Святые «О Богопознании»

Если же во всяком случае надлежит исповедовать безначальность Отца, то не допытывайся какого-либо определенного указания началу жизни Сына... но достаточно представлять, что Отец прежде Сына в значении только причины, не предполагая, что жизнь Отца была отделенною и особою когда-либо до рождения Сына, чтобы с сим понятием не вошло вместе некое представление о протяжении, до явления Сына измеряемом жизнию Рождшего; необходимым следствием чего будет предположение некоторого начала в жизни Отца, на котором остановится вымышленное ими протяжение времени, пока Отец не был Отцем, простирающееся вверх и определяющее собою начало умопредставленной ими предшествующей жизни Отца. Но, исповедуя то, что от Отца, хотя покажется это и смелым, не отрицаем, что оно с Отцем, путеводимые к этому понятию Писанием. Ибо, слыша от премудрости о сиянии вечного света (Евр. 1: 3), вместе с вечностию созерцаем сияние первообразного света, и представляя себе причину сияния, и не допуская старейшинства. И таким образом сохраняется у нас учение благочестия: и у Сына нет недостатка в высшей части жизни, и вечность Отца не умаляется предположением определенного начала у Сына.

Ничем ты не можешь столько подражать Христу, как попечением о ближних; постишься ли ты, спишь ли на земле, изнуряешь ли себя, но если ты не печешься о ближнем, то не делаешь ничего важного, и при всем том еще далеко отстоишь от образца.

Как жалок и окаянен, а вместе и весьма бесстыден, кто входит в исследование о своем Создателе! Тьмы тем и тысячи тысяч Ангелов, Архангелов славят Его со страхом и поклоняются Ему с трепетом, а перстные люди, исполненные грехов, небоязненно разглагольствуют о Божестве.

Будем исследовать Писание, чтобы не коснулся нас грядущий губительный для душ голод; будем усердны к Писаниям, чтобы не заблуждаться и не увлекаться всяким ветром.

...Крайне стыдно, и не только стыдно, но большей частью бесполезно, подобие горнего брать в дольнем, неподвижного — в естестве текучем и, как говорит Исаия, испытывать мертвыя о живых (Ис. 8: 19).

Сый — Отец, Сый — Сын, Сый — у Сущего, безначально и безвременно рожденный. Все имеет Отец, Он — поистине жизнь, и бессмертие, и свет, и всемогущий, и Бог, и Господь; это же имеет и Сын.

Писание пророческое и апостольское имеет в себе некую особую силу, так что читающие и познающие его со вниманием чувствуют на себе его духовное воздействие. И получают поощрение к благочестию, к презрению мира и к желанию небесных благ, живое утешение в печалях и скорбях, обращаются к истинному покаянию. «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого; оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр. 4:12)... Читаем в истории церковной, что многие язычники, читая Священное Писание, обратились к истинному Богу и приняли веру Христову и сделались достойными христианами, о чем свидетельствует и обращение всех народов. Это происходит от силы и действия духовного, сокровенного в Священном Писании. Ибо оно дано нам от Бога ради спасения нашего: «Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (Ин. 20:31).

Иного способа к тому, чтобы Бог открылся в ком-либо, не может быть, кроме точного исполнения заповедей Его, если... он будет хранить их, соблюдать и исполнять со всем усердием и ревностью. Живущие таким образом не остаются вдали от Царствия Божиего. По мере ревности и усердия в исполнении заповедей приемлют они Божественные созерцания, как воздаяние – большее или меньшее, раньше или позже, в соответствии со своими подвигами.

Мы должны приступать к Божественным словам, не иначе как руководимые благодатью и посещением Святого Духа.

Я, <Господь>, есмь световидный источник бессмертного потока и реки, в каковом источнике моются водою, текущею из Меня, и очищаются душевно и телесно от всякого осквернения, и начинают сиять, как светила и как лучи солнца, все те, которые любят Меня от всей души.

...Человеколюбивый Владыка наш не столько отвращается от нас, когда мы согрешим, сколько в таком случае, когда мы коснеем в грехе...

