о святых сообразно воле Божией, которую ведает один Он. Из этого явствует со всей очевидностью, что для новоначального искание места сердечного, то есть искание открыть в себе безвременно и преждевременно явственное действие благодати, есть начинание самое ошибочное, извращающее порядок, систему науки. Такое начинание – начинание гордостное, безумное! Столько же не соответствует новоначальному употребление механизмов, предложенных святыми отцами для преуспевших иноков, для безмолвников.

Всякому христианину нужно всегда помнить, что ему необходимо соединиться с Господом Спасителем всем существом своим, надо дать Ему вселиться в уме и сердце нашем, а для такого соединения с Господом, после Причащения Тела и Крови Его, самое лучшее и надежное средство есть умная молитва Иисусова. Обязательна ли молитва Иисусова и для мирян? Непременно обязательна, потому что всякому христианину, как сказано выше, необходимо соединиться с Господом в сердце, а к этому соединению лучшим способом служит молитва Иисусова. Иноку же, при пострижении его в монашество, когда вручаются четки, называемые при этом мечом духовным, завещается непрестанное, денно-нощное моление молитвой Иисусовой.