Прежде молитвы требуется: во-первых, ни на кого не гневаться, не злобиться, но всякую обиду оставить, чтобы и самим Бог оставил грехи. «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим...» (Мф. 6:12). «А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6:12, 15). Во-вторых, надо примириться с тем, кого обидели или словом, или делом. «Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой перед жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф. 5:23–24).

Много подвига и труда требуется в молитвах, чтобы достигнуть невозмутимого состояния мысли, словно некоего сердечного неба, в котором обитает Христос, как говорит апостол: «Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть» (2 Кор. 13:5).

Свойственно умной молитве открывать страсти, скрывающиеся и тайно живущие в сердце человеческом. Она и открывает их, и укрощает. Свойственно умной молитве открывать тот плен, в котором мы находимся у падших духов. Она открывает этот плен и освобождает от него. Следовательно, не нужно смущаться и недоумевать, когда восстают страсти из падшего естества или когда они возбуждаются духами. А так как страсти укрощаются молитвой, то и нужно, когда они восстанут, неспешно и очень тихо творить умом молитву Иисусову, которая мало-помалу уймет восставшие страсти. Иногда восстание страстей и нашествие вражеских помыслов бывает так сильно, что возводит в великий душевный подвиг. Это – время невидимого мученичества. Надо исповедать Господа перед лицом страстей и бесов молитвой продолжительной, которая непременно доставит победу.

Чуждая прелести молитва есть теплота с молитвою к Иисусу, ввергающему огнь в землю сердца нашего, — теплота, сжигающая страсти, как сорняки, вселяющая в душу веселие и тишину и приходящая не с правой и не левой стороны или свыше, но в сердце источающаяся, как источник воды от Животворящего Духа.

Плод молитвы — главный — не теплота и сладость, а страх Божий и сокрушение. Их постоянно надо возгревать, и с ними жить, и ими дышать.

Много нам нужно вразумления от Бога к рассуждению, чтобы знать, когда и какое занятие мы должны предпочитать молитве. Ибо каждый, упражняясь в любимом ему занятии, думает, что он совершает должное служение, не зная того, что все дела наши нужно направлять к благоугождению Божию, а не для угождения себе. Еще же труднее рассудить, что и эти необходимые и неизбежные заповеди не всегда одинаковы, но одна из них в свое время должна быть предпочтена другой, ибо каждое из служений не всегда, но в свое время совершается, а служба молитвы узаконена непрестанною; поэтому мы и должны предпочитать ее занятиям, в которых нет необходимой надобности.

Чтобы легко провести настоящую жизнь, очиститься от грехов и с дерзновением предстать перед престолом Христовым, будем неустанно приготовлять себя молитвами, слезами, усердием, постоянством и терпением.

Принудь себя к обильным молитвам, соединенным с плачем,– и Бог, в свое время, умилосердится над тобою, совлечет с тебя ветхого согрешающего человека.

Моление праведных есть мысленное, и оно в потаенности сердца раздается во всеуслышание, и может достигать до самого слуха Божия. Ибо кто просит великого и молится о небесном, тот обращается и воссылает к Богу молитву, которая бывает услышана.

Молитвенные слова не просто полезны, но когда произносятся с усердным расположением.

Приступить к Богу с молитвою можно не иначе, как разве кто, отказавшись от этого мира, сделается человеком единого Бога.

Если, во время совершения тобою молитвы своей, иной некий воссияет тебе свет, которого изобразить в слове я не в силах, от которого душа преисполняется радости, возрождается вожделение лучшего и начинают течь слезы со умилением, то знай, что это есть Божеское посещение и заступление. Если слишком долго будет держаться такое состояние, то, чтоб по причине обилия слез не показаться тебе перед собою чем-либо более, чем каков ты на деле, обрати ум свой на что либо телесное и тем смири себя.

Мы, как несовершенные, с качеством молитвы должны соединять и количественное множество, потому что второе бывает причиною первого.