Господь наш щедр, и как видит, что мы благодарны за оказанные уже нам благодеяния Его, умножает милость Свою и удостоивает нас еще больших даров, только бы мы, заботясь о своем спасении, не проводили время безрассудно...

...Кто по недоумению примышляет себе неподобающее и говорит о Боге, что недостойно Бога, тот не извинителен в своей дерзости...

Читай эти книги, и уразумеешь лучше путь Господень, по которому дойдешь до вечной жизни.

Потому что Бог наш есть огнь поядающий (Евр. 12:29), то по чистоте своей созерцающие Бога справедливо называются углием, как воспламеняемые единением с Богом и оказывающиеся светилами в мире.

Ты совершенно невместимый, Которого никакое слово не в состоянии выразить. Ум же, напрягаясь, схватывает <Тебя> через любовь и не может удержать, поражаемый страхом, и снова ищет, палимый внутри. Вообразив же <Тебя> на мгновение в сиянии Твоем, он с трепетом убегает и радуется радостью. Ибо не может человеческая природа выносить того, чтобы ясно созерцать всего Тебя — Христа моего, хотя и веруем мы, что всего Тебя воспринимаем через Духа, Которого подаешь Ты, Боже мой, и Пречистую Кровь и Плоть Твою, приобщаясь которых мы исповедуем, что держим и вкушаем Тебя, Боже, нераздельно и неслиянно...

...Если кто всякий благоуханный цветок или аромат, собрав с различных лугов добродетели, и всю свою жизнь благоуханием каждого из своих предначинаний соделав единым миром, соделается во всем совершенным, то, хотя по природе не может возводить неуклонного взора к Самому Богу Слову, как и смотреть на солнечный круг, однако же и в себе самом, как в зеркале, видит солнце, потому что лучи той истинной и божественной добродетели, истекающим от них бесстрастием, сияющие в жизни достигшей чистоты, делают для нас видимым невидимое и постижимым недоступное, в нашем зеркале живописуя солнце. Что касается до заключающегося в этом понятия, одно и то же, назвать ли это лучами солнца, или истечениями добродетели, или ароматными благоуханиями, ибо, что ни  приложим из этого к цели слова, из всего составляется одна мысль, что добродетелями приобретаем мы ведение о благе, превосходящем всякий ум, как бы по некоторому образу делаем заключение о первообразной Красоте.

С глухими мы разговариваем знаками и жестами не потому, что не имеем голоса, а потому, что бесполезно было бы объясняться словами. И человеческое естество по-своему глухо и не слышит ничего горнего. Поэтому «Бог многократно... говоривший издревле отцам в пророках» (Евр. 1:1), ведет нас к познанию горнего, сообразуя слова святых пророков с тем, что нам ясно и привычно. Бог не предлагает учения равного собственному величию, но снисходит к нашей слабости <ибо как в малом вместилось бы великое?>.

Блаженны те, которые от всей души стремятся войти во свет, презрев все прочее. Если они и не имеют успеха войти в этот свет в настоящей жизни, то уйдут из нее с благой надеждой и потом обретут его, каждый по мере своей.

До падения человека тело его было бессмертно, чуждо недугов косности и тяжести. Облеченный в такое тело человек был способен к чувственному видению духов, к разряду которых он принадлежал душой, был способен к общению с ними, к тому Боговидению и общению с Богом, которые сродны святым духам.

Как тот, кто стоит на берегу моря, видит безмерную пучину вод, но предела их не досягает зрением, а видит только малую некую часть их: так и тот, кто сподобился через созерцание узреть безмерное море славы Божией и видеть мысленно Самого Бога, видит умными очами Бога и бездну славы Его, не всю, сколько ее есть, но лишь столько, сколько сие возможно для него.

Евангелие и житие Христово есть свет. Все, что этому свету противоположно в нас, есть тьма. Как ставим зеркало перед лицом своим, так нужно ставить души перед зеркалом Евангелия и жития Христова и все противоположное им очищать, как порок – покаянием и сокрушением сердца. «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни»,– говорит Господь (Ин. 8:12).

Бога, что Он по естеству и сущности, никто из людей никогда не находил и, конечно, не найдет. А если и найдет когда-нибудь, то пусть разыскивают и любомудрствуют о том желающие. Найдет же, как я рассуждаю, когда это наше богоподобное и божественное, т. е. наш ум и наше слово, соединятся со сродным себе, когда образ взойдет к Первообразу, к Которому теперь стремится. И это, как думаю, выражается в том весьма любомудром учении, по которому познаем некогда, сколько сами познаны (1 Кор. 13:12). А что в нынешней жизни достигает до нас, есть тонкая струя и как бы малый отблеск великого света.
Потому, если кто познал Бога, и засвидетельствовано, что он познал, то познание это приписывается ему в том отношении, что сравнительно с другим, не столько просвещенным, оказался он причастником большего света. И такое превосходство признано совершенным, не как действительно совершенное, но как измеряемое силами ближнего.

Женщинам прилично не много говорить о Боге, именно, сколько можно им знать о досточтимом естестве Троицы, о тройственной в Божестве единой благодати, ибо глаголы благочестия нехорошо предавать и молчанию. Должны же они больше слушать. Но то и другое, и говорить и слушать, обязаны с трепетным умом и благоговейно, на все налагая покров стыдливости. В словах же прекословных пусть упражняются люди мудрые, низлагающие неверных.

Как одного имени недостаточно к выражению всех совершенств Божиих в совокупности, так и каждое из имен не без опасности может быть взято вообще.

Бежим же от прелестей мира сего и его обманчивых радостей и утешений, и к единому устремимся Христу, Спасителю душ наших. Его постараемся постигнуть, и когда постигнем, припадем к стопам Его и облобызаем их со всею теплотою сердечною умоляю вас, устремимся теперь, пока еще мы в настоящей жизни, познать Его и узреть Его. Ибо если здесь сподобимся мы познать Его чувством души своей, то не умрем, смерть не возобладает нами. Не будем дожидаться узреть Его в будущей жизни, но здесь, в этом мире, устремимся узреть.

Плотолюбцам и чревоугодникам входить в исследование предметов духовных так же неприлично, как и блуднице разглагольствовать о целомудрии.

Упражняйся всегда и сердцем и устами в Священном Писании: Бог не забудет вознаградить этот твой труд. Некий тайный свет воссияет в твоей душе. И более того, благодаря этому устремится от преходящего к вечному.

Благочестие поставляйте не в том, чтобы часто говорить о Боге, но в том, чтобы больше молчать; ибо язык, не управляемый разумом, — претыкание для людей.

Точного и совершенного раскрытия Евангелия невозможно стяжать собственными усилиями: это – дар Христов.

Где глубокое смирение, там и слезы обильные, а где есть это, там есть и присутствие Святого Духа, когда же придет благодать поклоняемого Духа, тогда в том, кто начинает быть под действием Его, является всякая чистота и святость, тогда он зрит Бога, и Бог призирает на него.

Божества, что Оно есть и где, не ищи умом, ибо Оно преестественно и местом не объемлется, яко превыше всего сущее. Но только описуемого по воплощению Бога-Слово показывай в себе, как в зеркале, сколько это доступно, Который в этом случае, светлые испуская лучи Божественным естеством Своим, в определенном месте мысленно полагается, пребывая вездесущим, по неописанности Божества. Впрочем, насколько очищаться будешь, настолько будешь сподобляться и озарения Божественного.

Немощная плоть не чувствует, разумом не постигает и не приемлет, что Бог един естеством и троичен во Ипостасях. Не приемлет и того, что мир из ничего создан, рассуждая, что из ничего ничего не бывает, но все рождается от чего-то иного. И другие святые тайны плотская мудрость считает безумием: что Дева рождает без мужа и остается Девой, что Бог воплощается и становится человеком, что человек, умерший и рассыпавшийся в прах, воскресает. Поэтому Никодим, мудрствуя поплотски и не разумея таин Божиих, не верит и говорит Христу, поучающему о новом и духовном рождении свыше: «Как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?» (Ин. 3:4). И апостол Павел с другими апостолами говорит: «Мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1:23), поскольку «душевный человек», то есть плотской, «не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием» (1 Кор. 2:14). Отсюда произошли пагубные мнения о Боге, о Христе, Сыне Божием, о воскресении мертвых и о прочих догматах христианской веры в христианах, которые рассуждали о них по плотскому рассудку, который; слеп сам по себе и постичь их без помощи веры не может, а потому заблуждается.