В обществе человеческом должно молиться одним умом, а наедине и умом, и устами, несколько вслух себе одному.

Молитва смиренного преклоняет Бога, а прошение гордого оскорбляет Бога.

Опыт не замедлит открыть уму молящегося теснейшую связь между заповедями Евангелия и молитвой Иисусовой.

Думай и постоянно держи в памяти, что Бог есть твой Бог, Творец, Господь, Царь и Промыслитель; хотя и всех Он есть Бог и хотя всем равно повелевает уклониться от зла и творить благое, но принимай это повеление, как бы касающееся одного тебя. Тогда с помощью Его породится в тебе новое движение и новый дух; и чем чаще будешь поучаться в этом размышлении и поучении, тем день ото дня большее усердие почувствуешь внутри себя к богопочитанию и благочестию. Но везде нужна молитва: мы без Бога размышлять о Боге по-надлежащему не можем.

Разве Бог не мог бы даровать и прежде наших просьб? Но Он ждет, чтобы получить от нас самих повод праведно удостоить нас Своей заботой.

Из опытов в духовной жизни можно вывести весьма верное заключение, что у кого есть усердие молиться, того нечего учить, как усовершенствоваться в молитве. Сам труд молитвенный, с терпением продолжаемый, доведет его и до высших степеней молитвы. Но что делать немощным, вялым, и особенно тем, которые Прежде чем дошли до разумения, какова должна быть молитва, успели затвердеть во внешней формальности и охладели в навыкновении порядкам уставного молитвословия? Им остается еще прибежище – художественное делание умной молитвы ко Господу. И не для них ли преимущественно и изобретено это художественное делание, или, иначе, искусственное привитие к сердцу умной молитвы Иисусовой?

Почему же, скажешь, многие бывают не услышаны? Потому, что просят бесполезного. В таком случае быть неуслышанным лучше, чем быть услышанным. Поэтому, будем ли мы услышаны, не станем радоваться этому; будем ли не услышаны, станем прославлять Бога и за это.
В самом деле, когда мы просим бесполезного и бываем не услышаны, тогда от самого неполучения того, чего просим, мы получаем пользу. А иногда мы просим нерадиво; тогда Бог медлительностью подаяния научает нас большему усердию в молитве, — и это немаловажная польза.

В действии молитвы Иисусовой есть своя постепенность: сперва она действует на один ум, приводя его в состояние тишины и внимания, потом начнет проникать к сердцу, возбуждая его от сна смертного и знаменуя оживление его явлением в нем чувств умиления и плача. Углубляясь еще далее, она мало помалу начинает действовать во всех членах души и тела, отовсюду изгонять грех, повсюду уничтожать владычество, влияние и яд демонов.

От сильного тела требуется при молитве труд; без него сердце не сокрушится, молитва будет бессильною и неистинною.

Научимся тому, чтобы когда предпринимаем ли что-нибудь, беремся ли за какое-либо дело, или отправляемся в путешествие, прежде всего возносить молитвенную жертву Господу, и не иначе, как испросив Его помощи, начать предпринимаемое дело.

Человек, простивший своему ближнему, не может не получить совершенного прощения от Бога, потому что Бог несравненно человеколюбивее нас.

В горниле искушается золото, а предстояние на молитве искушает усердие и любовь к Богу в монахах.

Истинный монах не должен смеяться-должен плакать о тех, которые поносят Бога, преступая закон Его, и о тех, которые проводят всю жизнь в грехах. Будем рыдать и плакать, непрестанно умоляя Бога, чтобы не восхитила их смерть, прежде чем они успеют принести покаяние.

Что могло бы быть славнее молитвы или божественнее, когда она оказывается некоторым противоядием для больных душевно?

Тревожное же воспоминание о плотских пожеланиях не только не попускает собеседовать с Богом, но даже ум, по-видимому, молящийся, оскверняет мечтами гнусных помышлений.

Блажен, кто, стоя у Божией службы и на молитве, как Ангел небесный, всякий час имеет чистые помыслы и не дает доступа к себе лукавому, чтоб взял он в плен душу его и отвел от Бога Спасителя.

Если руки будут несвободны у тебя, молись в уме, если твои руки даже свободны, все же молись умом; Господь слушает и безмолвных.

Если намерен ты предать душу свою на дело молитвы, очищающей ум, и на пребывание в бодрствовании ночью, чтобы приобрести светлый разум, то удаляйся от общения с миром.

Для молитвы требуется не положение тела, место или время, но мысль добрая и бодрая...

Желая молиться как должно, не печаль душу; иначе тщетен твой подвиг.

Когда Господь учит нас называть Себя Отцом, кажется мне, Он узаконивает возвышенный и высокий образ жизни, потому что Истина учит нас не лгать, не говорить о себе того, чего в нас нет, не именовать себя тем, чем мы не были. Но, называя Отцом своим Нетленного, Праведного и Благого, надо это родство оправдывать жизнью. Поэтому, видишь ли, сколько требуется нам приготовления, какая нужна жизнь, сколько и каких нужно стараний, чтобы с возвышением нашей совести достигнуть такой меры дерзновения и осмелиться сказать Богу: «Отче»?

Нет лучшего способа к раскрытию умно-сердечной молитвы, как бывать в церкви на церковных службах.

Будем творить молитвы не с движениями тела и не с воплем гласа, но с благим и искренним расположением, не с шумом и гамом, не для показа, способного отогнать ближних, но со всею кротостью, сокрушением сердца и непритворными слезами.

Если Сам Господь хочет дать всем спасение, то какая, скажешь, нужда в молитве с моей стороны? Это много пользы приносит и ближним, и тебе; их располагает к любви, и тебя не допускает до ожесточения; и это имеет силу привлечь их к вере, так как много таких людей, которые вследствие раздоров между собой отступали от Бога.

Прежде всего изобразим на полотне нашего моления искреннее благодарение Богу; потом исповедание грехов и сокрушение души в чувстве; после этого да представляем Царю всего наши прошения.

Когда посетит какое молитвенное чувство, останавливайтесь на нем и разогревайте его, пока держится в душе.

Прежде истребления страстей молитва бывает иная, и иная по очищении сердца от страстей: первая есть помощница при очищении сердца от страстей, а вторая есть как бы некий духовный залог будущего блаженства.

Покаяние, сокрушение духа, плач – есть признаки правильности молитвенного подвига; отсутствие их — признак уклонения в ложное направление, признак самообольщения, прелести или бесплодия.

Молитва - хороводица всех добродетелей и подвигов, она есть приемница снисхождения Духа Святого.

Молитва других о нас бывает сильна только тогда, когда она есть сомолитва, то есть сопровождает молитву собственную нашу.

Во время молитвы не рассматривай даже и нужных, и духовных вещей. Если же не так, то потеряешь лучшее.

Не дерзни приносить Богу многословных и красноречивых молитв, тобою сочиненных, они – произведение падшего разума и не могут быть приняты на духовный жертвенник Божий.

Если ты богослов, то будешь молиться истинно; и если истинно молишься, то ты богослов.

Наступившую бурю ты увидел? Напряженно проси Бога — пронести это волнение и водворить после бури тишину.

Молитвы не ограничивайте одним читанием молитв. Всегда вставляйте свою молитву, по потребностям духа вашего...

Только чистая душа изливает искренние молитвы к Богу.

Коротенькие молитовки в механическое дело обращаются не от свойства их, а от ослабления внимания к ним и содержанию. Если будете хранить внимание и проговаривать эти молитовки с мыслию и чувством, они не обратятся в механическое дело, а будут как подкладка угольков в самовар. Научитесь произносить молитовки святого Златоуста. Они станут тогда, как струны на гуслях.