Серафимы не смели даже смотреть на снисхождение Божие: как же человек дерзнул сказать, или лучше, как человек дерзнул подумать, что он может точно и ясно познавать то чистое Естество, Которое недоступно даже созерцанию Херувимов?

Бог не имеет нужды ни в благословении, ни в благодати, потому что Божество ни в чем не нуждается.

Первое удаление от ложных и погрешительных предположений о Боге есть переход из тьмы в свет. Более же внимательное наблюдение сокровенного, видимым путеводящее душу к естеству невидимому, делается как бы неким облаком, которое, затеняя собою все видимое, руководит и приобучает душу к тому, чтобы обращала взор на скрытое. Душа же, простирающаяся через это к небесному, сколько доступно это естеству человеческому, оставляя земное, входит в святилище боговедения, отвсюду будучи объята божественным мраком, в котором, поскольку все видимое и постигаемое оставлено вне, обозрению души остается только невидимое и непостижимое.

Непостижим, неисследим, неиспытуем и невозможен для определения, как превысший ума и мысли и Себе единому знаемый, единый Бог Триипостасный, безначальный, бесконечный, преблагой, всевоспеваемый.

Создав всю тварь, Я, Господь, отнюдь не переменил места и не соединился с созданиями. Если же Я неограничен, то где, скажешь ты, нахожусь Я когда-либо, не телесно, говорю тебе, но, пойми Меня, мысленно? Ища же Меня духовно, ты найдешь Меня неограниченным, а потому опять — нигде, ни внутри, ни вне, хотя и везде во всем, бесстрастно и неслиянно, а потому вне всего, так как Я был прежде всего.

Вот почему, смертные, рассуждая о Боге, любите меру в слове.

Ничто не может служить препятствием к чтению слова Божия. Не только дома, но и совершая путешествия или находясь в многолюдном собрании и занимаясь делами, можно упражняться в этом чтении.

Если же о людях, негодованием и гневом часто увлекаемых за пределы полезного, говорим, что они наказывают тех, кого любят, не по жестокости и бесчеловечию, но по заботливости и любви, — тем более нужно думать так о Боге, Который великостию Своей благости превосходит всякую отеческую любовь.

Не иначе можно возвыситься до Бога, как только всегда взирая в небесное и имея непрекращающееся желание высшего.

Бог есть свет неприступный, Он непрерывен, не начинался, не прекратится; Он неизменяем, вечно сияющ и трисиятелен: не многие познают Его во всей полноте.

Изучая Евангелие, стараясь исполнять Его повеления делами, словами, помышлениями, ты будешь последовать завещанию Господа и нравственному преданию Православной Церкви.

Божественное Писание ты должен толковать только со знанием дела и разумно исследовав силу его. Но не отваживайся касаться неприкосновенных и непостижимых тайн недостойными руками. Ибо дерзостный Озия, осмелившись возложить руку на неприкосновенное, извергнут из святилища.

Чтение Божественного писания ограничивает блуждающий ум и дарует знание о Боге.

В употреблении этих слов Бог и Господь Писание не делает никакого различия между Отцом и Сыном, но так как Оба Они имеют одну сущность, то и употребляет оно имена безразлично.

Величайшее, единственное благо для человека — познание Бога. Прочие блага в сравнении с этим благом недостойны называться благами.

Кто преуспевает в изучении Божественных Писаний, тот не тратит жизни на удовольствия и греховные страсти, но живет по Духу и действует по Духу, и всем сердцем ищет Бога.

Кто соделался чуждым всего разумеемого под именем порока, тот некоторым образом по такому нраву делается богом, доводя до преуспевания в себе то, что разум признает и о Божественном естестве.